5. Ekstasis, Воля и Освящение

Боги в этих сказаниях раскрывают нам столь же много информации о человеческой натуре как и их дары. Необходимо помнить, что это сказания, а не философские комментарии, и что эти истории имеют определённую внутреннюю логику. То есть, если кто-то хочет поведать сказание о создании людей из деревьев, многое надо будет упомянуть — и далеко не всё из сказанного будет обременено философской значимостью.

Как считал Аристотель, человек находится в двух шагах от растений. Человек обладает некоторыми «вегетативными» характеристиками, такими как рост, репродукция и питание — но также он обладает характеристиками животных, такими как способность к передвижению, слухом, зрением и способностью издавать звуки. Таким образом, рассказывая историю о создании людей из деревьев, поэту необходимо упомянуть, каким образом деревья обрели животные характеристики, а также упомянуть про обретение уникальных для человека черт. Поэтому нам говорят об обретении деревьями витального дыхания (что я интерпретировал как концептуально связанное со способностью двигаться), волосы, речь, слух и зрение. И, разумеется, следует упомянуть о новой форме или облике (asjonu), ведь теперь мы точно не выглядим как деревья. Кроме того, эта форма или внешний вид приятны (litи goda, «хороший цвет»).

Odr очевидно является уникальной человеческой характеристикой присвоенной деревьям, которая делает нас принципиально отличными от животных. Я связал это (как и другие) с греческим ekstasis. Повторим: фундаментально, именно нам принадлежит способность «покидать себя» (пребывать вне себя: ek-stasis) в сиюминутный момент, быть захваченным Бытием сущего. Когда это происходит, мы становимся носителями выражения Бытия, становимся вдохновлены, сподвигнуты озвучить это и указать на новые возможности, открывшиеся нам, пока мы были очарованы. Odr находится в корне поэтического и артистического вдохновения всех видов, мифотворчества, философии и даже научных открытий. Odr приобретает множество форм и приходит к нам множеством путей. Он может придти, например, в виде бешеной физической активности — в драке, танце, сексе.

Только что я сказал, что odr сподвигает нас «озвучить» Бытие и новые возможности, которые нам открылись. Следует отметить, что древнескандинавское mal может означать «речь», но также может означать «язык». Здесь мы должны отложить в сторону всё, что мы слышали о птицах, китах и горилле Коко: только люди имеют язык в истинном понимании. Язык это не только способы коммуникации (всем этим обладают все вышеназванные звери, если у них это вообще присутствует). Язык, как говорит Хайдеггер, есть «дом Бытия»[92]. От зверей нас отделяет открытость переживанию изумления перед лицом простого факта существования вещей. Именно с помощью языка мы схватываем и выражаем этот опыт — опыт Бытия сущего. Хайдеггер также говорит, что «Человек пастух Бытия»[93] (эти сложные для понимания идеи, развёрнуто раскрыты в «Четверице»).

Изучив троицу богов из Младшей Эдды — Один, Вили и Be — мы можем узнать больше о человеческой натуре. Хотя odr это подарок Вили, давайте на момент отложим это в сторону и осознаем тот факт, что на самом деле Один воплощает эту характеристику. Ранее в этом эссе я аргументировал взаимозависимость odr и сил представленных Вили и Be. Понимание любой незнакомой вещи требует её перевода в нечто знакомое или хотя бы сравнительно более знакомое. Поэтому сейчас я воспроизведу этих богов и силы, которые они представляют, новым списком терминов:

Один — ekstasis (экстаз)

Вили — воля Be — освящение

Следует отметить, что я избираю для использования эти понятия в особом, техническом смысле: я оговариваю, что они означают определённые вещи, тогда как их обычное использование не всегда сообщает то, что я подразумеваю.

Я говорю о Be как о покровителе «освящения», чтобы отметить человеческую способность выделять вещи как *wihaz (глагол обозначающий это действие, разумеется, *wihjan, но это незнакомое слово, которое не имеет англоязычных производных подходящих для моих целей в данном контексте)[94]. Можно утверждать, что в этой триаде сил мы имеем сумму всего, что делает нас людьми. Эти силы взаимопроникают и взаимозависят друг от друга. Теперь нам предстоит понять их в рамках фундаментальной терминологии.

Освятить что-то — в том смысле, в котором я использую это понятие — означает отделить это от земли (от фона естественного или повседневного), и наделить его некоторым особым смыслом или значением. Сделав это, объект (чем бы он ни был) теперь значит больше чем он «является». Однако лучше будет сказать, что теперь он является большим, чем был раньше. Это особое, новое Бытие, которое мы присваиваем этому предмету или заставляем проявиться, не является чем-то видимым для невооружённого взгляда или микроскопа, это не учует ни одна ищейка. Мы единственные существа, которые освящают вещи, и только мы способны распознавать освящённое.

Например, для собаки один участок земли едва ли чем-то отличается от другого, поэтому все участки имеют одинаковую ценность для использования (для закапывания костей, справления нужды и т. д.). Для нас же, один участок земли может заметно отличаться от другого. Опять же, этого нельзя ощутить посредством чувственного восприятия. Также это нельзя оценить посредством некоторого загадочного психического ощущения. Освящённое воспринимается посредством погружения в культуру, которая обозначает предметы как освящённые с помощью различных методов: особых действий, знаков, разделений и т. д. Носитель этой культуры будет чувствовать святыню как будто она обладает физическими, ощутимыми свойствами.

Акт отделения и освящения вещей основан на более глубоких или более базовых мысленных действиях. Всё что угодно может быть освящено. Освятить кубок, который стоит передо мной, означает снабдить его новой характеристикой, которая выходит за пределы его «естественных» качеств. Чтобы сделать это, сначала мы должны определить, что это за характеристика. В терминологии Хайдеггера, в первую очередь она должна раскрывать свое Бытие для нас. Вначале я фиксирую в уме, что данный предмет является кубком. Потом я, в определённом смысле, «накладываю» новое качество на предмет: данный предмет сакрален, потому как то-то и то-то случилось, такой-то его держал и т. д. Другими словами, чтобы что-то освятить, для начала мы должны быть открыты для Бытия данной вещи. Далее, следующим шагом: мы должны позволить себе быть одержимым, так сказать, идеей, что этот предмет теперь нечто большее, чем просто кубок, нечто большее, чем просто кусок земли.

Кубок раскрывает себя для нас в своём Бытии как кубка — но когда поверх этого смысла наслаивается другой, он раскрывает себя как нечто другое. Он раскрывает другое, сакральное Бытие. Таким образом, кубок является и не является собой: это сакральная реликвия, наделённая нуминозным Бытием (потому что, например, его использовал некий человек которого мы почитаем). Роща является и не является рощей: это место где мы встречаемся с божественным. Отрез ткани является и не является тканью: это символ нашего народа (флаг или штандарт); в определённом смысле, это и есть наш народ. Скот является и не является скотом: он является руной; он представляет одну из тайн Бытия. Проще говоря, освящение основано на ekstasis (odr): на нашей способности смотреть со стороны на себя и в раскрытие Бытия.

Освящение основано на ekstasis, a ekstasis выражается посредством освящения. Ekstasis раскрывает для нас Бытие в новом обличьи и сподвигает нас к отделению и почитанию некоторых вещей. Ekstasis также выражается посредством воли, нашей способности изменять сущее в соответствие с нашей концепцией должного. Ранее я приводил примеры этого. Когда мы берём дерево или камень и строим из этого дом — это проявление воли. Лечение болезни это тоже проявление воли, так как при этом изменяется нечто данное (в конкретном случае, прекращается) для того чтобы создать новое положение дел которое должно быть: здоровье. Громить врага во внезапной атаке также есть проявление воли. Создание картины или скульптуры это воля — ведь мы берём то, что есть (глину, древесину, камень, краски, холст и т. д.) и делаем из этого воплощение идеала, который до этого был в сознании творца. Написание симфонии есть проявление воли. Звуки для композитора — как краски для художника. Постройка моста это воля. Политическая революция это воля. Социальное планирование это воля. И так далее.

Воля основывается на ekstasis, как и освящение. В эссе «Девятирица» я написал, что:

«Воля — это наша способность переделывать или изменять существующее в соответствие с концепцией долженствующего. Воля зависит от нашей способности запечатлевать Бытие сущего и быть захваченным видением того, чем оно может быть или должно быть. Животные способны действовать, но не проявлять волю в используемом мною значении. Они не могут представлять себе несуществующее; они не способны запечатлевать сущее и представлять долженствующее. Именно поэтому у животных нет истории; фундаментально, ничто их касающееся не меняется. В наше время кошка точь-в-точь такая же, как кошка во времена Снорри».

Воля имеет как позитивные так и негативные формы. Она принимает негативную форму когда закрыта к Бытию. Я подробно рассматривал этот аспект воли в эссе

«Познание богов»[95] (однако, на данный момент моё понимание воли значительно углубилось). Без открытости Бытию, без ekstasis, воля может стать как Хёнир, когда он лишился советов Мимира: бессильным и неспособным к действию. Однако ещё хуже, когда действие всё-таки происходит — когда воля проявляется — без истинной открытости Бытию. Тогда воля действует извращённо и делает попытку силой осуществить заранее задуманные планы и концепции на сущем.

В своей позитивной форме, воля следует рука об руку с открытостью Бытию: она позволяет сущему раскрывать то, чем оно является и раскрывать свой потенциал. Например, новые способы использования или упорядочивания. Воля сама позволяет сущему раскрыть это. Она не требует от них того, что они не могут дать, или действовать так, чтобы сломать или извратить их природу. Когда истинная открытость Бытию отсутствует, тогда мы просто навязываем схемы и концепции на сущее, при этом оно раскрывает себя — но лишь частично или таким образом, что показывает лишь подобие или искаженную версию своей настоящей природы. К примеру, это происходит когда люди рассматриваются как машины, как в вычислительной модели разума. Да, человеческий разум может быть рассмотрен как компьютер и некоторые аспекты человеческой природы безусловно откроют себя, если рассматривать нас в этом свете. Но ещё больше такой подход скроет от наших глаз. Такая концепция скрывает больше, чем показывает и, следовательно, не подходит для человека.

Возможно, кто-то предположит, что только положительная форма воли основана на ekstasis, а негативная отсоединена от него. Но это не так. Как позитивная, так и негативная формы воли основаны на ekstasis. Человек, который видит чудовищную, бетонную автостраду прорезающую гигантскую полосу в древних лесах, был захвачен вдохновением и экстатично «пребывал вне себя».

Тоже самое с революционером-социалистом, пацифистом, пуританским фанатиком, космополитом, физиком- ядерщиком, мультикультуралистом, радикальным феминистом и неоконсверватором. Ekstasis-odr не обязательно ведёт к чему-то хорошему, также как и воля которая действует по вдохновению.

В позитивной форме воли, однако, ekstasis подразумевает истинную открытость Бытию. Как я уже сказал, она позволяет существам раскрывать то, чем они на самом деле являются и их реальные возможности, а не навязывает им некие представления. Этот подход истинной открытости аналогичен тому, что Хайдеггер имел ввиду под Gelassenheit (термин, позаимствованный им у Майстера Экхарта), часто переводимый как «отрешённость». Таким образом, мы можем видеть, что есть позитивная и негативная формы ekstasis, которые дают основу соответственно для позитивной и негативной формы воли.

В позитивной форме воли, основанной на позитивной форме ekstasis, есть нечто подступающее к освящению. Истинная открытость и восприятие Бытия сущего предполагает некое почтение, которое может привести к изъятию предмета из царства повседневности, к его освящению — или это может привести к благоговейному приведению вещи в соответствие с идеями, которые мы получили от вдохновения, осознавая наш долг перед предметом и землёй которая его породила. Таким образом, существует близкое родство между позитивной формой воли и освящением.