Параграф пятый Смерть

Потолок

на нас

пошел снижаться вороном.

Опустили головы —

еще нагни!

Задрожали вдруг

и стали черными

люстр расплывшихся огни. (6: 296)

Тут в Маяковском заговорил тринадцатый апостол, знающий про инфернальные мистификации. «Потолок, снижающийся вороном» – это черный траурный саван, накрывший весь съезд большевиков. Он, конечно, из преисподни.

В улицы

и в переулки

катафалком

плыл

Большой театр. (6: 297)

«Если б / был он / царствен и божествен, / я б / от ярости / себя не поберег, / я бы / стал бы / в перекоре шествий, / поклонениям / и толпам поперек».

Но он не был божествен. Он был человек. Ему было 53 года. «Самый человечный человек», – говорит Маяковский. Если бы это понятие покрывали слова поэта:

Он

к товарищу

милел

людскою лаской.

Он

к врагу

вставал

железа тверже (6: 239),

тогда Маяковский был бы прав.

Но Маяковский знал о бесчеловечном отношении Ленина к Плеханову – своему учителю, о смерти сосланного в провинцию и умершего в нищете и забвении старейшего революционера, анархиста-коммуниста князя Кропоткина. Знал, что Ленин ничего не предпринял, чтобы спасти их.

Он знал о бессудных расстрелах меньшевиков, только за то, что они понимали Маркса не так, как Ленин. Но каково бы ни было его происхождение – божественное или дьявольское – Ленин был жестоким гением, но гением, равного которому не было ни рядом с ним, ни после него. Разбитый параличом Ленин пытался руководить партией. Не мог. А то, что и мог, отклоняли. Сталин изрек: «Это говорит не Ленин, это говорит болезнь Ленина». С вождем его соратники перестали считаться. Как Ленин ни болел, он успел, преодолевая несогласие многих своих соратников, ввести новую экономическую политику. Это была самая смертоносная ошибка вождя пролетарской революции. Смерть не дала Ленину исправить эту ошибку. Горевал народ, понимая, что вместе с Лениным он хоронит революцию.

Стихи на смерть вождя написали все, кто держал в руках поэтическое стило, но, кроме Маяковского, только стихи Есенина заслуживают внимания:

И вот он умер…

Плач досаден.

Не славят музы голос бед.

Из меднолающих громаден

Салют последний даден, даден.

Того, кто спас нас, больше нет.

Его уж нет, а те, кто вживе,

А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон.

Для них не скажешь:

«Ленин умер!»

Их смерть к тоске не привела.

……………………………………

Еще суровей и угрюмей

Они творят его дела.

«Ленин». Отрывок из поэмы «Гуляй-поле», 1925

Есенин мягче, снисходительней, чем Маяковский, говорит о делах Ленина, но с тем же тревожным предчувствием об ожидающих страну испытаниях.