8 Свобода и равенство

Автономия есть нечто большее, чем только негативная свобода, поскольку для нее требуется не просто отсутствие препятствий. Мир, в котором всем людям в равной степени гарантировано пространство, в которое никто не имеет права вторгаться, может оказаться миром, в котором возможности реализации такой свободы распределены неравным образом. Каково же соотношение между свободой и равенством? Свобода не является равенством, а равенство не является свободой, однако свобода должна регулироваться с учетом равенства, а равенство может быть достигнуто при помощи свободы. Как подчеркивает Норберто Боббио, когда либерализм и эгалитаризм доводятся до абсолюта, они вступают в противоречие. Совершенно либеральное общество не может быть совершенно эгалитарным, а совершенно эгалитарное общество не может быть полностью либеральным[256]. Теоретик эгалитаризма может оставить в своей теории место для свободы, однако она всегда будет второстепенной ценностью по отношению к равенству, и наоборот: либеральный философ может стремиться к уменьшению неравенства и увеличению равенства в обществе, однако меры, которые можно предпринять для достижения этой цели, всегда будут ограничены правами, оберегающими неприкосновенность свободы.

Философский дискурс о понятии равенства так обширен, что едва ли его можно изложить в одной небольшой главе, так что я ограничусь обзором лишь некоторых аспектов, которые считаю наиболее релевантными для избранной нами темы[257]. Я не буду заходить так далеко, как Уилл Кимлика, заявивший, что любая убедительная политическая теория в наши дни обязана считать равенство своей высшей целью[258], но я, как минимум, соглашусь, что равенство должно быть одной из важнейших ценностей.

Понятие равенства является довольно сложным и не имеет однозначного определения. Как и понятие свободы, равенство является совершенно однозначным благом, противоречия возникают лишь в том случае, если мы пытаемся определить, о какой именно свободе идет речь. Равенство отличается от свободы тем, что, увеличивая свободу, мы не можем одновременно увеличивать несвободу, однако в случае с равенством нельзя наверняка сказать, можем ли мы увеличивать равенство в одном отношении, не увеличивая неравенство в других отношениях. Как замечает Маркс в «Критике Готской программы», едва ли возможно создать «полное равенство», поскольку введение равенства в одном аспекте будет неизбежно порождать неравенство в других[259]. Если мы назначим двум разным людям одинаковую зарплату за одинаковое количество рабочих часов, мы будем способствовать неравенству, если один из них будет работать больше часов и получать больше денег, а если назначить всем работникам одинаковую плату за рабочий день, то неравенство будет в том, что бездетные работники будут иметь больше денег в остатке, чем те, у кого много детей. Основную мысль Маркса можно сформулировать так, что, будучи совершенно абстрактными понятиями, «равенство» и «неравенство» не подразумевают возможности абстрактного увеличения равенства вообще. Кроме того, Маркс приходит к выводу, что корректный принцип распределения формулируется как «от каждого по способностям, каждому по потребностям», однако мы не будем подробно обсуждать его здесь, хотя заметим, что этот принцип распределения не соответствует идеалу равенства[260].

Еще один пример неравенства заключается в том, что если нищему ростом 150 сантиметров дать столько же еды, сколько нищему ростом 190 сантиметров, в соответствии со справедливым принципом распределения, то их потребность в пище будет удовлетворена в неравной степени. Если в странах с высоким или средним достатком (статистика по странам с низким достатком не очень хорошо изучена) женщинам и мужчинам предоставляется одинаковый объем и качество медицинских услуг, женщины в среднем живут на много лет дольше, чем мужчины. То есть равное предложение в сфере здравоохранения приводит к неравной продолжительности жизни. Чтобы уравнять продолжительность жизни, придется создать неравенство в распределении медицинских услуг, то есть женщинам будет предоставлено меньше медицинских услуг, чем мужчинам.

В общем и целом этот принцип прослеживается и в тенденции, согласно которой невозможно создать одновременно равенство возможностей и равенство результатов[261]. Равенство возможностей с неизбежностью приведет к неравенству результатов, а если мы хотим достичь равенства результатов, придется предоставлять людям неравные возможности. Равенство и неравенство необходимо обсуждать в каждом конкретном случае, чтобы понять, каким образом достичь максимального равенства в аспекте Х, учитывая при этом, что это может привести к возникновению неравенства в аспекте Y. Иногда увеличение равенства в аспекте Х и уменьшение его в аспекте Y как раз весьма желательно, однако в каждом случае это зависит от конкретного содержания Х и Y. В любом случае говорить об «увеличении равенства», не уточняя при этом, о какой именно области идет речь, совершенно бессмысленно. Требование «абсолютного равенства» абсурдно. Кроме того, необходимо отметить, что «равенство» и «неравенство» являются чисто формальными определениями, которые сами по себе не говорят ничего о том, насколько желательно или нежелательно достижение равенства или неравенства в той или иной области. К примеру, едва ли мы можем считать желательным, чтобы все люди на земле были несчастны в той же степени, что и самый несчастный человек. Однако большинство людей согласится, что все должны быть равны перед законом.

Как замечает Амартия Сен, каждая нормативная социальная теория, у которой имеется достаточное количество последователей, требует равенства в том или ином аспекте, наиболее важном для данной конкретной теории[262]. Речь идет не только о теориях, которые относят себя к направлению эгалитаризма, но также и о теориях, которые явно отвергают принцип равного распределения материальных благ. К примеру, либертарианская теория Роберта Нозика о государственочном стороже предполагает, что все должны обладать равными правами. Даже теория утилитаризма эгалитарна в том смысле, что все люди должны приносить одинаковую пользу. Поэтому не имеет никакого смысла утверждать, что необходимо стремиться к равенству вообще, поскольку любое равенство касается лишь одного аспекта. Так что важно понимать, о равенстве в каком именно отношении идет речь. И лишь тогда, когда мы указываем на тот аспект, в отношении которого мы требуем равенства, мы говорим что-то содержательное и достойное обсуждения.

Мир, в котором не существует неравенства, едва ли возможен. Если мы чисто гипотетически представим себе мир, в котором достигнуто полное материальное равенство, и все люди обладают одинаковыми материальными ресурсами, то источником неравенства будут нематериальные ресурсы. Мы постоянно составляем различные списки победителей и проигравших. Позвольте мне в качестве иллюстрации привести цитату из романа Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы», в которой один из двух главных героев оказывается в общине хиппи, где материальные блага не играют существенной роли: «Округлости молодых женщин были так близки, доступны, подчас его отделяло от них расстояние меньше метра, однако Брюно как нельзя лучше понимал, что путь к ним ему заказан… Брюно осознал, что хиппи никогда не примут его; он не был и не имел надежды стать привлекательным самцом»[263]. Дифференциация в зависимости от человеческих достоинств всегда будет иметь место даже в том контексте, где экономические различия нерелевантны. Я веду к тому, что нам вовсе не обязательно пытаться уменьшить последствия экономического неравенства или других видов материального неравенства, мы просто должны осознать, что уменьшение или даже полное устранение такого неравенства не решит наших проблем. Равенство в одном аспекте лишь усиливает неравенство в других.

Если занять более радикальную позицию и попытаться устранить любые виды неравенства, а не только экономическое, то мы придем к необходимости сдерживать одних людей, чтобы они случайно в том или ином отношении не оказались лучше других. Подобное общество изображено в сатирическом романе Курта Воннегута «Гаррисон Бержерон», в котором есть персонаж под названием Главный Уравнитель, который должен следить за тем, чтобы ни один индивид не оказался более привилегированным, чем другой в каком-либо аспекте[264]. Люди, чьи интеллектуальные способности выше среднего, должны носить в ухе специальный радиопередатчик, который каждые двадцать секунд издает резкий звук, мешающий им сосредоточиться, так чтобы они не могли извлечь выгоду из своей одаренности. Люди, обладающие физической силой, должны носить грузы, чтобы не воспользоваться своим несправедливым преимуществом перед другими людьми. Красивые люди должны носить уродливые маски, чтобы не иметь несправедливого преимущества в силу своей красоты. Разумеется, никто и никогда не призывал к введению подобного равенства в реальном обществе, на то и нужна сатира, но попытка ввести равенство результатов во всех областях жизни неизбежно закончилась бы именно таким неравным обращением со всеми людьми: их потенциал был бы искусственно ограничен, и никто не обладал бы настоящей свободой.