ДВЕ ЭПОХИ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

М. Бубер в своей книге «Проблема человека различает в истории человеческого духа эпохи обустроенности и бездомности. В эпоху обустроенности человек живет во Вселенной, как дома, в эпоху бездомности — как в диком поле, где и колышка для палатки не найти. Так, в античности человек мыслится находящимся в мире, мир же в человеке не находится. Человек — просто часть мира, вещь наряду с другими вещами, вид наряду с другими видами. Человек — обладатель собственного угла в мироздании — не в самых верхних его этажах, но и не в нижних, скорее где-то в средних, вполне сносных по условиям проживания.

Мартин Бубер (1878—1965) — известный еврейский философ, в творчестве его соединились опыт религиозной жизни и современное философское мышление. Основная тема его произведений — человек в своих взаимоотношениях с Богом и миром. Бубер — прекрасный писатель, и его серьезные философские работы читаются, как художественные произведения. Большой друг Льва Шестова. Главные труды: «Я и Ты», «Два образа веры», «Проблема человека».

С крушением античности молодая христианская религия подчеркнула распадение бывшей цельности мира. Теперь он — арена борьбы двух противоположных сил, двух царств — Света и Тьмы, Бога и Дьявола. Человек больше не может быть вещью среди вещей, не может иметь твердого места во Вселенной. Составленный из души и тела, он принадлежит обоим царствам, будучи одновременно полем битвы и трофеем в ней.

Первым философом, почувствовавшим бездомность и свое одиночество посреди высших и низших сил, был Августин (354—430 гг. н. э.). С его точки зрения, человек — это великая тайна. Он сам не знает, кто он, чего в нем больше — божественного или дьявольского. Августин упрекал людей, которые восхищаются высокими горами, морскими волнами и свечением звезд, но не удивляются самим себе. Удивляться надо не тому, что человек вещь среди других вещей, а тому, что он ни на одну вещь не похож, что он вообще не находится в ряду вещей.

Когда же христианская религия окрепла и широко распространилась, она построила новый дом, новый христианский космос, с райским садом и девятью кругами ада. Этот мир был совершенно реальным для средневекового человека.

Человек в таком мире перестает быть проблемой, он занимает положенное ему место он обустроен, ему спокойно и тепло. Он больше не мучается вопросом, которым терзался Августин: кто я такой и откуда пришел?

Стены этого дома рухнули под ударами Коперника. Беспредельность надвинулась вдруг со всех сторон, и человек оказался в мире, устрашающая реальность которого не позволяла видеть в нем прежний дом. В этом мире человек вновь стал беззащитным, хотя на первых порах разделял восторг Джордано Бруно перед его величием, а потом восторг Кеплера перед его математической гармонией. Но уже Паскаль увидел не только величие звездного неба, но и его жуткую загадочность, испытал испуг перед вечным молчанием бесконечного пространства.

Распад прежнего образа Вселенной и кризис ее надежности повлек за собой и новые вопросы со стороны беззащитного, бездомного и потому проблематичного для самого себя человека,

Наука и философия последующих веков стала создавать новый образ Вселенной, но не новый дом. Стоит только всерьез принять идею бесконечности, считает Бубер, и нового дома уже не выстроить. Даже концепция замкнутого мирового пространства Эйнштейна никоим образом не поможет: это совсем иная замкнутость, иная конечность, которая уже не рождает ощущение вселенского дома.

Такая концепция мира ставит крест на самых заветных стремлениях души, она противоречит всем ее надеждам и представлениям — этот новый космос можно помыслить, но нельзя себе представить. А человек, который его помыслил, уже не жилец в нем. Постепенно человечество вообще стало отрекаться от идеи построения дома, оно все больше становится бездомным, заброшенным в этот мир, покинутым. И вновь и вновь у него возникают вопросы о собственной природе, о своей истинной родине и путях ее поиска.

Человек, оставшийся один на один с миром, который сделался для него чужим, ищет то, что не включено в этот мир, ищет Бога, с которым он может общаться, в котором деется встретить опору и поддержку. Но каждую следующую эпоху, пишет Бубер, одиночество все холоднее и суровее, а спастись от него все труднее. Человеку придется найти силы и смысл своего существования в себе самом.