8.3. Объективные и субъективные исходные условия

Каковы же были объективные условия, послужившие отправной точкой и основой развития Советского Союза, без учёта которых вся его историческая эволюция останется непонятой? Прежде всего это внутренние условия и обстановка в России, к которым следует причислить экономический уровень развития, природные запасы сырья и энергоносителей, социальную структуру, уровень образования и квалификации населения, а также общий культурный уровень страны. Это внутренние факторы, которые в то же время следует считать сущностными, а не случайными, поскольку они, с одной стороны, с необходимостью вытекали из всей предшествовавшей истории России как её естественный результат, а с другой стороны, оказали неизгладимое определяющее влияние на дальнейшее общественное развитие в Советском Союзе.

Общее экономическое положение России в начале Первой мировой войны характеризовалось «комбинированным развитием», при котором преобладало отсталое сельское хозяйство. После аграрных реформ, ликвидировавших феодальное крепостничество, оно в массе своей основывалось на частных крестьянских хозяйствах и уже лишь отчасти — на хозяйствах крупных землевладельцев-дворян. Несмотря на это, крестьяне продолжали находиться в зависимости от крупных землевладельцев, поскольку получали свою землю лишь за огромную плату и были вынуждены влезать в долгосрочные долги. Производительность сельского хозяйства оставалась низкой, поскольку оно продолжало вестись с помощью традиционных примитивных инструментов, в то время как обеспечение техникой едва только начиналось, а агрономические знания не имели широкого распространения.

Начиная с 1900 г. капиталистическая промышленность испытывала заметный подъём, однако по сравнению с развитыми капиталистическими странами продолжала значительно отставать и, кроме того, характеризовалась огромными диспропорциями. Разумеется, индустриальные центры в крупных городах имели более высокую степень концентрации, уже соответствовавшую империалистической стадии, однако они всё ещё оставались островками в море отсталого сельского хозяйства.

В качестве материальной предпосылки гигантского роста производства Россия обладала практически необъятными природными богатствами, однако по большей части они ещё не были открыты и исследованы.

Социальная структура: крестьянство составляло более 80 % населения, в то время как молодой рабочий класс, сконцентрированный в больших городах, не достигал и 10 %.

Общий уровень образования оставался чрезвычайно низким: более трёх четвертей населения было неграмотно и проводило свою жизнь лишь в пределах своей родной деревни под гнётом крестьянских традиций, которые Ленин неоднократно называл «варварскими».

Однако ренегату Яковлеву это виделось совершенно иначе. Его рвение прославлять царское самодержавие привело его к тому, что он даже выдумал байку о высокой образованности населения.

«Большевики», — писал он, — «просто лгали, когда утверждали, что Россия состояла в основном из неграмотных: в начале XX века примерно 75 процентов населения империи уже имело то или иное образование. Вовсе не Ленин, а Столыпин ввёл всеобщее обязательное образование»[278].

Всеобщее образование не было введено ни Столыпиным, ни Лениным, а было реализовано в Советском Союзе лишь в конце 1920?х гг. И что Яковлев имел в виду под «тем или иным образованием»? Может быть, то, что крестьяне, не умеющие ни читать, ни писать, учились использовать соху и вручную сеять зерно?

За исключением центров развитой культуры и цивилизации в больших городах, точечно сформированных по западной модели, Россия в целом находилась на культурном и цивилизационном уровне, действительно не предоставлявшем условий для непосредственного социалистического развития.

Однако с окончанием гражданской войны не оказалось уже и этих неблагоприятных исходных условий. В ожесточённых боевых схватках с войсками царистской контрреволюции и империалистических интервентов они по большей части подверглись ухудшению и уничтожению.

Промышленность находилась в ужасном состоянии — промышленное производство упало до примерно 25 % от довоенного уровня, сельскохозяйственное производство также значительно сократилось, в результате чего царил голод. Слишком многих оставил на полях сражений рабочий класс. Распространились переутомление и деморализация.

Описанные материальные исходные условия показывают, со сколь чрезвычайными трудностями и вызовами столкнулась Российская Коммунистическая партия. Было ясно, что потребуется довольно долгий переходный период для создания экономических, общественных, культурных и цивилизационных предпосылок социализма. В первую очередь было нужно восстановить разрушенную промышленность и изрядно потрёпанную транспортную систему. Восстановление экономики потребовало не один год, пока примерно в 1925/26 году не был вновь достигнут довоенный уровень промышленного и сельскохозяйственного производства. Были совершены огромные достижения, наглядно продемонстрировавшие, что советская власть способна строить и руководить экономикой и, вопреки сложным объективным внутренним условиям, вывести страну на путь общественного прогресса.

А что же насчёт субъективных условий, оказавшихся чрезвычайно важными во взаимодействии с объективными?

Прежде всего: были ли готовы Российская Коммунистическая партия и её руководство к решению выпавших на их долю сложнейших задач, примеров которым до тех пор не бывало? Ведь эти задачи послужили решающим элементом субъективного фактора.

Своим предложением перейти к новой экономической политике, тем самым поставив с помощью рыночных отношений союз между рабочим классом и сельским хозяйством на основу общих экономических интересов, Ленин определил общие принципы долговременного переходного периода от капитализма к социализму. В своих последних работах он развил несколько новых идей, которые могли бы послужить основой для разработки теории социалистического строительства в специфически российских условиях. К сожалению, Ленин уже не имел возможности подробно разработать их, так что после его смерти многие вопросы дальнейшего развития остались не прояснёнными и потому решались чаще всего прагматически, без глубокой теоретической проработки.

После смерти Ленина руководство Коммунистической партии в лице Политбюро не представляло собой крепкий коллектив, стремящийся решать насущные вопросы в рамках доверительного сотрудничества при помощи совещаний и обсуждений. Между отдельными группировками и лидерами царили соперничество и жёсткая борьба за доминирование в этом органе власти. За счёт своих выдающихся способностей и своего авторитета Ленину удавалось увязывать воедино различные способности членов Политбюро, сдерживая их личные конфликты и амбиции. Его смерть сильно изменила положение: возникли группировки и резкие споры.

С исторической точки зрения болезнь и смерть Ленина были случайными событиями, но вместе с тем они оказали большое влияние на дальнейшее развитие истории Советского Союза и всего мира.

Эта историческая случайность породила возможность возникновения сталинизма. Если бы Ленин ещё какое-то время в должной мере принимал участие в судьбе Советского Союза, то Сталин определённо не остался бы генеральным секретарём ВКП(б), а стал бы второстепенным чиновником.

Отсутствие Ленина и постепенный захват власти Сталиным совершенно определённым образом изменили положение дел, а вместе с ним и роль субъективного фактора. Прежде всего ухудшилось теоретическое и практическое качество высшего руководящего органа. Под руководством Сталина Политбюро редко когда оказывалось на высоте задачи. В том числе из-за борьбы за власть и из-за споров, с нею связанных, был принят ряд ошибочных решений принципиального характера, которых можно было бы избежать, однако теперь они вылились в долговременные последствия.

За исключением Троцкого из Политбюро последовало удаление двух ближайших сотрудников Ленина — Каменева и Зиновьева. Таким образом, в сталинском руководстве теоретиком марксизма с широким кругозором остался лишь Бухарин, первое время признаваемый главным партийным теоретиком.

Ленин, безусловно уважавший Бухарина, критиковал его за отсутствие диалектического мышления, и, несомненно, этот недостаток приводил к нежелательным последствиям. Линия реализации нэпа, в главных чертах разработанная Бухариным, завела страну в тупик. Когда Сталин сделал внезапный резкий поворот к насильственной и спешной коллективизации сельского хозяйства и к ускоренной индустриализации (поскольку прежний курс привёл к глубокому кризису), Бухарин тоже был исключён из Политбюро, поскольку возражал против этой авантюрной политики.

С тех пор в Политбюро ВКП(б)-КПСС ни при Сталине, ни при последующих руководителях до Горбачёва включительно никогда не было марксистского теоретика высокого уровня. Уже не терпели самостоятельных мыслителей, способных применять марксистскую теорию как критический инструмент для объективного анализа советского общества, исследовать верность и эффективность решений и политических действий, выдвигать обоснованные предложения по их исправлению и предвидеть будущие тенденции. Тем временем Сталин в качестве «Ленина сегодня» присвоил себе исключительное право трактовать и развивать марксистскую теорию.

В форме «марксизма-ленинизма» он постепенно превратил марксизм в стране в сборище догм, лозунгов и формулировок, лишённое своего революционного критического духа. И в этой окостеневшей форме марксизм оказался не пригоден служить научным инструментом самоанализа и самокоррекции социалистического общества.

Теоретическое мышление было загнано в насильно навязанный схематизм этого собрания догм и предназначалось главным образом для обслуживания политики путём интерпретации и оправдания неопровержимых решений и заявлений мудрого сталинского руководства, вооружённого монополией на власть и истину, и для восхваления его успехов. Якобы не было ни ошибок, ни искажений, поскольку линия партии всегда оставалась верной, а промахи были результатом плохой идеологической работы подчинённых органов и партработников. Из этого принципа развились приукрашивание, сокрытие недостатков, зажим критики и высокомерие, а наряду со всем этим — настроение слепой веры в вышестоящее начальство.

Из-за этого извращения и деформации марксизма социалистическое общество и Коммунистическая партия лишились одного из своих важнейших преимуществ, которое при нормальных обстоятельствах позволило бы заблаговременно планировать и руководить развитием общества как целого и его отдельными сферами на надёжной теоретической основе, подвергать его постоянному критическому и самокритическому рассмотрению и своевременно исправлять выявленные отклонения. Однако это уже стало невозможно поддерживать в той же мере, как и в ленинские времена, и из такого положения последовало то, что в течение всей советской истории многочисленные теоретические и практические вопросы принципиальной важности уже совершенно не могли (или могли лишь в недостаточной степени) быть исследованы и изучены, что привело к глобальным последствиям, внеся свой вклад в гибель социализма.

Изначальный низкий уровень образованности огромного большинства населения России неизбежно привёл к тому, что и уровень политических знаний оказался низок. Даже в Коммунистической партии теоретическая и политическая грамотность была поначалу довольно слабой. Лишь сравнительно малая часть членов партии обладала достаточными знаниями, чтобы иметь возможность объективно оценивать возникавшие разногласия и споры между различными группами и фракциями. Поэтому-то и было не слишком удивительно, что большинство членов партии присоединилось к правящей группе во главе со Сталиным, который всегда утверждал, что он представляет «линию партии» и единство партии, в то время как оппозиция со своей «антипартийной линией» жаждет её расколоть.

Так линия развития партии, позднее вылившаяся в формирование сталинизма, была в определённой мере детерминирована политико-идеологическим уровнем членов партии, то есть действием субъективного фактора.

После 1938 г. массовая политико-просветительская работа всё больше ограничивалась изучением сталинского «Краткого курса», в результате чего в общественном сознании возникла не только изрядно сфальсифицированная картина истории ВКП(б) и Советского Союза, но и искажённое и приукрашенное понимание советской действительности. Формальное согласие с политикой партии и государства зачастую заменяло твёрдые социалистические убеждения, создавая у руководителей обманчивое впечатление широкого идеологического консенсуса, единства и стабильности. Во время и уже после гибели Советского Союза выяснилось, в сколь малой степени было крепким и прочным это общественное сознание.