ТВОРЧЕСТВО
Когда мы говорим о творчестве, то прежде всего имеем в виду великих людей — писателей, художников, ученых. Однако каждый человек занимается в своей жизни творчеством, — когда пытается не просто выполнить механически свою работу, но и внести в нее что-то от себя, в чем-то ее усовершенствовать. Везде, где цель деятельности рождается из глубины человеческого духа, имеет место творчество. Везде, где человек работаете любовью, вкусом и вдохновением, он становится Мастером.
Творчество, считал Бердяев, выдает гениальную природу человека — каждый человек гениален; а соединение гениальности и таланта создает гения. Можно не быть гением, но быть гениальным. Гениальной может быть любовь матери к ребенку, мучительные поиски смысла жизни. Гениальность — это прежде всего внутреннее творчество, самотворчество, превращение себя в человека, способного к любому конкретному виду творчества. Только такое первотворчество есть исток и основа любой творческой деятельности.
Перед людьми издавна вставал вопрос: откуда берется новое, новая идея, новая мысль? Ведь новая мысль не складывается из суммы старых, иначе вообще не было бы проблемы творчества, каждый мог бы творить походя новые идеи; Был в истории философии «парадокс Сократа — Платона»: чтобы прийти к новой мысли, надо ее уже каким-то образом знать, иначе неизвестно — куда идти и что искать. Но как можно что-то знать, чего еще никто не знал и ты сам не знаешь?
Можно сколько угодно перебирать знания, полученные в школе и вычитанные из книг, — ничего нового не создашь. Нужно самому измениться. Нужно стать способным к творчеству, научиться все время удивляться миру, все время видеть тайны и проблемы там, где другой ничего подобного не видит. Творчество — это образ жизни.
Увидеть что-либо впервые чрезвычайно трудно. Потому что наши знания, образование, привычки все сейчас же объясняют, сейчас же переводят в привычные штампы. Мы видим, как идет первый снег за окном, он пошел вдруг, хотя его ждали давно, и, вместо того чтобы поразиться тому, как большие белые хлопья медленно, словно танцуя, падают в вечернем темнеющем воздухе, мы говорим: «Что тут удивительного? Это просто циклон принес холодный воздух со Скандинавского полуострова!»
Однако с такого удивленного видения и начинается творчество. Так Рафаэль увидел Мадонну, а Кеплеру «открылась бездна звезд полна», так Эйнштейн увидел искривляющуюся Вселенную. Это же удивление водило кистью Тициана и Рублева, это же изумление перед миром слышится в музыке Бетховена и Шнитке»
Недаром философы вслед за поэтом Батюшковым различают «память рассудка» и «память сердца». Память сердца — это достигшие глубины души впечатления о том, как мы действительно увидели что-то в мире сами. «Того не приобресть, что сердцем не дано», — писал другой поэт, Евгений Баратынский. Сердце здесь понимается, конечно; не в анатомическом смысле.
Каждый ребенок в детстве, в пору формирования личности, должен что-то «увидеть» — не важно что, важно, чтобы увиденное глубоко запало ему в душу, в память сердца, чтобы произошло «прикосновение» к миру и родилось изумление перед ним. Это может быть солнце, пробивающееся через кроны деревьев, или полная луна в бездонном весеннем небе. Помните, как у Толстого в «Войне и мире»: «Соня! Соня! ...Ну как можно спать? Да ты посмотри, что за прелесть?! Ведь этакой прелестной ночи почти никогда, никогда не бывало... Нет, ты посмотри, что за луна?!»
В философии такое видение, такое открытие мира называется созерцанием. Созерцание — это смотрение умом, всей душой, всей человеческой сущностью. С него всегда начинается творчество. Если его нет — значит, что-то не состоялось в этом человеке, недозавершилось, осталась пустота, на которую не могут опереться ни интеллект, ни чувства.
Если у человека никогда не было переживания удивительной новизны, свежести и бездонной неисчерпаемости мира, то он остается один на один с собой, со скудным набором правил жизни, с постепенно крепнущим убеждением, что жизнь скучна, уныла, однообразии и не имеет никакого внутреннего смысла.