Глава XLVI. Ощущение животного, устремляющегося к более высокому, имеет свой предел в Человеке

Итак, лишенное разума животное видит, наблюдает и знает лишь Человека; ибо самые высокие чувственные способности не могут глубоко постичь Человека и возвыситься до лицезрения Ангела или Бога. Им препятствует непрозрачность человеческого тела, в котором они остаются как в собственном объекте и своем собственном пределе.

Взор человеческого познания и Разума устремляется непосредственно к Ангелу, и поскольку Ангел светел и прозрачен, подобно облаку, то он не задерживается и не поглощается [им], но, пройдя его и устремляясь к более высокому, доходит до самого Бога, в котором, наконец, как в главном, высшем и последнем объекте, созерцаемом ради него самого, находит свой предел. Что касается ангельского познания, то первым и последним, кто идет ему навстечу и является ему, есть Бог. У Бога же нет объекта и ничего, им созерцаемого.

Таким образом, следуя естественному порядку и ходу познания, идущему непосредственно к более раннему и лучшему по природе, [нужно признать], что Человек является единственным объектом для Ощущений животного. Только Человек может быть зрим для животного. Человеческому же взору предстают и доступны Ангел и Бог. Ангелу, наконец, – только Бог. В совершаемом по кругу обращении в самого себя для Ощущения нет никакого объекта, так как Ощущение не является ни судьей, ни владыкой самого себя, и не может лишенное разума животное никоим образом познать самого себя. Человеческий же Разум в [своем] круговращении становится господином самого себя. Ангельское Разумение (Intelligentia) в движении по кругу также постигает самого себя. Божественный Ум равным образом обращается по кругу, улавливает себя и становится владыкой и господином самого себя.

Опять же в Ощущении, в бессловесном животном, ниже Разума, нет никакой Мудрости, никакого самосозерцания, никакого самопознания. В человеческом Разуме, если идти в порядке восхождения, происходит явление Мудрости, самосознание, возвращение в самого себя. Ангельское же Мышление заполняет второй круг, в коем находится вторая [ступень] Мудрости. И, наконец, божественный Ум есть последний круг, [считая] от нас, но первый, [если идти] от природы и вечности. Человеческая Мудрость есть некая триада, или знание трех сущностей: Человека, Ангела и Бога. Ангельская же Мудрость – диада и познание двух сущностей: Ангела и Бога. Лишь божественная Мудрость в своей высшей простоте есть монада, в коей, можно сказать, Бог созерцает и познает одного только Бога.

Действительно, кто, идя от Ангела, стремится познать и созерцать Человека, а идя от Бога – и того и другого, тот избирает неправильный и противоестественный порядок познания. Ведь естественные силы более высоких и превосходных [сущностей] являются [сущностями] более низкими и не столь превосходными, предназначенными подвергаться воздействию форм более высоких сущностей, устремляться к ним и найти в них пристанище. Более высокие сущности, в свою очередь, являются как бы реальностями более низких и взирающих на них глаз, их светочами, их маяками, их объектами, к высочайшим вершинам коих по мере сил поднимаются более низкие ради своего совершенства.

И поскольку всякое познание содержит число три и достигает совершенства в троичности – ибо оно состоит из сих трех [компонентов]: силы, объекта и действия обоих, – то человеческая Мудрость будет троичностью, взятой трижды (ter trina), ангельская – двоицей, взятой трижды, божественная – единицей, взятой трижды. И, действительно, троякое познание является троякой троичностью, двоякое – двоякой троичностью, единичное познание – одной троичностью.

Из этого ясно, что непроницаемость человеческого тела – причина того, что божественный свет, идущий свыше, не доходит до создания, лишенного разума, стоящего ниже Человека, и что Ощущение животных не различает ничего, что ниже или выше человеческого тела. Ибо человеческое тело препятствует божественному свету проникать через Человека. И оно же мешает Ощущению животных устремляться выше Человека. С одной стороны, человеческое тело является границей божественного образа и обращением всего невидимого света к высшему, а также возвращением к своему истоку; с другой же стороны, оно является границей и пределом для Ощущения, лишенного разума, и [местом] его поворота и возврата к низшему.