4. Диалектика и политизация будничных интересов

Нечто вроде материалистического инстинкта предохраняет Розу Люксембург от того, чтобы чисто механистически применять безжизненные структуры диалектических категорий, в особенности категорий критики политической экономии, и этим самым избавляет ее от воспроизведения дуализма понятия и действительности, теории и практики, характерных для буржуазного образа мышления [20]. То, что дуализма нельзя избежать, перепрыгнув через философию тождества, для нее очевидно: сознание означает всегда осознавать, следовательно, неотчуждаемым его объектом является материальность мира. Это реальное и гносеологическое значение внешнего мира, которым так гордятся теоретики отражения, не вызывает никакого сомнения; но оно говорит лишь о принципе материалистического мышления, а не о его реальных формах. Не путем подавления познающего субъекта, а с помощью простого воспроизведения явлений, как раз через исключительное его напряжение в процессе наблюдения и анализа, из которых, несмотря на интерсубъективность, необходимую для всякого объективного познания, абсолютно не могут быть выделены субъективные части истории индивидуального формирования, проявляется противоречивая структура динамичных материальных форм вещей и отношений. Роза Люксембург иллюстрирует это явление на примере изменения функций самой массовой стачки.

«Таким образом, историческая диалектика – утес, на котором зиждется весь социализм Маркса, – привела к тому, что анархизм, с которым была неразрывно связана идея массовой стачки, ныне сам стал в противоречие с практикой массовой стачки, и в то же время обратно массовая стачка, с которой боролись как с отрицанием политической деятельности пролетариата, оказывается ныне самым могучим оружием политической борьбы за политические права. Поэтому, если русская революция и требует коренного пересмотра старой точки зрения марксизма по отношению к массовой стачке, то здесь все же в новой форме побеждает марксизм со своими общими методами и взглядами» [21].

Для Розы Люксембург идеалистическая мысль – это не просто философское течение, которое достаточно было бы охарактеризовать с помощью определенных гносеологических посылок, например о статусе внешнего мира, независимого от сознания; идеалистическая мысль, скорее, указывает на простейшие будничные ситуации, богатые, однако, своими политическими последствиями. Вплоть до своей последней незаконченной работы об Октябрьской революции, к которой Роза Люксембург неоднократно возвращалась в частных беседах, постоянно подчеркивая необходимость стихийных действий, инициативы, самостоятельной организационной работы масс, она старалась предупредить, что между тенденцией движения в верхах, в организациях и в центральном комитете и реальной тенденцией движения масс может возникнуть опасность того разрыва, которого будет трудно избежать даже во время взрывных революционных ситуаций, когда распадается господствующая система классового общества и возникает опасность нанести ущерб конечной цели социализма. Это только две стороны одной и той же действительности, и у Розы Люксембург одна и та же исходная точка, когда она объявляет бой как оппортунизму и ревизионизму немецкой социал-демократии и немецкого профсоюзного движения, пораженных «парламентским кретинизмом», так и ультрацентрализму, наличие которого она подозревает в ленинской концепции партии. В обоих случаях она боится разрыва между организованностью и стихийностью, где стихийность означает не просто форму возникновения стачки для защиты непосредственных интересов пролетариата, а имя собирательное для всего того, что составляет жизненные условия пролетариата: надежды, желания, нужды отдельного пролетария в его повседневной практике и способ, с помощью которого все эти различные моменты собираются воедино и организуются без вмешательства какого бы то ни было педантства, столь ненавидимого ею, для дрессировки масс извне.

Правда, Роза Люксембург не анализировала в деталях психологию пролетариата в классовом обществе, но она указала на важнейшее направление исследования проблемы, которая имела большое значение уже в 1914 году и которая с исторической точки зрения станет еще острее в связи с возникновением фашизма. Если будничным интересам и нуждам людей не придается политической окраски, если ежедневно с помощью стихийных коллективных действий не разрываются цепи капиталистического товарного производства, восстанавливающего людей друг против друга там, где эти цепи существуют – на заводе, в семье, в школе, в свободное время, – то исчезает материальная база, весьма хрупкий фундамент классового сознания, которое выступает в качестве обычного сознания, в качестве способности понять структуру классового общества и исторические задачи пролетариата.

«Мы должны действовать снизу, и это в точности соответствует как массовому характеру нашей революции, так и коренным целям, лежащим в основе общественного устройства, соответствует характеру настоящей пролетарской революции в том, что мы должны завоевать политическую власть не сверху, а снизу» [22].

Эта постоянная для Розы Люксембург формулировка – «действовать снизу» – в любой момент и при любом стихийном действии рабочих никогда не вызывает у нее подозрения в анархизме (наоборот, анархисты, по крайней мере в той степени, в какой они считают себя пропагандистами действия, по словам Розы Люксембург, поступают в точности как бланкисты, то есть «сверху») и в контексте данной цитаты на самом деле выражает критику идеи, согласно которой можно в соответствии с типом буржуазной революции свергнуть официальное правительство в центре власти и просто-напросто заменить его представителей. Эта формулировка гораздо шире. Для Розы Люксембург основной, неизменно демократический характер организационной структуры пролетарских организаций (наравне с демократической структурой социалистической революции вплоть до диктатуры пролетариата) – не только постулат, вытекающий из идеи о конечной цели освобождения человечества от гнета и эксплуатации, но и ее методологическая основа: любые недемократические организации или недемократическое пролетарское движение вступают в противоречие с материалистической диалектикой и даже в случае завоевания власти революционным путем в той или иной форме приводят к краху.