9 Либеральные права

Либерализм – теория политической свободы, и эта теория существовала еще до того, как возникло само понятие. Когда Джон Локк писал свой «Второй трактат о правлении», он не планировал дать начало новой идеологии под названием «либерализм», поскольку в то время такого слова еще не было. И хотя следует соблюдать определенную осторожность, основываясь в своих суждениях о каком-либо понятии на основании его этимологии, я скажу, что слова «либерал» и «либерализм» связаны прежде всего именно с понятием свободы[336]. Во времена Локка в политике еще не существовало либералов; по крайней мере, не было политической группы, обозначавшей себя при помощи этого слова. Слово «либерализм» происходит от слова «либерал», которое в XIV веке использовалось для обозначения людей, которые фактически обладали свободой, в отличие от тех, кто ею не обладал. В XV веке понятие было расширено и стало включать в себя несколько значений, включая свободу воли, но все еще использовалось главным образом для обозначения определенных возможностей и привилегий. Лишь в XVIII–XIX вв. это слово начали использовать для обозначения общей политической позиции, не связанной с классовым положением. Кроме того, лишь в XIX веке впервые возникло понятие «либерализм» – долгое время спустя после написания текстов, которые считаются каноническими в либеральной философской традиции. Именно в это время у слова «либерал» появилось специфическое политическое значение, а слово «либерализм» стали использовать для обозначения политической идеологии[337]. Таким образом, мы используем понятие «либерализм» ретроспективно, когда говорим о либеральных правах и либерализме в связи с философскими работами, написанными до XIX века. Мы видим, что понятие либерализма связано главным образом с определенными возможностями, которые позднее трансформировались в известные нам либеральные права и свободы. Эти права представляют собой своего рода нормативный абсолют, устанавливающий неприкосновенные границы, которые не имеют права нарушать ни государственная власть, ни группы людей, ни отдельные индивиды. Эти права определяют пространство свободы, которое Милль описывает как «круг, описанный вокруг каждого человеческого индивида», и в который никто не может вступить без дозволения самого индивида[338].

Идея о том, что все люди исключительно в силу того, что они являются людьми, имеют право на такое неприкосновенное пространство, является скорее исключением, нежели правилом в ходе исторического развития. Это очевидно из того, как широко было распространено рабство. Принято считать, что четыре из пяти развитых сельскохозяйственных культур основывались на рабском труде в той или иной форме. Значительная часть населения Африки – как минимум одна треть – находилась в рабстве еще до того, как развилась обширная сеть работорговли в Европе и Америке. Экономика античной Греции и Рима была основана на рабстве. Если взглянуть на исторические предпосылки философских дискуссий о свободе, мы увидим, что все они связаны с феноменом рабства[339]. Среди философов античной Греции рабство не вызывало особых разногласий[340]. Одним из немногих исключений был софист Алкидам Элейский, писавший: «Бог создал всех людей свободными. Природа никого не сотворила рабом»[341]. Многие считают, что время рабства осталось далеко в прошлом. Это весьма далеко от истины, поскольку никогда еще в мире не было так много рабов, как в наши дни. Конечно, в относительных цифрах раньше рабов было больше, но в абсолютных величинах все обстоит именно так. Если под словом «раб» мы подразумеваем человека, который вынужден работать бесплатно под угрозой насилия, не имея возможности отказаться или уехать, то в наши дни в мире насчитывается приблизительно 27 миллионов рабов[342]. Значительная их часть приходится на Индию и Африку, однако случаи торговли людьми встречаются и в развитых странах. Рыночная стоимость раба в наши дни варьируется в зависимости от географического положения, однако в среднем эта стоимость не превышает 100 американских долларов. То есть за вполне умеренную сумму можно купить человека и использовать его точно так же, как мы пользуемся любым другим инструментом, по своему собственному усмотрению. Рабство представляет собой полную противоположность тому, чего мы хотим от жизни, и просто поразительно, как мало внимания уделяют этому вопросу политики. Раб является парадигматическим примером несвободы, поскольку он лишен всяких прав и полностью подчинен чужой воле.

Права являются необходимой предпосылкой свободной жизни. Можно сказать, что эти права навязываются гражданам, поскольку отказаться от них нельзя, даже если очень захочется. Мы не можем согласиться или отказаться от обладания этими правами. Разумеется, мы можем не пользоваться своей свободой слова, но принять необратимое решение и навсегда отказаться от нее у нас не получится. Самым наглядным примером отказа от своих либеральных прав было бы решение добровольно продать себя в качестве раба. Некоторые теоретики утверждали, что каждый человек в действительности имеет право полностью и навсегда отказаться от своего права на свободу и продать себя в рабство[343], однако в этом вопросе я скорее согласен с Джоном Стюартом Миллем, который пишет:

«Так, например, у нас и в большей части других цивилизованных государств признается недействительным обязательство, по которому человек продает себя в рабство или соглашается на подобную продажу; силу такого рода обязательств равно отрицают и закон, и общее мнение. ‹…› Действия индивидуума, касающиеся только его самого, признаются не подлежащими ничьему вмешательству единственно из уважения к его индивидуальной свободе; свободный выбор индивидуума принимается за очевидное свидетельство, что избранное им для него желательно или по крайней мере сносно, и его личное благо признается наилучше для него достижимым при том условии, если ему предоставлена будет свобода стремиться к этому благу теми путями, какие он признает за лучшие. Но продажа себя в рабство есть отречение от своей свободы; это – такой акт свободной воли индивидуума, которым он навсегда отрекается от пользования своей свободой, и, следовательно, совершая этот акт, он сам уничтожает то основание, которым устанавливается признание за ним права устраивать свою жизнь по своему усмотрению. С минуты совершения этого акта он перестает быть свободным и ставит себя в такое положение, которое не допускает даже возможности предположить, чтобы он мог оставаться в нем по своей воле. Принцип свободы нисколько не предполагает признания за индивидуумом свободы быть несвободным. Признать за индивидуумом право отречься от своей свободы не значит признавать его свободным»[344].

Вопрос о том, когда именно возникла мысль о правах человека, является достаточно спорным. В самом широком понимании достаточно трудно представить себе, что когда-либо существовало общество, лишенное определенных правил, позволяющих индивидам и группам действовать определенным образом и запрещающим им совершать определенные действия по отношению друг к другу. Без таких правил, представленных хотя бы в зачаточном состоянии, общество просто не смогло бы существовать. Однако настолько широкое понятие о правах совершенно не информативно. Если мы посмотрим, когда люди начали говорить о «правах» как неких объективных условиях, то найдем примеры подобного уже в греческой и римской античности, где общества имели «правовую организацию», и каждый индивид обладал своими «правами». Однако это понятие объективных прав весьма отличается от того, что мы считаем своими правами сегодня. К примеру, это понятие подразумевает, что человек получил наказание «по праву», будучи казненным за преступление. Право человека, понимаемое как нечто, принадлежащее ему как субъекту и подразумевающее признание за ним определенной неприкосновенной области, в которой он имеет возможность полного самоопределения, является относительно новым явлением.

Раньше было принято начинать рассказ о либеральных правах с философии Локка конца XVII века, однако теперь большинство исследователей согласны с тем, что в этот рассказ следует включать и философию Гоббса и Гроция, живших на целый век раньше. Кое-кто даже склонен начинать этот разговор с Оккама, жившего в XIV веке, хотя это уже достаточно спорно. Разумеется, создание Великой хартии вольностей в 1215 году тоже было важным шагом на пути развития представления о либеральных правах. И все же возникновение идеи о том, что люди обладают некими врожденными правами, можно с уверенностью констатировать лишь начиная с позднего Средневековья[345].

С точки зрения Локка, все люди рождены свободными и равными, и они имеют определенные права, действующие независимо от законов, принятых в различных обществах. Каждый индивид имеет право собственности на свою жизнь, а следовательно, и право распоряжаться ею по своему усмотрению, и важнейшей задачей государства является защита этих прав. Это обеспечивается посредством законов, которым люди должны подчиняться, и эти законы не ограничивают, но увеличивают свободу человека. Целью установления законов, которые санкционируются государственной властью, является, в формулировке Локка, защита «естественного Закона», согласно которому все люди рождаются равными и свободными, и, следовательно, никто не имеет права вредить чужой жизни, здоровью, свободе или собственности. Здесь, у самых истоков либеральной традиции, уже ясно, что идея о правах человека играет важнейшую роль. Развитие либерализма неразрывно связано с развитием идеи о правах человека. Свобода, к обеспечению которой стремится либерализм, закреплена в ряде конкретных прав.

Необходимо подчеркнуть, что все права, о которых пойдет речь, должны быть обеспечены каждому человеку, независимо от его этнической принадлежности, пола, религии и т. д. Исходя из этого, мы могли бы пользоваться выражением «права человека»[346]. Эти права должны быть врожденными, одинаковыми для всех людей и во всех странах. Я пользуюсь выражением «либеральные права» вместо более конкретного «права человека», потому, что последнее выражение ассоциируется в первую очередь с определенным набором прав, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека (1948), Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950), Конвенции ООН о гражданских и политических правах (1966), а также Конвенции ООН об экономических, социальных и культурных правах (1966). Либеральные права частично совпадают с правами человека, однако расходятся с ними в нескольких важных аспектах. Во-первых, либеральные права имеют более ограниченный объем: чаще всего речь идет о нескольких фундаментальных правах. Далее, права человека в том виде, в котором они закреплены в вышеупомянутых конвенциях, в первую очередь обязательны для соблюдения государствами, а не индивидами. Права в классическом либеральном понимании могут быть нарушены не только государством, но и отдельными индивидами либо группами людей, поэтому защита прав индивида от посягательств других людей является смыслом существования любого государства.

У философов раннего либерализма упоминается не так уж много основных прав. Проследив историческое развитие, мы, к нашему удивлению, обнаруживаем, что существует четкая корреляция между количеством прав и распространением либерализма: чем больше объем либеральных прав, тем шире распространяется идеология либерализма. Эта тенденция набрала большую силу особенно в последние годы, и, к сожалению, она может привести к размыванию статуса либеральных прав как абсолютного стандарта.