4.5. Вечные модели

4.5. Вечные модели

Теперь обратимся к стандартным моделям постоянно расширяющейся вселенной, существующей бесконечно, но подверженной тепловой смерти. Конкретные детали конечного состояния такой вселенной зависят от наших предположений о природе материи. Общая тенденция для вселенной во всех случаях такого продолжающегося расширения — это охлаждение и приближение к термодинамическому равновесию. Однако классическая тепловая смерть, предсказанная в XIX веке, теперь модифицировалась благодаря факту расширения вселенной, который обусловливает замедление приближения к равновесию. Конкретные детали (например, разрушение протонов, «испарение» черных дыр и т. п.) уже подробно обсуждались в других местах[26], и я не стану повторять их здесь, скажу лишь, что стандартная картина отдаленного будущего представляет вселенную в виде очень жидкого (и все более разрежающегося) «бульона» из крайне низкоэнергетических фотонов, нейтрино и гравитонов, двигающихся практически свободно в медленно расширяющемся пространстве. Нормальная материя, если она вообще сохранится, возможно, будет состоять из случайных электронов и позитронов, медленно дрейфующих в этом невидимом «бульоне».

За основополагающей статьей Фримена Дайсона [8] последовало множество анализов далекого будущего расширяющейся вселенной и тех вызовов, с которыми придется встретиться живым существам, стремящимся сохранить свое существование среди все уменьшающихся термодинамических ресурсов. Дайсон обнаружил, что сообщество, которое обладает достаточными ресурсами и экономит свободную энергию, может существовать практически бесконечно, хотя и за счет понижения «качества жизни», в частности, все более и более долгих периодов спячки. По сути, Дайсон показал, что процесс обработки информации может не иметь ограничений. Требует ли «жизнь, какой мы ее знаем», чего?то большего, чем простое манипулирование битами информации — это уже другой вопрос.

Внушает ли сценарий Дайсона надежду или утешение? Стоит отметить, что временной отрезок, в течение которого должны истощиться известные нам источники энергии, огромен. Например, для того чтобы черная дыра с массой, равной массе Солнца, испарилась согласно процессу Хокинга, требуется 10⁶⁶ лет! Но в этой игре мы привыкли к большим числам. Психологически, однако, есть большая разница между тем, проживут ли наши потомки какое?то ограниченное (пусть и очень долгое) время, и тем, что жизнь будет в буквальном смысле продолжаться вечно. Нет сомнения, что образ необозримой и почти пустой вселенной, постоянно становящейся все темнее и все холоднее на протяжении вечности, порождает глубокое уныние (по крайней мере, у автора). Конечно, для этой увядающей, никому не нужной вселенной лучше уж достойно умереть. И недавние свидетельства того, что космологическая константа, действующая как универсальная сила отталкивания, не равна нулю, только ухудшают ситуацию: если эта сила существует, значит, в будущем расширение вселенной будет идти все быстрее и быстрее, ускоряя таким образом приближение к состоянию темной пустоты.

Эта горестная судьба нашего любимого космоса может не выглядеть так плохо, если имеются другие вселенные, которые возникнут на его месте. Возможно, различные модели мультивселенных потому завоевывают в последнее время такую популярность, что сохраняют кое?что от идеи вечного обновления, характерной для старой (и ныне дискредитированной) концепции стационарной вселенной. Рассмотрим, например, теорию Смолина [23] о том, что превращение звезд в черные дыры способно создавать новые вселенные — своего рода пузыри пространства на дальней стороне дыры, которые в конце концов отрываются от «материнской» вселенной, образуют отдельное единство и ведут независимое существование. Весь этот процесс, в котором вселенные порождают другие вселенные, может продолжаться ad infinitum. Теория Смолина проецирует на космологию ту же эмоциональную привлекательность жизни, продолжающейся в наших потомках даже после нашей смерти. Быть может, наша мать–вселенная и обречена на вечное бесполезное расширение в темную пустоту, но ее дети, дети ее детей… возможно, их ждет лучшая судьба. Заметим, что в принципе наши потомки могут проникнуть в новорожденную вселенную через «кротовую нору» (предельный случай эмиграции) и обрести там новую жизнь или даже создать искусственным путем свою собственную дочернюю вселенную, чтобы туда переселиться. Так что, даже если наша вселенная обречена, разумные существа могут жить вечно. Иными словами, жизнь и разум могут выйти за границы актуальной вселенной! (Из этого рождается очевидный вопрос: верно ли, что подобные космические инженеры в далеком прошлом перебрались из иной вселенной в нашу, и если нет, то почему.)

Хотя идея мультивселенной, существующей вечно, куда более привлекательна, она не решает богословскую и философскую проблему: зачем нужна вечная жизнь (какой бы она ни была)? Один мой друг заметил однажды: судя по всему, что он слышал о рае (насколько я понял, он имел в виду вечное пассивное блаженство), ничего интересного там нет. Ценность жизни (конечной) для него составляли вызовы и цели. Известно изречение Уэйнберга [26]: «Чем понятнее становится для нас вселенная, тем она кажется бессмысленнее». Но, если у вселенной есть смысл и ее цель достигнута, дальнейшее ее существование выглядит избыточным и ненужным. Может ли вселенная (или мультивселенная), существующая вечно, вообще иметь какой?то смысл?

Разгадка кроется в ответе на вопрос, возможна ли бесконечная новизна. Если вселенная (или мультивселенная) способна к достижению бесконечного числа состояний, значит, перед ней открывается неисчерпаемое множество возможностей. Таким же образом, если множество состояний разума неисчерпаемо, значит, разумные существа могут помыслить бесконечное число мыслей и получить бесконечное число впечатлений. Тогда перед нами открывается возможность бесконечно увлекательного путешествия, конец которого откладывается на целую вечность. С точки зрения человеческих эмоций это, пожалуй, самое лучшее, что можно себе вообразить. Исполнит ли наши надежды реальная вселенная (или мультивселенная) — пусть решает наука.

В пользу идеала вечной новизны свидетельствует знаменитая теорема Курта Геделя, доказывающая, что в области математики существует неисчерпаемый ресурс новизны — истинные теоремы, истинность которых невозможно вывести из предшествующих рассуждений. Предположим, что, как бы сильно ни изменялись наши знания о физическом мире, основные природные процессы все же имеют математическую форму. Тогда и вся вселенная может обладать этим свойством неисчерпаемости[27].

Но здесь скрывается неприятная загадка. Вселенная может переживать вечное обновление двумя путями — прогрессивным и стационарным. В случае прогресса имеется стрела времени, направленная в сторону большего успеха, так что вселенная в определенном смысле становится со временем все лучше и лучше (она все более усложняется, переживания разумных существ становятся все богаче, приятнее и т. д.). Этот сценарий «все выше и дальше» заставляет предположить, что мы, люди, странным и отчасти обескураживающим образом находимся почти в самом начале (явно весьма несовершенном) бесконечного космического пути прогресса. Если мы принимаем простейшую модель единой вселенной, в которой большой взрыв обозначает начало времени, получается, что люди занимают временную нишу близко к началу великого путешествия, тогда как бесконечное число других разумных существ наслаждается гораздо лучшим положением дел в неограниченном будущем.

Другая концепция — некое стационарное состояние (например, мультивселенная с большим количеством «Больших взрывов», но без начала и конца для всего ансамбля в целом) — означает, что мультивселенная движется «в никуда», проходя все возможные состояния случайным образом, без направленности, предназначения и цели. Отдельные вселенные (или сообщества, или существа) могут жить с сильным ощущением своей цели, но у всего комплекса в целом конечной цели нет. Случайно выбранная вселенная (например, наша) обнаруживает все виды живых существ, получающие все виды впечатлений, но никакой системы в этом нет. Это противоречит и традиционной иудео–христианской линейной модели истории как процесса, направленного к чему?то (то есть божественного замысла, осуществляющегося в истории), и индуистским и языческим концепциям цикличности, но по крайней мере имеет преимущество некоей «возвышенной бесцельности» по сравнению с нигилистической абсурдностью.