Шарль де Бовель де Сен-Кантен Его Преосвященству Гийому де Брисонне[374], епископу Лодева

Достопочтейнейший отец, когда Аполлона Пифийского вопросили, что является истинной и высшей Мудростью, он, как сообщают, тотчас изрек следующее: «Человече, познай себя самого». Согласным решением всех греческих мудрецов каковое изречение, тотчас записанное золотыми буквами на вратах его храма[375], вполне справедливо было объявлено священным. Если же, ссылаясь на языческий и чужеродный характер божества, ты скажешь, что для христианина великий грех внимать и верить бездыханному изваянию, тогда я на это отвечу, что Аполлон совсем не был богом, и что изваяние Аполлона, будучи немым, никогда ничего не изрекало. Однако никто не станет отрицать и оспаривать, что дух сей, что бы он собой не представлял, который, скрываясь за рукотворным идолом, говорил вместо изваяния и от имени Аполлона, сообщил людям самый верный ответ. Действительно, если боговдохновенные псалмы свидетельствуют, что наибольшее человеческое неразумие есть незнание себя самого, то, конечно же, позволительно думать, что его противоположность, или Мудрость, есть знание себя. «Ибо человек, хотя в чести был, не разумел этого; – сказано в них, – он сравнялся с животными и вьючными скотами, которые лишены разумения, и уподобился им»[376].

Наше толкование сих божественных слов таково. Хотя Человек по природе был Человеком, однако он не знал, что он Человек, и, не памятуя о своем достоинстве, не понимал, что он наделен разумом и бессмертен, является образом Бога. Ибо, в результате падения[377] утратив надлежащее ему как Человеку высокое положение, он стал безрассудно глупым наподобие животного; и тот, кто в качестве естественного Человека выделялся, по крайней мере, красотой, затем же, будучи окутан непроглядным туманом невежества, словно бы не владея своим умом и не сознавая себя, утратив свойственный ему образ жизни, предстал скорее не Человеком, но зверем, во всем не сходным с Человеком. Итак, если человеческое Неразумие заключается в отказе от надлежащих и прирожденных достоинств, то это означает, что естественный Человек ведет жизнь, недостойную Человека. Противоположностью Неразумию будет Мудрость – та добродетель, которая укрепляет, сохраняет и укореняет Человека в Человеке, или возбраняет ему преступать границы человеческого и разделить участь более низких существ.

Мудрость будет также прочной опорой человечности, а равно подлинным сиянием ее благ и характерных свойств, рождающих в Человеке филавтию, то есть любовь к себе, или внутреннюю гармонию. Ведь если, как говорит святой Дионисий Ареопагит, «знание соединяет познающего и познаваемое, а неведение, наоборот, отделяет несведущего от себя самого»[378], то, конечно, кто сознает себя Человеком, только он и есть Человек, единый с самим собой, Человек в качестве Человека. Кто же лишен своего света и знания себя, тот в силу того же закона отделен от себя самого преградой неведения, так что он не обретает себя, не достигает единства с собой, не становится Человеком по добродетели, он, кого природа, тем не менее, сотворила Человеком. Поэтому Мудрец различает себя сообразно порядку, в котором он был произведен или полностью сложился: Человек первоначально, Человек в дальнейшем; Человек по телесному облику, Человек по внутреннему духу, как тот, кто благодаря замечательной уравновешенности Разума сохраняет человеческую сущность.

Итак, мы тебе посвящаем все, что в меру невеликих способностей нашего ума пытались сказать об этой человеческой Мудрости, всесторонне рассматривая ее блага и пристально исследуя ее саму; прошу тебя благосклонно принять то, что мы преподносим тебе с благими намерениями. Прощай.

Шестистрочие к читателю

Мудр во все дни свои всякий, к знаньям алчбою томимый,

Ибо себе он внимает, с собой пребывает в согласьи.

Глупец по тому же подобью, но со стремленьем противным,

Вотще влачит свои дни: сия книга о том повествует.

Ты же, который зовешься любящим добродетель,

Книгу эту возьми, прочти и в сердце своем сохрани.

Рис. 1.