Глава I
Глава I
О свойствах этой науки.
Представив основы мудрости, как Божественной, так и человеческой, которые зависят от знания языков, с которых переведена мудрость латинян, и, равным образом, от знания математики, теперь я хочу обсудить некие основы [мудрости], которые зависят от возможностей оптики. И если рассмотрение знания языков и математики прекрасно и доставляет наслаждение, то рассмотрение оптики куда более прекрасно и доставляет куда большее наслаждение, поскольку главные наши удовольствия мы получаем через зрение, и свет и цвет имеют особую прелесть сравнительно со всем прочим, что сообщают нам наши чувства. Но в оптике имеет место не только большее наслаждение, но и большая польза; кроме того, [знание этой науки] более необходимо. В самом деле, Аристотель говорит в I книге Метафизики, что только зрение показывает нам отличительные признаки вещей, ведь благодаря ему мы обретаем достоверный опыт обо всем, что имеет место на земле и в небе. Ибо небесные явления и, равным образом, то, что возникает в сфере воздуха (кометы, радуги и пр.), изучаются с помощью зрительных инструментов, как учит Птолемей и другие астрономы. Ибо их [т. е. указанных объектов] высота над горизонтом, величина, фигура и количество, а также все, что к ним относится, достоверно познается с помощью различных способов наблюдения при посредстве [упомянутых] инструментов. И то, что находится на земле, мы познаем опытным путем с помощью зрения, ибо слепец не может постигнуть на опыте ничего достойного, относящегося к этому миру. Слух может помочь нам поверить, ибо мы доверяем учителям, но то, что мы получили от них, мы можем проверить опытным путем только с помощью зрения…
Кроме того, науки учреждаются вследствие необходимости, полезности, а также сложности [познания], поскольку, как говорит Аристотель во II книге Этики, искусство занято сложным и благим. Ибо если бы то, что исследуется, постигалось легко, то в науке не был бы необходимости; равным образом, если бы нечто было сложным, но бесполезным, об этом не возникло бы науки, ибо [такая наука была бы] глупым и пустым занятием. Также, если бы наука не обладала большой полезностью и многими прекрасными истинами, то не было бы нужды учреждать ее как отдельную дисциплину: было бы достаточно, чтобы она содержалась в частной книге или главе общей науки вместе с прочим, [к этой общей науке относящимся]. Но философы учредили отдельную науку — оптику — только о зрении, но не о каком-либо еще чувстве. Поэтому надлежит, чтобы зрение представляло для мудрости особую полезность, каковая не обнаруживается в иных чувствах.
И то, что я уже затронул в общем, я хочу исследовать в частных аспектах, рассмотрев основы этой прекраснейшей науки. Ибо некая наука может быть более полезной, но никакая не имеет такой красоты и прелести в своей полезности…