г) Побуждение к коммуникации.

г) Побуждение к коммуникации.

- То, что коммуникация не удается, становится для меня существенным образом моей виной. Правда, коммуникации очевидно невозможно достичь доброй волей целенаправленного рассудка, но только задействуя самобытие; ибо только в ней я сам прихожу к себе; она никогда не удается, если я держу себя в резерве и трактую относительные и партикулярные акты коммуникации уже как последние возможности для себя. Сознание того, что я сам - решающий фактор для меня самого и для другого, побуждает меня сохранять предельную готовность к коммуникации.

Всякое отношение к человеку, в возможности, выходит для нас за рамки определенной и потому ограниченной реальности этого отношения. Сознание существенного, превосходящего всякую умную постижимость (Begreiflichkeit) на свете, значения во встрече возможных экзистенций, их касания друг друга или прохождения мимо друг друга, напрашивается само собою, хотя часто мы и сами толком не понимаем этого. Упущение, которое подобно утрате, потому что мы не по-настоящему, а только общественно пожали протянутую нам руку; сознание, что нам приходится прервать коммуникацию или стерпеть ее обрыв; давление всякой вражды - совершенно независимо от возможного в ней ущерба нашему существованию; наклонность одолеть, если только это получается, перед лицом смерти всякое дурное настроение и всякую размолвку с другим; смутный ужас, который мы испытываем, сталкиваясь с убеждением, которое хотело бы и после смерти причинить ненавистному человеку какой-нибудь вред, - эти чувства служат указанием на экзистенциальное сознание, для которого коммуникация есть подлинное бытие, а не только временная связь. Всякая утрата и неудача в коммуникации - как утрата подлинного бытия. Бытие - это бытие-друг-с-другом не только существования, но и экзистенции, но это бытие действительно во времени не как пребывающее, но как процесс и опасность. Поэтому то, что возникает и что не возникает для меня в коммуникации, так задушевно и тихо касается нас, как бы трогая нас в самом глубоком нашем корне. И поэтому же неудовлетворенность уже действительной для нас коммуникацией существования служит стимулом, пробуждающим меня к более глубокой, экзистенциальной коммуникации.