СОЗНАНИЕ И ПОЗНАНИЕ

В философии во все времена было два главных подхода к вопросу о том, как человек познает окружающий мир: одни философы считали, что мы познаем мир чувствами, другие — разумом. Первые иногда назывались сенсуалистами (от sense — чувство) или эмпириками, вторые — рационалистами.

Сенсуалисты считали, что чувства — единственный и достоверный источник наших знаний. Чувства нас никогда не обманывают, дают нам самую точную информацию. Уж если я взялся рукой за горячий утюг, то точно буду знать, что это такое. А вот когда мы начинаем размышлять, гораздо труднее набежать ошибки.

Основной лозунг сенсуалистов: чтобы знать — надо видеть! Видеть в широком смысле слова: слышать, обонять, ощущать и т. д. Основные формы чувственного познания — ощущение (когда мы воспринимаем какое-то отдельное качество: теплое, тяжелое, синее и т. д.), восприятие (когда мы воспринимаем целостный образ предмета — видим, например, яблоко, человека) и представление (когда мы можем представить себе наглядно и конкретно предмет, который сейчас не видим и не ощущаем).

Рационалисты, напротив, полагали, что наши чувства очень слабы и недостоверны. Чувствам не дана сущность вещей, не дано прошлое, не дано будущее. Зато все это доступно разуму. Еще Платон утверждал, что наши чувства обманчивы. Нельзя что-нибудь одновременно знать и не знать: либо я знаю, либо я не знаю. Но можно одновременно видеть и не видеть, закрыв рукой один глаз.

У рационалистов свой лозунг: чтобы видеть — надо знать. Поскольку мой глаз не вооружен мыслью, знанием, я и не увижу того, что мне нужно. Допустим, я открываю заднюю крышку телевизора — если я никогда не изучал электроники, я там ничего не увижу, кроме бессмысленного переплетения проводов, схем и т. д.

Основными формами рационального познания являются формы нашей мысли: понятие, суждение, умозаключение. Понятие открывает нам какой-нибудь существенный признак вещи. Очень многие явления в мире даже представить себе нельзя — например, скорость света или искривляющуюся в трехмерном пространстве Вселенную. — но можно понять. Суждение — это такая связь между понятиями, в которой что-либо утверждается или отрицается (например, яблоня — это дерево). И наконец, умозаключение (силлогизм) — это такой способ мышления, когда мы из двух суждений можем непосредственно вывести третье. Например:

Все люди смертны.

Иванов — человек.

Следовательно, Иванов смертен.

Сенсуалисты утверждали, что все наше знание происходит из опыта, из конкретного индивидуального опыта отдельного человека, а рационалисты считали, что из опыта никаких всеобщих и необходимых знаний вывести нельзя. Допустим, я хочу открыть или подтвердить закон всемирного тяготения. Беру большой камень и подбрасываю его. Зная массу Земли и массу камня, я могу в принципе рассчитать скорость, с какой камень будет стремиться к Земле.

Но ведь я не могу из своего личного индивидуального опыта делать выводы относительно всей Вселенной. Нет никакой гарантии, что выводимый мною закон будет работать везде и всегда. Я могу подбросить камень сто раз, могу тысячу, но я не буду уверен, что в тысячу первый раз он упадет, а не улетит в небо. Как же все-таки Ньютону удалось открыть свой закон?

Рационалисты полагали, что знание — не из опыта, а из головы. Но как оно попало в мою голому, «ели я предварительно не пытался увидеть, попробовать, поставить эксперимент? Знания, отвечали рационалисты, в голову не попадают, они всегда там находятся в виде врожденных идей. Знанию, если это действительно знание, научить нельзя и научиться под влиянием внешнего мира тоже нельзя. Это знание нужно вспомнить, как мы уже видели в разделе «Можно ли человека чему-нибудь научить?». И Платон, и Декарт, и Лейбниц, и многие другие рационалисты утверждали, что если правильно развивать человека, то он неизбежно придет к открытию законов, к новому пониманию мира, к новому видению.

Как бы то ни было, к концу XVIII в. в философии сложилась странная ситуация: знаний человечеством накоплено много, а откуда эти знания — толком неизвестно.

Разрешить эту проблему попытался Иммануил Кант в своей знаменитой «Критике чистого разума». Кант настолько глубоко и нетрадиционно переосмыслил идеи и рационалистов, и сенсуалистов, дал настолько яркое и глубокое понимание сути человеческого познания, что его стали называть Коперником философии: как Коперник коренным образом изменил наши представления о Солнечной системе, так и Кант изменил наши представления о познании.

Кант попытался преодолеть односторонность и сенсуализма, и рационализма, полагая, что и чувства и разум играют одинаково важную роль в познании. Но есть еще одна удивительная человеческая способность, весьма таинственная по своей природе, из которой вырастают и чувства и разум, — и мы никогда, по Канту, не сможем вывести наружу механизмы ее действия. Это способность воображения, причем чистая способность воображения.

Мы можем себе помыслить не фокстерьера, не бульдога, не пуделя, а просто собаку вообще. Мы можем помыслить себе треугольник вообще, дом вообще, человека вообще. Хотя таких вещей, как собака вообще или дом вообще, в природе не бывает.

Однако с таких «чистых» предметов начинается всякое человеческое познание. Разум с помощью способности воображения так переплавляет, перетасовывает данные чувств, что получает в конце концов чистый предмет, вещь, закон. Многие миллионы людей видели падающие предметы, но нужно было мощное воображение Ньютона, чтобы в хаосе случайных событий увидеть строгий, повторяющийся и необходимый закон.

Чистое продуктивное воображение, согласно Канту, сверхъестественная, нечеловеческая способность, которой владеет человек и которая делает возможным познание: мы имеем право формулировать законы относительно всей природы (как в случае о законом всемирного тяготения) потому, что выводим эти законы не из своих индивидуальных переживаний, наблюдений и обобщений, мы имеем на это право потому, что пользуемся силой, намного превышающей наши ограниченные человеческие возможности.

Это дар, данный нам свыше, это результат сверхъестественного внутреннего воздействия в нас, это сила самой природы или Бога, которую мы можем почувствовать в себе, освободить ее, заставить служить себе. В этом смысле Кант говорил, что рассудок диктует природе законы вообще. Законов вообще, чистых законов, в природе нет. Они — продукт человеческой головы, продукт чистой способности воображения. В природе, как и в социальной жизни, есть хаос случайных событий, есть перепутанность и переплетенность связей, и только наше воображение может выявить из этого хаоса и воспроизвести в строгих и точных формах предметы, объекты, законы и т. д.

Например, законы астрономии нельзя увидеть, разглядывая в телескоп звездное небо; законы истории нельзя разглядеть, посмотрев в окно или прочитав газету. Астрономы тысячи лет разглядывали звездное небо, но лишь гений Кеплера «увидел» в движении звезд и планет точные и ясные законы небесной механики.

Таким образом, все наши знания в том виде, в каком они у нас есть и доступны нашему пониманию, взяты не из окружающего мира. Этот мир дает лишь сырой материал, служит пищей и толчком нашему воображению. Но наши знания и не от человека, не являются нашей произвольной фантазией и не заложены в нее заранее наподобие картофеля, кем-то положенного в мешок.

Демокриту надо было глубоко заглянуть внутрь себя, освободить свою умственную анергию, раскрепостить фантазию, чтобы увидеть в мире атомы и пустоту, в которой эти атомы вечно падают. И это ведь не красивая сказка, которой Демокрит забавлял своих учеников: с тех пор гипотеза об атомистическом строении вещества не уходила из науки, получая все новые толкования и обоснования.

Все открытия и изобретения в любой области всегда движутся в рамках чьей-то первичной интуиции. Кто-то первый увидел, чье-то воображение нарисовало общую картину иди контур проблемы, у кого-то хватило смелости в игре своего воображения увидеть открытие новых горизонтов и заявить об этом.

Наличие у человека воображения — не просто фантазии, а именно продуктивного воображения, когда он может вообразить себе предмет, очищенный от всех случайных черт, проявлений, «увидеть» закон в чистом виде, форму, тип и т. д., — свидетельствует о человеческой свободе. И в основе всех подлинно глубоких и важных знаний лежит человеческая свобода.