§ 92. Аттенциональные сдвиги в ноэтическом и ноэматическом аспекте

§ 92. Аттенциональные сдвиги в ноэтическом и ноэматическом аспекте

В подготовительных главах мы не раз уже говорили об особого рода сдвигах сознания, какие пересекаются со всеми прочими видами интенциональных событий и тем самым составляют совсем особую весьма всеобщую структуру сознания. Принято метафорически говорить о, «духовном взоре», о «луче взгляда» чистого Я, о том, куда обращается и от чего отворачивается этот луч. Соответствующие этому феномены выделились для нас как совершенно ясное и четкое единство. Они играют главную роль, когда речь заходит о «внимании», и их же, не размежевывая феноменологически с другими феноменами и смешивая с этими последними, именуют модусами внимания. Мы, с нашей стороны, намерены зафиксировать это выражение и, кроме того, говорить об аттенциональных сдвигах, имея в виду исключительно четко вычлененные нами события, равно как группы родственных феноменальных сдвигов, которые нам предстоит еще конкретнее описывать в дальнейшем.

Речь при этом идет о серии idealiter[96] возможных сдвигов; они уже предполагают существование ноэтического ядра и необходимо неотъемлемо характеризующих его моментов различного рода, сами по себе не переменяют относящиеся сюда ноэматические осуществления, но все же представляют собой изменения переживания в целом как по его ноэтической, так и по его ноэматической стороне. Лучи чистого «я» проходят то сквозь этот, то сквозь тот ноэтический слой, или же (как то бывает при воспоминаниях внутри воспоминаний, которые могут быть в свою очередь воспоминаниями второй и более высокой степени) лучи проникают внутрь заключенных друг в друге слоев, то двигаясь по прямой вперед, то возвращаясь назад, в рефлексии. В пределах данного совокупного поля потенциальных ноэс и соответствующих ноэтических объектов мы то бросаем взгляд на некое целое, например на дерево, перцептивно наличное, то на отдельные части и моменты его, то на какую-то находящуюся поблизости другую вещь, то на какую-то сложную взаимосвязь или происшествие. Вдруг мы обращаем свой «взор» на объект воспоминания, который внезапно «приходит нам в голову», — вместо того чтобы следовать ноэсе восприятия, которая в целостном, хотя и многообразно расчлененном континууме конституирует для нас непрестанно являющийся вещный мир. Наш «взор» через посредство ноэсы воспоминания переходит в мир воспоминаний, блуждает в нем или же переходит затем к воспоминаниям иных ступеней, в чисто фантастические миры и т. д.

Останемся ради простоты в одном интенциональном слое, в мире восприятия, который пребывает в бесхитростной достоверности. Зафиксируем в идее, по его ноэматическому наполнению, некую сознаваемую по мере восприятия вещь или же некий происходящий с вещами процесс, равно как зафиксируем, по его полной имманентной сущности, на соответствующем отрезке его феноменологической длительности, все целое конкретное сознание такой вещи или такого процесса. Тогда к такой идее будет непременно относиться и фиксация аттенционального луча с относящимся к нему определенным блужданием. Потому что и этот луч — тоже момент переживания. Тогда очевидно, что в идеале возможны такие способы изменения зафиксированного переживания, которые мы назовем так: «изменения просто в распределении внимания и его модусов». Ясно, что ноэматический состав переживания остается тождественным, так что мы можем сказать: одна и та же предметность характеризуется как постоянно живо телесно наличествующая и предстающая в тех же самых способах явления, с теми же ориентациями и с теми же признаками; такой-то и такой-то состав содержания этой предметности сознается в тех же модусах неопределенного намекания и лишенного наглядности соприсутствования. И изменение, говорим мы, выделяя и сопоставляя между собой параллельные ноэматические составы, состоит исключительно в том, что в одном привлекаемом для сравнения случае «предпочтение», как оказывается, отдается одному, в другом — другому предметному моменту или же что в одном случае один и тот же момент оказывается «напрямую и особо замеченным», в другом — «замеченным только наряду с другими», в третьем он остается «совершенно незамеченным», хотя он и продолжает оставаться являющимся. Есть различные такие модусы, которые в основном принадлежат вниманию. При этом группа модусов актуальности отделяется от модуса неактуальности и от того, что мы попросту называем невниманием, так сказать, модусом мертвой осознанности.

С другой стороны, ясно и то, что все эти модификации относятся не только к переживанию в его ноэтическом составе, но что они затрагивают также и ноэмы переживания, что со стороны ноэмы они — невзирая на тождественность ноэматического ядра — представляют собою особый род характеристик. Обычно внимание сравнивают с ярким светом, который освещает пространство. То, что специфически замечается во внимании, находится в более или менее ярком световом пятне, но это замеченное может затем и зайти в полутень, и задвинуться в полнейшую тьму. Этот образ не способен охарактеризовать все модусы, какие зафиксирует со всеми различиями, существующими между ними, феноменология, однако он достаточно показателен, чтобы выявить происходящие со всем являющимся перемены. Изменения в степени освещенности не меняют являющееся в его собственном смысловом составе, однако свет и тьма модифицируют способ его явления, их следует находить и описывать в направлении взгляда на ноэматический объект.

При этом модификации внутри ноэмы, очевидно, не таковы, чтобы в идеальном пограничном случае к чему-то остающемуся тождественным привходили некие добавления извне, — нет, именно конкретные ноэмы претерпевают коренные изменения, речь идет о необходимых модусах способа данности тождественного.

При ближайшем рассмотрении все же оказывается, что положение не таково, чтобы все совокупное ноэматическое содержание, характеризующееся соответствующим модусом внимания, так сказать, аттенциональное ядро, сохранялось постоянно при всевозможных аттенциональных модификациях. Напротив, обнаруживается, если смотреть с ноэтической стороны, что известные ноэсы, то ли по необходимости, то ли по определенной их возможности, обусловливаются модусами внимания, а прежде всего — позитивной внимательностью в особо отмеченном смысле снова. Любое «совершение акта», например: «актуальное занятие позиции», «вынесение» решения в случае сомнения, акт отклонения и отвержения, акт полагания субъекта и акт дополнительной предикации, совершение оценивания, оценивания «за другого», акт выбора и т. д. — все это предполагает позитивное внимание или, вероятно, лучше сказать, заключает в себе позитивное внимание, обращаемое на то, в направлении чего занимает позицию «я». Однако сказанное отнюдь не меняет того, что функция блуждающего и в отношении охватываемого им пространства то расширяющегося, то сужающегося взгляда означает существование особого рода измерения коррелятивных ноэтических и ноэматических модификаций, систематическое исследование сущности которых относится к основным задачам общей феноменологии.

Аттенциональные конфигурации обладают в своих модусах актуальности в особо отмеченной степени характером субъективности, и такой характер приобретают затем и все те спонтанные, функции, которые именно модализируются этими модусами, то есть предполагают таковые по их устроенности. Луч внимания «дает себя» так, что он излучается чистым «я» и ограничивается предметным, — направляясь к последнему или отвлекаясь от него. Такой луч не расстается с «я», но он есть луч «я» и остается таковым. «Объект» задевается им, он может быть целью луча, но он все же лишь полагается в сопряженность с «я» (и полагается самим же «я»), а не становится сам «субъективным». То занятие позиции, какое несет в себе луч «я», есть вследствие этого акт самого же «я»; «я» действенно и страдательно, оно свободно или детерминировано. «Я», говорили мы выше, «живет» в таких актах. Эта «жизнь» означает не просто то, что какие-то «содержания» пребывают в некоем потоке содержаний, она означает многообразие доступных описанию способов того, как чистое «я», — эта «свободная сущность», каковая есть оно, — живет внутри известных интенциональных переживаний с общим для них модусом cogito. Выражение «свободная сущность» и означает не что иное, как именно такие жизненные модусы — модусы вольного исхождения из себя самого, возвращения в себя и к себе, спонтанной деятельности, страдания, возможности познавать нечто в объектах опытным путем и т. д. Все же то, что происходит в потоке переживаний помимо луча «я», помимо cogito, характеризуется существенным образом иначе, — все это лежит за пределами актуальности «я», однако, как замечали мы уже ранее, принадлежит «я» постольку, поскольку все это — поле потенциальности, на котором совершает свои свободные акты «я».

На этом завершим общую характеристику ноэтически-ноэматических тем, которые должны с систематической основательностью трактоваться феноменологией внимания.[97]