1. Сомнение в бытии экзистенции.

1. Сомнение в бытии экзистенции.

- Если мы отделяем экзистенцию от существования, мира и всеобщего, то кажется, будто ничего не остается. Если она не становится объектом, то желание схватить ее в мысли кажется совершенно безнадежным. Поскольку это мышление никогда не может получить результата и постоянства, попытка мыслить экзистенцию, кажется, с необходимостью уничтожает сама себя. Можно поэтому усомниться в бытии экзистенции в любом смысле слова и позволить здравому смыслу выдвинуть требование: строго держаться одного предметного как действительного и истинного. Значит, что же: эта попытка возникла вследствие какой-то химеры?

Сомнение в экзистенции неустранимо, потому что мы не можем знать о ней как о некотором существовании и потому, что она не существует как определенная значимость. Экзистенция подлежит отрицанию так же как мы можем отрицать содержание любой философской мысли, в противоположность партикулярному предметному познанию, которое в состоянии предъявить свой предмет. Я никогда не могу сказать о самом себе, что я такое, - как если бы я был неким устойчивым составом (Bestand). Все, что можно объективируя сказать обо мне, относится к моей эмпирической индивидуальности, которая, правда, поскольку она может быть явлением меня самого как экзистенции, также не поддается выносящему окончательные определения психологическому анализу; эта граница моего знания о себе косвенно указывает на нечто иное, хотя и никогда не может вынудить созерцания этого иного. Поэтому просветление экзистенции хотя и освобождает, но оно не наполняет нас знанием; оно обретает пространство для меня, но не создает субстанции, указывая на какое-либо объективно постижимое бытие (sie gewinnt Raum f?r mich, aber schafft nicht Substanz durch Aufweisen eines objektiv fa?lichen Seins).

Если, таким образом, экзистенция недоступна для того, кто спрашивает о ней в среде сугубо объективного рассудка, она остается открытой для постоянного сомнения; но если никакое доказательство не может принудить меня к признанию бытия экзистенции, то все же для меня как мыслящего еще не все кончено вследствие этого: за границы доступного предметному знанию я выхожу посредством скачка, которого уже нельзя сделать рационально понятным. Философствование начинается и заканчивается в точке, обретаемой посредством этого скачка. Экзистенция - не цель, но исток философствования, охватывающего себя в ней. Исток - это не начало, достигнув которого, я все же всегда спрашивал бы о некотором начале этого начала, не мой произвол, в котором я вынужден был бы впасть в отчаяние, не воля, как результат нескончаемого ряда сомнительных сами по себе мотивов, но бытие как свобода, к которому я трансцендирую, если в незнании, философствуя, прихожу к себе самому. Беспомощность философствования в сомнении относительно истока есть выражение беспомощности моего самобытия, действительность философствования - начинающееся восхождение этого самобытия. Философствование имеет поэтому предпосылкой избрание (Ergreifen) экзистенции, которая поначалу есть лишь смутное стремление к смыслу и опоре (das dunkle Streben nach Sinn und Halt), как сомнение и отчаяние указывает на свою возможность, а затем выступает как непостижимая достоверность, просветляющая себя в философствовании.