Параграф третий Поэт улицы

Безответственное сочинительство самодостаточно, и такому сочинителю наплевать, что

улица корчится безъязыкая —

ей нечем кричать и разговаривать. (1: 181)

А ему, Маяковскому, не наплевать. В древности люди возводили Вавилонскую башню, чтобы объединить все языки в один общечеловеческий и достроить башню до жилища самого Бога. Создателю это не понравилось. Он разрушил башню и смешал языки. С тех пор народы говорят на разных языках. Но в ХХ столетии новыми вавилонскими башнями стали города. Богу это снова не понравилось:

Городов вавилонские башни,

возгордясь, возносим снова,

а бог

города на пашни рушит,

мешая слово. (1: 182)

Города он не разрушал, но языки города и села перемешал, оставив улице два слова – «сволочь» и «борщ». Поэты бросились прочь от улицы, увлекая за собой уличные тыщи. И среди них была и Мария. И вот тогда-то раздался апостольский глас отвергнутого Маяковского. Гремел ли когда-нибудь над землей гимн, вобравший в себя шум и скрежет фабрик и заводов, перезвоны стеклянных и металлических приборов лабораторий, гимн надежды: будет победа над Круппами и Круппиками и над одописцами их разбоев, придающими Круппам видимость благородства варевом из любвей и соловьв, будет гимн, вселяющий веру в могущество каждого рабочего, в его способность искоренить зло на земле, гимн, зовущий всех на подвиг освобождения и великодушия?! Такого гимна до Маяковского не было. Чего стоит одно только противопоставление рабочих, чьи лица от копоти в оспе, героям войны Гомера и любовному искусству матрон Овидия! Почему никому не приходило в голову их сравнить? И как гордо и убежденно звучат в устах рабочих слова Библии, повторенные Маяковским: «Я знаю – солнце померкло б увидев наших душ золотые россыпи». В гимне рабочим поэт говорит о могуществе всего класса и на равных о могуществе каждого отдельного индивида – рабочего. Класс, масса не противопоставляется личности, как и личность – классу. Этого нет в «Интернационале», хотя только через освобождение индивида освобождается класс, и не только рабочий класс, но и все классы и сословия – в том числе студенты, проститутки, подрядчики. Так утверждает «Манифест». Гимн Маяковского ждет своего композитора. Он – необходимое дополнение к «Интернационалу». Теперь Мария должна была бы понять, что ее недолгий избранник – не апаш и не бульвар-дье, а борец за права униженных и оскорбленных, что именно за это его взводили на Голгофы аудиторий Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, что именно за это озверевшая толпа требовала «Распни, распни его!». А он был не Христос, а всего-навсего его апостол. И, подобно Спасителю, он отвечал на вопли одичавшей толпы:

Но мне —

люди,

и те, что обидели —

вы мне всего дороже и ближе.

Видели,

как собака бьющую руку лижет?! (1: 185)