Объем либеральных прав

Понятие либеральных прав завоевало широкое признание несмотря на то, что в политической практике это далеко не всегда выражается на словах. И тем не менее существует немало критиков идеи либеральных прав, особенно среди марксистов. Сам Маркс отвергал представление об абсолютных правах человека – на свободу, безопасность, собственность, свободу вероисповедания – поскольку это представление было основано на неправильной концепции человека и не решало реальных социальных проблем. Он считал, что ориентация на права человека способствует лишь усилению человеческого эгоизма и что в действительности это приведет лишь к уменьшению человеческой свободы[347]. Настоящая свобода предполагает, что право собственности и свобода вероисповедания будут искоренены силой. Можно подумать, что с точки зрения Маркса человек имел не право на свободу, но обязанность быть свободным, причем свобода понималась нормативно исходя из заданного идеала. Именно этот вариант позитивной свободы был предметом нашей критики в главе 6. И все же марксистский взгляд на права человека является скорее исключением из всеобщего признания того факта, что эти права фундаментальны. В целом же идея о правах была столь привлекательной для представителей большинства политических движений, что скорее можно говорить о тенденции к избыточным попыткам определить и закрепить все больше и больше различных прав. С позиции классического либерализма такая тенденция является скорее нежелательной.

Можно утверждать, что идеология либерализма всегда находилась в движении, и формирование все более обширного списка прав является формой развития только социальных аспектов либерализма, в результате чего либерализм охватывает больше различных интересов. Как правило, при этом недооценивается степень ущерба, наносимого увеличением количества прав ядру либеральной идеологии. Смысл в том, что чем больше прав оказывается внесено в главный список, тем меньше остается в либерализме от теории о том, что правильно, и тем более он превращается в теорию о том, что хорошо. Многие, включая и меня самого, считают, однако, что одной из самых привлекательных черт либерализма как теории о политической свободе является его способность – в отличие от многих других идеологий – провести и сохранить различие между тем, что правильно, и тем, что хорошо. Именно поэтому увеличение числа прав является проблемой.

Вопрос о том, сколько пунктов необходимо включать в список фундаментальных прав, не имеет простого и однозначного ответа, в частности потому, что это зависит от ответа на вопрос о том, какой статус должны иметь эти права. Исходно права обладают большой нормирующей силой. Обладать неким правом означает, по выражению Рональда Дворкина, иметь на руках козырь[348], то есть тот факт, что кто-то может получить некоторое благо, действуя определенным образом, может быть побит тем фактом, что кто-то обладает правом, запрещающим нам действовать именно так. Однако если статус права приписывается слишком большому количеству вещей, нормирующая сила прав снижается. Для того чтобы права можно было рассматривать как абсолют, как козырь, основной список должен состоять из относительно небольшого числа пунктов. Когда мы существенно расширяем количество пунктов в этом списке, статус каждого из них неизбежно снижается. К примеру, право на труд зафиксировано во Всеобщей декларации прав человека. Статья 23 гласит: «Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы». Очевидно, что описываемое здесь право слабее, например, права на жизнь. Можно долго обсуждать, насколько вообще имеет смысл говорить о «праве на труд», однако это уведет нас далеко от темы[349]. В последние годы тенденция вписывать в список «прав человека» все больше различных пунктов набрала слишком большие обороты[350].

Сами по себе понятия либеральных прав и либерализма не содержат никаких рекомендаций по ограничению количества прав. Анализ этих понятий не даст нам указаний относительно того, какие именно права следует считать фундаментальными, а какие не следует включать в список прав. Далее, кажется очевидным, что объем прав будет варьироваться в зависимости от исторического контекста: к примеру, развитие современных технологий поднимает новые вопросы о сфере приватности. По этой причине список либеральных прав всегда остается до определенной степени открытым. И тем не менее с точки зрения либеральной философии чрезмерное расширение этого списка может считаться нежелательным в том числе потому, что в этот расширенный список включаются права другого типа, составляющие угрозу исходным либеральным правам.

Классические либеральные права индивидуальны, тогда как многие из прав, появившихся в последнее время, защищают интересы определенных групп, то есть не являются ни индивидуальными, ни универсальными. Далее, классические либеральные права носят скорее негативный, нежели позитивный характер, хотя их и нельзя однозначно отнести к области негативной свободы. К примеру, право на образование является позитивным правом. Некоторые права можно сформулировать как позитивно, так и негативно (к примеру, «право на питание» или «право на свободу от голода»). Не считая этого, классические либеральные права в основном сформулированы негативно, то есть в них закреплена свобода индивидов от различных вмешательств в их жизнь, тогда как новые права, такие как право на труд, отдых и различные материальные блага, главным образом позитивны.

Разберем сначала групповые права. Обоснованность их включения в список прав человека – вопрос довольно спорный. В этом отношении можно выделить три основные позиции:

1. Существуют групповые права, которые нельзя свести к индивидуальным правам.

2. Существуют групповые права, однако они лишь производны от индивидуальных прав.

3. Не существует групповых прав, все права индивидуальны. Приципиальная граница пролегает между позицией (1) и двумя остальными, поскольку лишь первая позиция предполагает существование групповых прав, а (2) и (3) признают лишь индивидуальные права, различаясь лишь в том, что позиция (2) допускает, что иногда может быть целесообразно говорить о правах на уровне группы, при условии, что эти права могут быть редуцированы до индивидуальных. В качестве примера позиции (2) можно привести граждан государства, которые рассматриваются как группа, которая, согласно Локку, имеет право сместить одно правительство и назначить другое. Классический либеральный взгляд на права совмещает в себе черты позиций (2) и (3), не допуская правоты позиции (1). Групповые права не могут существовать в рамках либерализма в том числе и потому, что они могут представлять собой угрозу индивидуальным правам независимо от того, находятся ли индивиды внутри группы или вне ее. К примеру, за группой может быть закреплено право, которое она может использовать против индивидов внутри группы для регулирования их жизни. Это особенно опасно в тех случаях, когда принадлежность к группе не является результатом свободного выбора, а следует из этнической принадлежности или подобных факторов. Были предприняты попытки решить эту проблему путем утверждения, что групповые права могут реализовываться только вовне, то есть по отношению к индивидам и другим группам, не входящим в данную группу[351]. Однако сложно представить себе, каким образом можно воплотить в жизнь подобное ограничение. Далее, существует опасность возникновения конфликтов между групповыми и индивидуальными правами и в том случае, когда индивид не является членом группы. Основной целью прав является защита индивидов от произвола, в том числе и со стороны различных групп. Если же мы оперируем понятием групповых прав, мы можем тем самым ослабить защиту отдельных индивидов в тех случаях, когда групповые права оказываются сильнее индивидуальных.

Можно попробовать решить эту проблему, признав определенные групповые права с тем условием, что индивидуальные права всегда имеют приоритет в случае возникновения конфликта. Либерализм защищает легитимное разнообразие. Это означает, что последователь либеральной философии должен признавать за другими людьми право жить иначе, чем живет он сам, даже если они предпочитают образ жизни, ставящий традиции и коллектив выше индивида и его автономии. И тем не менее либерализм настаивает на том, что индивид имеет приоритет перед группой в том смысле, что индивидуальные права неприкосновенны и очерчивают границы пространства, в котором индивид сам выбирает свой образ жизни, даже если этот образ жизни подразумевает коллективизм и традиционализм.

Говоря о позитивных правах с позиции классического либерализма, мы должны будем признать, что расширение списка прав является по большому счету следствием смешивания прав и интересов. Общество никогда не достигнет гомеостаза, поскольку в нем присутствуют индивиды и группы, чьи интересы противоречат друг другу, и все они стремятся организовать общество и контролировать жизнь окружающих в соответствии со своими интересами. Политика является по большому счету попыткой установить диалог между различными интересами. Между тем права не являются предметом диалога таким же образом, как интересы, поскольку права по умолчанию абсолютны и универсальны. Когда все возможные интересы будут наделены статусом прав, понятие прав окажется сильно размыто, а свобода действий в политике значительно уменьшится. Ситуация особенно осложнится тогда, когда права различных групп и индивидов придут к столкновению. В рамках либеральной концепции политической деятельности очень важно сохранить некую свободу действий, установив при этом определенные границы для того, что вообще подлежит обсуждению.

Существует довольно много благ, которые следует понимать скорее как политические задачи, нежели как права человека. В этом случае функция прав будет заключаться в очерчивании границ тех политических действий, которые являются приемлемыми для решения этих задач. Если включить в список прав абсолютно все, то права уже не смогут играть роль ограничителей политической власти. Вместо этого мы получим бесчисленные права, которые постоянно вступают в конфликт друг с другом, так что мы все время будем заняты поиском решений для этих конфликтов. В этом случае проще будет вообще отказаться от понятия прав и ввести вместо этого понятие интересов, которые нужно будет постоянно сравнивать с целью установить, который из них важнее. А это равнозначно полному отказу от абсолютных принципов.

Идеализм, подразумевающий бесконечное расширение списка прав, и прагматизм, не признающий абсолютных принципов, схожи в том, что на практике они ведут к одному и тому же: упразднению уникального статуса либеральных прав. Расширение списка прав мешает нам осознать принципиальное различие между интересами, которые могут быть более или менее легитимными, и абсолютными правами, которые должны соблюдаться в любом обществе, претендующем на то, что его граждане обладают политической свободой.