Справедливое распределение

Многие согласятся, что распределение благ в обществе должно быть справедливым, однако некоторые мыслители, к примеру Фридрих Хайек и Роберт Нозик, отвергают саму идею справедливого распределения. Согласно Хайеку, справедливость есть свойство индивидуальных действий, степень их соответствия или несоответствия общепринятым правилам[265]. К примеру, воровство несправедливо, поскольку оно нарушает общий закон о праве собственности. Пока индивид не нарушает общепринятых правил, понятия справедливости или несправедливости не актуальны. Немного упрощая идею Хайека, можно сказать, что вопрос о справедливости или несправедливости вообще не возникает на уровне общества, а возникает лишь на уровне отдельного индивида. На это можно возразить, что существуют такие общественные схемы распределения, которые невозможно редуцировать до уровня отдельного индивида: к примеру, система налогообложения или расходы на здравоохранение и образование. Они имеют непосредственное отношение к распределению, и решения касательно этих систем принимаются на уровне государства. Будет уместно предположить, что вопрос справедливости этого распределения более чем актуален. Хайек вполне готов к такому возражению, поскольку он в своих рассуждениях рисует государство, которое обеспечивает гражданам определенный уровень благосостояния и собирает налоги. Кажется, будто он противоречит сам себе, допуская возможность государственных вмешательств, подпадающих под его собственное определение принуждения, таких как обязательная уплата налогов. Однако он утверждает, что подобные исключения легитимны, если в их основе лежит правило, перед которым все граждане равны.

Роберт Нозик выбирает другую точку зрения. Нозик утверждает, что каждый человек имеет право владения собой. Подобная мысль знакома нам по философии Локка. Это право распространяется на его тело, способности и работы, а также любые их производные. Владеть чем-то значит иметь на это право, пользоваться этим по своему усмотрению. Эти права устанавливают этические границы действиям окружающих. К примеру, они не могут убить нас или нанести нам травму, поскольку такие действия нарушают наше право владения собой. Они не могут заставить нас работать против нашей воли, какую бы выгоду это ни сулило им или даже нам самим, поскольку правом распоряжаться своим трудом обладаем только мы. На основании этих предпосылок Нозик делает довольно спорные выводы, самым знаменитым из которых является вывод о том, что налогообложение является формой рабства[266]. Он обосновывает это тем, что государство, вынуждая нас платить налог со своих доходов, в действительности вынуждает нас к недобровольному труду на благо государства в то время, которое затрачивается на производство ценностей, отдаваемых государству в форме налогов. Этот же аргумент он приводит против перераспределения, которое имеет место во всех государствах благосостояния. Признавая за частью граждан право на определенные субсидии, например, социальное пособие, государство тем самым дает им право пожинать плоды труда других людей, что позволяет нам в определенном смысле назвать последних рабами первых. А это в свою очередь противоречит утверждению, что каждый человек имеет право распоряжаться собственным трудом. Поэтому государство благосостояния, по мысли Нозика, является глубоко аморальной инстанцией, ущемляющей самые фундаментальные права граждан.

Хайек и Нозик, впрочем, являются скорее исключениями из общего дискурса о справедливом распределении, поскольку они отрицают возможность существования оного. Большинство теоретиков признают идею справедливого распределения, но расходятся в вопросе о том, на каком основании и в каком объеме оно должно происходить. Чаще всего в этом дискурсе применяется понятие равенства, то есть решение вопроса о справедливом распределении во многом основывается на том, как понимается равенство.

Самая радикальная форма справедливого распределения требует абсолютной справедливости, то есть равенства результатов. При таком порядке все индивиды, независимо от своих потребностей и своего вклада, получают совершенно одинаковое количество благ. Такая концепция справедливого распределения практически не имеет последователей, если не считать философа по имени Франуса-Ноэль Бабеф[267]. Причина такой непопулярности заключается в том, что выводы из этой концепции противоречат нашей интуиции, к примеру вывод о том, что общество, в котором все имеют очень мало, но в равном количестве, предпочтительнее общества, в котором все имеют намного больше благ, но некоторые имеют чуть больше, чем другие. Из идеала равенства результатов следует, что общество, в котором минимальный порог благосостояния ниже, чем в других обществах, предпочтительно потому, что все обладают равным, пусть и равно малым, количеством благ. Гарри Франкфурт в статье «Равенство как этический идеал» формулирует убедительные аргументы против идеи равенства результатов с экономической точки зрения, показывая, что такое равенство неизбежно приводит к поражению фундаментальных ценностей[268]. Он заключает, что с точки зрения морали важно не чтобы все обладали равным количеством благ, но чтобы все обладали достаточным их количеством. В одной из следующих статей он уточняет, что «достаточное количество» означает не просто удовлетворение минимальных потребностей, но «достаточное для благополучной жизни»[269]. Впрочем, тогда возникает вопрос, что понимать под «достаточным количеством».

Одной из альтернатив равенству результатов является равенство ресурсов, при котором всем полагается одинаковое количество основных ресурсов, а результат, которого они способны достичь при помощи этих ресурсов, зависит уже от них самих. Напрашивается возражение, что равенство ресурсов приведет в итоге к значительному неравенству в результатах. Если Перу и Полу предоставить совершенно одинаковые ресурсы, но при этом Пер по состоянию здоровья вынужден будет бо?льшую часть этих ресурсов потратить на лекарства и медицинский уход, разница в результатах будет значительной, поскольку Пер потратит очень много ресурсов на достижение того состояния, которое является исходным для Пола. Подобное возражение отчасти снимается, если рассматривать нездоровье Пера и здоровье Пола как часть их собственных ресурсов[270]. Однако тогда останется проблема, связанная с тем, что любое человеческое качество – например талант или трудолюбие – в принципе может восприниматься как ресурс, за отсутствие которого другие могут получить компенсацию, и тогда равенство ресурсов фактически будет сведено к равенству результатов. Необходимо сформулировать принцип или теорию о равенстве ресурсов, не содержащую подобных импликаций и дающую рекомендации относительно того, кому и сколько ресурсов следует выделить, при этом не снимая с людей ответственности за их собственную жизнь.

Я уже писал, что личная ответственность – это ответственность, которую я несу за себя, то есть субъектом и объектом ответственности является один и тот же человек. Эта ответственность является главной причиной того, что принцип равенства результатов кажется нам несправедливым, поскольку такой принцип несовместим с наделением людей ответственностью за более или менее предсказуемые результаты их собственных решений. Интуиция подсказывает нам скорее принцип равенства возможностей, при котором всем должен быть гарантирован определенный объем ресурсов, а ответственность за дальнейшее их использование предоставить им самим. Если мы отрицаем личную свободу и ответственность и считаем, что мы сами управляем своей жизнью не больше, чем лосось, который всегда возвращается в русло одной определенной реки, чтобы метать икру, мы скорее всего поддержим принцип равенства результатов. Но можем ли мы жить с таким представлением о себе и окружающих? Как пишет Рональд Дворкин, мы не можем планировать или оценивать наши жизни, «не проводя различия между тем, за что мы должны нести ответственность, поскольку мы сами это выбрали, и тем, за что мы не можем отвечать, поскольку оно не подлежит нашему контролю»[271]. Подобная ответственность скорее соответствует идеалу равенства возможностей, поскольку подразумевает относительно равные исходные условия, и каждый человек сам отвечает за то, чтобы как можно лучше распорядиться этими условиями. Одной из важных причин, заставляющих Дворкина утверждать, что люди сами должны нести ответственность за последствия собственных решений, заключается в том, что такой подход подталкивает людей к правильным решениям и благоприятному развитию.

Широко распространено мнение, что люди должны нести ответственность – и получать вознаграждение – в соответствии с приложенными усилиями. Джон Ролз возражает на это, что желание приложить усилия не является личной заслугой индивида[272]. Он считает, что энтузиазм индивида сам по себе является продуктом наследственности и окружающей среды, а следовательно, не может считаться заслугой самого индивида. Другими словами, если человек лентяй, то это всего лишь результат влияния его врожденных качеств и социального окружения, а значит, это не должно влиять на его экономическое положение. Представим себе двух официантов: один из них трудолюбив и хорошо обслуживает гостей, имеет обширные знания о винах и блюдах, а также делает все, что в его силах, чтобы гостям понравилось в его ресторане. Второй официант ленив, невнимателен, плохо знает меню и винную карту, так что гости в общем и целом предоставлены сами себе. В конце рабочего дня оказывается, что первый официант заработал 1200 крон чаевых, а второй получил всего 300 крон. С позиции Ролза, они должны поделить деньги и получить по 750 крон каждый, поскольку трудолюбие первого не является его заслугой, а лень второго не является его виной. Большинству из нас, однако, это покажется несправедливым. Ролз не экстраполирует свой аргумент на другие области, помимо экономической, но если его точка зрения верна, то я не вижу причин не распространить ее на все аспекты жизни, к примеру не заявить, что все студенты должны получить одни и те же оценки, поскольку ум и трудолюбие одних студентов и лень и глупость других не являются результатами их личных усилий. Нарушение корреляции между тем, что индивид делает, и тем, что он получает за эти действия, так сильно противоречит распространенным этическим представлениям, что для этого требуются аргументы посильнее того, что предлагает Ролз[273].

В действительности все релевантные мнения о справедливом распределении сводятся к равенству возможностей, а не равенству результатов. Равенство возможностей не означает, что все обладают равными возможностями победить в соревновании, но что они обладают равными возможностями принять участие. Большинство людей согласны с тем, что в современном обществе всем должны быть предоставлены равные возможности. Однако на самом деле мы имеем лишь видимость согласия, поскольку это понятие подразумевает множество различных концепций. Можно выделить по крайней мере три концепции равенства возможностей: минимальную, умеренную и радикальную. Минимальная концепция состоит в том, что этническая принадлежность, вероисповедание и пол не должны влиять на возможность получения образования, работы и так далее. Единственным релевантным критерием должна быть квалификация индивида.

С этим утверждением согласны почти все, но многие сочтут, что этого недостаточно, и у каждого должна быть возможность получить необходимую квалификацию. То есть каждый индивид, независимо от его социального происхождения и прочих факторов, должен иметь доступ к определенному образованию или работе в силу его врожденных талантов. Одаренный ребенок из бедной, необразованной семьи должен иметь те же реальные возможности получить докторскую степень или стать директором концерна, как и ребенок из благополучной семьи. Равенство возможностей в этом смысле не достигнуто ни в одном из существующих обществ. Мы можем судить об этом по социальной динамике, согласно которой уровень образования и выбор профессии, как правило, передаются из поколения в поколение. Равенство возможностей в этом понимании может быть весьма привлекательным, однако оно потребует самых радикальных мер. К примеру, семья играет в этом такую большую роль, что пришлось бы упразднить институт семьи как таковой и передать заботу о воспитании детей государству. Существует еще более радикальная форма равенства возможностей, при которой обеспечиваются не просто равные возможности для людей с равной степенью одаренности, но государство обязано компенсировать разницу в одаренности, то есть сделать так, чтобы каждый индивид, независимо от социального происхождения и врожденных талантов, имел возможность достичь определенного положения, должности и т. д. Столь радикальная концепция равенства возможностей предполагает очень глубокое вмешательство в жизнь индивидов, превосходящее даже тоталитарный режим. Мы также можем заметить, что такая форма равенства возможностей приближается к концепции равенства результатов.