§ 96. Переход к последующим главам. Заключительные замечания

§ 96. Переход к последующим главам. Заключительные замечания

Мы потому положили столь тщательный труд на общую разработку того различия, какое существует между ноэсисом (то есть конкретным полным интенциональным переживанием, получающим наименование, подчеркивающим ноэтические компоненты его) и ноэмой, что постижение этого различия и овладение им чрезвычайно значительны для феноменологии и даже выступают как решающие факторы ее подлинного обоснования. В первый момент кажется, что речь идет о чем-то разумеющемся само собою, — любое сознание есть сознание чего-либо, а способы сознания весьма различны. При ближайшем подходе мы ощутили, однако, огромные трудности. Они касаются уразумения способа бытия ноэмы, того, как ноэма заключается, «лежит» в переживании, как она «сознается» в нем. Они в совсем особой степени касаются аккуратного разграничения того, что по способу реальной составной части относится к самому переживанию и что к ноэме, что может быть причислено к ноэме в качестве ее собственности. А после этого значительные трудности доставляет и правильное членение параллельных строений ноэсиса и ноэмы. Даже при условии, что мы уже успешно произвели, в основном и главном, относящиеся сюда различения на анализе представлений и суждений, где они впервые предстают перед нами, для чего логика дает нам ценные, однако далеко не достаточные предварительные разработки, все еще требуется особый труд и все еще приходится бороться с самим собой для того, чтобы не просто постулировать параллельные различения в отношении душевных актов, не просто заявлять об их существовании, но для того, чтобы действительно довести их до ясной данности.

Здесь, в контексте наших медитаций, ведущих ввысь, задача наша не может состоять в том, чтобы систематически разрабатывать отдельные части феноменологии. Конечно, наши цели требуют того, чтобы мы глубже прежнего входили в суть дела и схематически набрасывали начала подобных исследований. Это необходимо, поскольку нужно прояснять ноэтически-ноэматические структуры настолько, чтобы стало понятным значение их для проблематики и методики феноменологии. Содержательное представление о плодотворности феноменологии, о значительности ее проблем, о характере ее процедур может быть получено нами лишь тогда, когда мы на деле вступаем в одну область за другой, когда зримой становится широта проблем, открывающаяся в каждой из них. Однако мы вступаем в каждую из них, ощущая их как твердую почву, на какой развернется наш труд, лишь после того, как произведем феноменологические исключения и прояснения, в связи с чем впервые становится понятным и смысл тех проблем, которые решаются здесь. И в дальнейшем, как это отчасти было уже и раньше, мы, анализируя, обнаруживая и подтверждая существование проблем, будем строго придерживаться такого стиля работы. Сколь бы многоликими ни представлялись новичку материи, о которых мы трактовали, мы пребываем в ограниченных пределах. Естественно, мы отдаем предпочтение тому, что располагается относительно недалеко от входов в феноменологию и что безусловно необходимо для того, чтобы прослеживать основные систематические линии. Трудно все, все требует мучительной концентрации на данностях специфически феноменологического сущностного созерцания. В феноменологию, а значит, и в философию не ведет «царский путь». Есть только один путь — тот, что предначертан их собственной сущностью.

В заключение да будет позволено следующее замечание. В нашем изложении феноменология предстает как наука, которая теперь только начинается. Лишь будущее покажет, что из итогов тех анализов, на какие мы решались, окажется окончательным. Конечно, многое из того, что мы описывали, sub specie aeterni должно описываться иначе. Однако к одному мы вправе и должны стремиться — к тому, чтобы, делая новый шаг, верно описывать то, что мы действительно видим с нашей точки зрения даже и после самого серьезного изучения. Мы поступаем так, как поступает путешественник в неведомой части света, — он тщательно описывает все, что повстречается ему на неторных путях, которые не всегда бывают самыми короткими. Он может спокойно сознавать — он высказывает именно то, что надо было высказать при сложившихся обстоятельствах времени и места; все это как верное выражение увиденного навсегда сохранит свою ценность, даже если новые исследования и потребуют новых, значительно усовершенствованных описаний. Станем и мы придерживаться такого взгляда и будем выступать в дальнейшем верными излагателями феноменологических образований, в прочем же храня позицию внутренней свободы даже и в отношении своих собственных описаний.