Субъективная диалектика и логика

Субъективная диалектика и логика

Мир един и едина его диалектическая структура, но в ней имеется область диалектической познавательной деятельности людей. «Так называемая объективная диалектика царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление, есть только отражение господствующего во всей природе движения путем противоположностей…» [1, т. 20, с. 526]. Иначе говоря, субъективная диалектика производна от объективной. Энгельс подчеркивает при этом, что диалектика также едина: наше субъективное мышление и объективный мир подчинены одним и тем же общим законам и потому они, в конечном счете, не могут противоречить друг другу в своих результатах. Но их единство не означает тождества законов мышления и законов бытия.

Диалектическому мышлению присущи некоторые свои специфические особенности, касающиеся диалектики законов и форм самого процесса отражения.

Говоря о существовании субъективной диалектики, Энгельс имеет в виду и содержание диалектического мышления и его форму. Диалектическое мышление своим содержанием отражает объективную диалектику изучаемых науками процессов и явлений, тогда как его форма обладает определенными специфическими чертами, подлежащими специальному исследованию. Таким образом, под субъективной диалектикой Энгельс понимает отраженную в мышлении субъекта диалектику объективного мира, законы и формы самого процесса отражения.

В подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» Энгельс указывает на внутренний род опыта, в который входят «законы мышления и формы мышления» [там же, с. 629]. При этом роль диалектических законов мышления исполняют прежде всего всеобщие законы диалектики, действующие не только в природе и обществе, но и в познающем мышлении. Энгельс подчеркивает ту мысль, что познания фактов природы «легче достигнуть, если к диалектическому характеру этих фактов подойти с пониманием законов диалектического мышления» [там же, с. 14].

Например, специфичны уже сами противоречия познавательного процесса, поскольку они присущи лишь определенной сфере – а именно познающему мышлению. Энгельс пишет в этой связи: «…люди стоят перед противоречием: с одной стороны, перед ними задача – познать исчерпывающим образом систему мира в ее совокупной связи, а с другой стороны, их собственная природа, как и природа мировой системы, не позволяет им когда-либо полностью разрешить эту задачу. Но это противоречие не только лежит в природе обоих факторов, мира и людей, оно является также главным рычагом всего умственного прогресса и разрешается каждодневно и постоянно в бесконечном прогрессивном развитии человечества….» [там же, с. 36]. В результате этого возникает противоречие между богатством содержания объекта и результатами его познания. Энгельс говорит о противоречии «между характером человеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимости абсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих только ограниченно. Это противоречие может быть разрешено только в бесконечном поступательном движении… В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания столь же неограниченна, как ограниченна» [там же, с. 88].

Диалектика процесса познания в конечном счете есть отражение объективной диалектики, поскольку познающее мышление имеет в принципе прямую задачу: воспроизводить реально существующие связи и отношения, не изобретать их из головы, а «открывать их при помощи головы…» [там же, с. 278]. Это исходный принцип материалистической гносеологии, вытекающий из материалистического решения основного вопроса философии. Естественно, что в принципе «законы мышления и законы природы до такой степени согласуются между собой» [там же, с. 34] – до степени воспроизведения последних в первых по содержанию и по форме. Но в конкретной реализации этого принципа дело обстоит отнюдь не просто. Диалектика процесса познания проявляется в том, что содержание знания лишь приблизительно и неполно отражает объективную действительность, а логические формы знания обладают определенным своеобразием в соответствии с указанной выше спецификой субъективной диалектики. Процесс взаимодействия объективной и субъективной диалектики в познании оказывается более сложным, чем образование непосредственного «слепка» законов объективной диалектики в сознании людей, – он включает в себя еще ряд особых проблем, подлежащих специальному исследованию, на которые и обращает внимание Энгельс в «Анти-Дюринге». Это проблемы движения от относительных истин к абсолютным, критериальных функций практики, взаимодействия диалектики и формальной логики, диалектики и специфических методов частных наук.

Соотношение и взаимосвязь диалектики и формальной логики как структур познающего мышления и как соответствующих теорий об этих структурах и протекающих в них процессах Энгельс рассматривает в ходе анализа диалектического противоречия. Именно в данном анализе это соотношение обрисовывается наиболее четко, поскольку оно приобретает вид контроверзы между действием диалектического закона единства и борьбы противоположностей, с одной стороны, и действием формально-логического закона непротиворечия в познающем мышлении – с другой. Эта последняя ситуация сама по себе обладает диалектическим характером, что присуще и общему взаимоотношению как этих наук, так и описываемых ими процессов.

Энгельс отмечает, что и диалектика и формальная логика как науки исследуют законы мышления [см. там же, с. 21, 25]. Не только диалектика, но и «формальная логика представляет собой прежде всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному» [там же, с. 138]. Иначе говоря, нельзя пренебрежительно сбрасывать формальную логику со счетов научно-теоретического мышления. Но здесь же Энгельс указывает, что диалектика, «прорывая узкий горизонт формальной логики, содержит в себе зародыш более широкого мировоззрения» [там же].

Таким образом, Энгельс сопоставляет эти два способа мышления и соответственно – науки. С одной стороны, это сопоставление проводится в плане различных мировоззренческих трактовок. Диалектика прорывает «узкий горизонт» метафизического мировоззрения, гнездящегося в определенном истолковании, а именно в абсолютизации формально-логического материала. Диалектика преодолевает пределы метафизически понимаемой и применяемой формальной логики. И только, пишет Энгельс, считая возможным повторить известную формулу Гегеля, в условиях «домашнего обихода», «обыденной жизни» [см. там же, с. 21] употребление метафизически абсолютизированной формальной логики «является правомерным и даже необходимым» [там же]. Но оно «рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым… становится односторонним, ограниченным, абстрактным…» [там же]. С другой стороны, Энгельс выступает против того, чтобы считать формальную логику «каким-то инструментом простого доказывания», что возможно лишь «при ограниченном понимании дела» [там же, с. 138] и тем более не применимо к диалектике. Как метод для отыскания новых результатов формальная логика делает свое полезное, но подчиненное диалектике дело.

Сочетание двух указанных подходов Энгельса к формальной логике глубоко органично и обусловлено не только конкретной ситуацией в этой науке во время написания «Анти-Дюринга», но и устойчивой особенностью ее существования и развития в атмосфере метафизического понимания мира и мышления в течение долгого периода времени, пока не появились уже в наше, советское время труды логиков, стоящих на марксистских, т.е. на диалектических, методологических и мировоззренческих позициях. Многие столетия формальная логика существовала, как и другие науки, на метафизической основе[3]. Толчок к пересмотру этой основы дал Гегель, который справедливо подверг резкой критике современную ему формальную логику в двух различных, но равно метафизических интерпретациях – вольфианской и кантианской. Но он нередко сам склонялся к ошибочной трактовке формальной логики как якобы всегда и везде в принципе метафизической [см. 3, т. 1, с. 105]. Высказав строгую и в целом справедливую оценку по-вольфиански и по-кантовски «метафизированной» формальной логики, Гегель не разработал ее конкретных диалектических основ, хотя сам подчеркивал, что логика теперь «нуждается в полной переработке» [см. там же], а в учении о субъективном понятии более конкретно наметил несколько разных подходов к такой переработке с позиций диалектической логики. В целом, однако, соотношение формальной логики и диалектики осталось у Гегеля неясным, а иногда и неверно понятым[4].

Энгельс, как и Маркс, а впоследствии Ленин, исходит из необходимости двоякого отношения к тогдашней формальной логике. С одной стороны, он остро критикует ее метафизический, а потому низкий методологический уровень, а этот уровень был таков, что лишь в условиях «домашнего обихода» и вообще анализа простейших отношений метафизичностью старой формальной логики можно было практически пренебречь. С другой стороны, он считает необходимым сохранение на диалектической методологической основе ее рационального теоретического содержания, применяемого при решении всех научных и практических, в том числе и социально-политических, вопросов, которые уже выходят за пределы «домашнего обихода». Эта позиция по отношению к формальной логике и нашла свое выражение в «Анти-Дюринге», где Энгельс последовательно реализует требования законов диалектического мышления, в том числе закона единства и борьбы противоположностей, и показывает, что несоблюдение законов формальной логики, в том числе закона непротиворечия, приводит к нелепостям, ведущим в тупик.

В полемике с Дюрингом Энгельс использует все возможности для разоблачения непоследовательности и нелогичности, в том числе многочисленных нарушений элементарных правил формальной логики, в ходе мыслей своего противника. Дюринг тщетно надеялся с помощью «строгой» логической последовательности (основанной у него как раз на метафизической, а не на диалектической методологии) «сокрушить» диалектические учения как Гегеля, так и Маркса [см. 1, т. 20, с. 122, 126]. Останавливаясь, например, на рассуждениях Дюринга о «сосчитывании» бесконечного числового ряда, Энгельс указывает, что тот в своих доказательствах подсовывает в виде предпосылки то, что еще должен доказать, и в итоге такое рассуждение содержит в самом себе абсурдное противоречие [см. там же, с. 124]. Отрицание диалектики и диалектических противоречий не помогло Дюрингу избавиться от формально-логических противоречий, наоборот, он запутался в последних. Аналогичная ситуация складывается, когда Дюринг толкует о «цели» в развитии природы и о «воле». В результате, указывает Энгельс, у него возникает «не только спиритическая, но и логическая путаница» [там же, с. 71], которая далее приводит мнимого «материалиста» Дюринга «к творцу, осуществляющему свои цели, т.е. к богу» [там же, с. 72].

Дюринг, как и позднейшие позитивисты, пытался, таким образом, обессмыслить марксистскую диалектику посредством интерпретации диалектического единства противоположностей как якобы тождества противоречивых в формально-логическом отношении высказываний. Так, говоря о марксистском понимании единства индивидуальной и общественной собственности, Дюринг пытается критиковать мнимый «туман» этой формулы единства, которое существует, по его мнению, в одном и том же отношении. В ответ на это Энгельс замечает, что «находится в этом „тумане“ совсем не Маркс, а опять-таки сам г-н Дюринг», который «без большого труда может поправлять Маркса по Гегелю, подсовывая ему какое-то высшее единство собственности, о котором Маркс не сказал ни слова» [там же, с. 134]. И далее Энгельс показывает, что это единство существует в действительности во взаимосвязанных, но разных отношениях: «общественная собственность простирается на землю и другие средства производства, а индивидуальная собственность – на остальные продукты, т.е. на предметы потребления» [там же]; следовательно, никакого формально-логического противоречия в этой диалектической формуле единства нет. Или еще: «В теории стоимости… дело свелось к тому, что под стоимостью г-н Дюринг понимает пять совершенно различных вещей, находящихся в кричащем противоречии друг к другу, и, следовательно, в лучшем случае, не знает сам, чего хочет» [там же, с. 265 – 266].

Так «поход» Дюринга против диалектики обернулся для него жестоким поражением в области логики. Это еще раз показывает, что достигнуть точности, строгой логической последовательности и доказательности при решении проблем теории можно, только опираясь на диалектику. Применение же формальной логики при этом необходимо, но оно может быть вполне успешным лишь при условии, если она базируется на диалектико-материалистической методологической и мировоззренческой основе.