ВКЛАД СО СТОРОНЫ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

ВКЛАД СО СТОРОНЫ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

События проносятся в бешеном темпе, вынуждая человека пересматривать свои понятия, ранее сформированный образ реальности. Новые исследования опровергают старые представления о человеке и природе. Идеи приходят и уходят с безумной скоростью. (Эта скорость по крайней мере в науке, по существующим оценкам, возросла в 20—100 раз по сравнению с предыдущим веком.[123]) Имиджсодержащая информация обрушивается на наши чувства. Язык и искусство, коды, посредством которых мы передаем эту информацию, сами изменяются с возрастающей скоростью. Все это не может не затрагивать человека. Он с большей скоростью должен оперировать своей системой образов для успешной адаптации к изменяющейся окружающей среде. В действительности никто не знает в точности, как мы преобразуем поступающие извне сигналы во внутренние образы. И все же психологи и специалисты в области информации способны пролить некоторый свет на процессы, происходящие при рождении нового образа.

Для начала они предполагают, что мысленная модель организована как система весьма сложных образных структур и что новые образы встраиваются в эти структуры в соответствии с определенными принципами классификации. Вновь формирующийся образ подключается к ряду образов, относящихся к тому же предмету. Мелкомасштабные и ограниченные по значению умозаключения занимают более низкий уровень, чем крупномасштабные обобщения. Образ проходит проверку на соответствие с теми, что уже находятся в данном ряду. (Есть свидетельства существования специфических нервных механизмов, ответственных за эту процедуру.) Каждый образ оценивается: если он тесно связан с нашими целями, он обладает ценностью, в противном случае он для нас маловажен. Каждый образ оценивается и по признаку «хорош» или «плох» он для нас. И наконец, мы оцениваем его истинность, решаем, насколько можно ему верить, достаточно ли он точно отображает реальность, можно ли на его основе строить свое поведение. С новым образом, укладывающимся в уже сформированную систему образов, касающихся определенного предмета и соответствующего им, проблем не возникает. Но если, как это случается все чаще и чаще, новый образ неясен, если он не вполне соответствует или, хуже того, противоречит предыдущим умозаключениям, то вся мысленная модель должна пересматриваться. При этом необходимо заново классифицировать, увязывать друг с другом и изменять большое количество образов, пока не будет решена задача их приемлемой интеграции. Иногда приходится перестраивать целые группы образных структур, а в крайних случаях возникает необходимость коренной перестройки всей модели в целом.

Таким образом, мысленную модель следует рассматривать не как статичную «библиотеку» образов, а как живое существо, обладающее энергией и активностью. Мы не получаем извне некую «данность» пассивным путем, мы непрерывно конструируем и реконструируем воспринимаемое. Без устали сканируя окружающую среду с помощью органов чувств в поисках информации, относящейся к нашим потребностям и желаниям, мы постоянно реорганизуем и «подгоняем» нашу мысленную модель.

В каждый момент времени бесчисленные образы исчезают в бездне забытого. Другие входят в систему и встраиваются в ту или иную структуру. В то же время мы извлекаем образы, «пользуемся» ими и снова возвращаем в систему, возможно, на другое место. Мы постоянно сравниваем образы, устанавливаем между ними связи, меняем их взаимное положение. Именно эти процессы входят в понятие «умственной деятельности». Как и мышечная деятельность, умственная деятельность — это работа, и она требует большого расхода энергии. Изменения, сотрясающие общество, увеличивают разрыв между нашими представлениями и тем, что есть на самом деле, между образами и реальностью, которую, как предполагается, эти образы отражают. Когда этот разрыв относительно невелик, мы можем более или менее рационально приноравливаться к изменениям, можем разумно реагировать на новые условия, т. е. мы сохраняем контакт с реальностью. Когда же разрыв велик, мы теряем способность к приспособлению, неадекватно реагируем, терпим неудачи, отступаем, наконец, впадаем в панику. В самом крайнем варианте, когда разрыв чрезмерно увеличивается, у человека развивается психоз, и он даже может умереть.

Чтобы сохранить приемлемую величину этого разрыва и способность к адаптации, мы стараемся обновлять свою систему образов, идти в ногу со временем, мы непрерывно переучиваемся. Ускорение процессов, происходящих во внешнем мире, вызывает ускорение процессов индивидуальной адаптации. Механизмы обработки образов, каковы бы они ни были, должны действовать с постоянно увеличивающейся нагрузкой.

Все это имеет последствия, которым часто не придается должного значения. Например, когда мы занимаемся классификацией образа, мы расходуем определенное и, возможно, поддающееся измерению количество энергии, что связано с деятельностью определенных структур мозга. В процессе обучения расходуется энергия, а в процессе переучивания ее расходуется еще больше. «Все исследования обучения, — пишет Гарольд Д. Лассвелл из Йельского университета, — подтверждают, что как сохранение информации, так и ее стирание требуют затрат энергии»[124]. На уровне нервной деятельности это означает, что «любая сформированная система действует на основе сложной сети нервных клеток, проводящих путей и биохимических процессов… В каждый данный момент времени соматические структуры представляют собой сложнейший набор фиксированных форм и электрохимических потенциалов». Он имеет в виду нечто чрезвычайно простое: на переучивание — или, в нашей терминологии, на пересмотр системы образов — расходуется энергия.

Во всех разговорах о необходимости постоянно продолжать образование, в популярных дискуссиях о переучивании присутствует предположение, что человек может обучаться и переучиваться до бесконечности. Это не факт, а именно предположение, и оно нуждается в серьезной научной проверке. Процесс формирования и классификации образов в конечном итоге является процессом физиологическим, зависимым от определенных характеристик нервных клеток и химических компонентов тела. Как теперь стало известно, возможности нервной системы конкретного человека формировать образы имеют некий предел, обусловленный наследственными факторами. Как быстро и как часто может человек пересматривать внутренние образы, прежде чем он достигнет этого предела?

Никто не знает. Очень может быть, что эти пределы настолько превышают повседневные человеческие потребности, что подобные мрачные размышления просто не имеют под собой основания. И все же бросается в глаза один факт: ускорение изменений во внешнем мире заставляет человека ежеминутно менять представление об окружающем, а это, в свою очередь, предъявляет определенные требования к нервной системе. В прошлом у людей, адаптированных к относительно стабильным условиям среды, система мысленных связей, отражающих положение вещей в реальном мире, сохранялась достаточно продолжительное время. Мы же в своем движении к обществу, отличительным признаком которого является изменчивость, должны непрерывно разрывать эти связи. И аналогично тому, как мы во все убыстряющемся темпе устанавливаем и разрываем свои связи с предметами, местами, людьми и организациями, мы должны все чаще и чаще перестраивать свои представления о реальности, мысленный образ мира. В таком случае непостоянство, вынужденное сокращение продолжительности всевозможных связей человека — это не просто одно из условий окружающего мира. Оно отбрасывает тень на нашу внутреннюю сущность. Новые открытия, новые технологии, новое социальное устройство внешнего мира несут в нашу жизнь «ускорение оборота», сокращение продолжительности связей и отношений. Внешние изменения требуют ускорения темпа повседневной жизни. Они требуют нового уровня адаптационных возможностей. И они создают предпосылки для серьезной социальной болезни — шока будущего.