СЛАВЯНОФИЛЫ И ЗАПАДНИКИ О СУДЬБАХ РОССИИ
Алексей Степанович Хомяков (1804—1860) — философ, богослов, поэт, художник, изобретатель, был блестяще образованным человеком. Бердяев называл его Ильей Муромцем русского православия. Крупный помещик, он, как и Чаадаев, довольно рано оставил военную службу и чем только ни занимался писал об освобождении крестьян и даже входил в комиссию по выработке решений об отмене крепостного права; предлагал американскому правительству свой план границ между штатами; читал наизусть на языке оригинала Шекспира и Гете; знал буддийскую космологию; изобрел сеялку, которая на сельскохозяйственной выставке в Англии получила золотую медаль; делал витражи в Шартрском соборе и получил признание как художник: сочинял стихи, которые высоко оценил Пушкин.
И, главное, писал богословские и философские труды.
Спор славянофилов и западников был спором о самом главном — о судьбе России. Русская философия истории должна была прежде всего решить вопрос о смысле и значении реформы Петра, которая как бы разрезала историю страны на две части. Западники целиком приняли реформу и будущее России видели в том, чтобы идти западным путем. Славянофилы верили в особый тип культуры, возникающей на почве православия. Они считали реформы Петра и европеизацию изменой России.
Как писал Н. Бердяев в своей книге «Русская идея», в оценке петровских реформ ошиблись и те и другие. Славянофилы не хотели признать, что лишь в петровскую эпоху стали возможны в России мысль и слово, философия и великая русская литература.
Западники не поняли своеобразия России, не хотели признать болезненности реформ Петра, не видели особенности России.
Как западники, так и славянофилы любили свободу и одинаково не видели ее в окружающей их действительности. Славянофилы, в отличие от западников, видели счастливую Россию не впереди, а в прошлом, они абсолютизировали патриархальное управление, сельскую общину и стремились возродить в настоящем какие-то черты этого славного прошлого.
Самым ярким представителем славянофильства был А. С. Хомяков. В отличие от других своих единомышленников, он никогда не абсолютизировал прошлую русскую историю. Иногда он писал гораздо критичнее Чаадаева. Например, не видел в русской истории до начала XVII века почти ничего хорошего: там были опричнина Ивана Грозного и нелепая смута времен его молодости; монгольское иго, уделы, междоусобия, униженная продажа России варварам, хаос грязи и крови.
Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения и подражания не было в России, писал Хомяков. Везде и всегда безграмотность, неправосудие, разбой, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народа, ни на одной утешительной эпохе.
И тем не менее истинное и доброе начало в русском народе связано с сельской общиной, о близостью к земле, с чувством корней, идущих из глубины веков, из Греции через Византию, позволяющим сохранить в чистоте заветы Христа, истинное православие.
В своих неоконченных «Записках о всемирной истории» Хомяков говорит о двух направлениях в ее развитии. Первое идет с глубокой древности через буддизм, Древний Рим, Западную Европу — эта линия знаменует собой власть вещей над человеком, господство бездушного рационализма, духа предпринимательства и т. п.
Второе направление столь же издавна идет через Грецию, Византию и Россию. Русскому народу удалось сохранить подлинную духовность. На Западе — дух воинственной дружины, военно-монашеские ордена, власть церкви над человеком, в России — дух мирной общины, мистическое братство людей в любви.
Хомяков был монархистом, но считал, что истинная власть царя должна быть властью отца, а не главы репрессивного бюрократического аппарата. Свои призывы к царю он сопровождал даже стихами, обращенными ко всей стране:
В судах полна неправдой черной,
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна!