4.2. Нерешительная десталинизация Хрущёва и переход к эпохе застоя

Междувластие в партии продлилось два месяца, а затем в сентябре 1953 г. Н. С. Хрущёв, занимавший с 1939 по 1948 гг. пост первого секретаря Украины, был избран первым секретарём ЦК КПСС. Таким образом, он занял высший пост, хотя его власть в силу недавно восстановленной коллективности руководства Президиума была ограничена. Его положение уже нельзя было сравнить со сталинским, поскольку для принятия важных решений он всякий раз был вынужден получать большинство в Президиуме. И хотя в Президиуме, так же, как и в ЦК, поначалу проявилось очень резкое неприятие критики «культа личности» (в особенности резко высказывались против Молотов и Каганович), было необходимо что-то сделать с последствиями сталинской политики, например, освободить невинно осуждённых и закрыть лагеря. Некоторые видные заключённые, такие, как жена Молотова Полина Жемчужина или брат Кагановича, пребывавшие в заключении в течение ряда лет, были освобождены уже вскоре после смерти Сталина. Слишком велико оказалось давление, чтобы не останавливаться на этом, поэтому сперва была достигнута договорённость о сборе и обработке имеющегося материала для создания основы для реабилитации невинно осуждённых. Однако огромное число простых советских граждан, приговорённых к лагерям, поначалу оставалось без внимания.

При этом на публику неизбежно просачивалось всё больше ранее скрывавшихся фактов. Под лозунгом «Назад к ленинским нормам партийной жизни» постепенно происходило осторожное дистанцирование от Сталина и его методов. Это выразилось уже в тезисах «К пятидесятилетию КПСС», опубликованных осенью 1953 г. Идеологически они означали определённую либерализацию, позднее названную периодом «оттепели» — так называлась повесть Ильи Эренбурга, вышедшая в 1954 г. в литературном журнале «Знамя».

С целью оздоровления социалистического общества Хрущёв, очевидно, намеревался провести некоторую «десталинизацию» партии и всей советской системы. Однако при этом он столкнулся с разного рода препятствиями. Первым из них стал он сам. Несмотря на то, что он должен был лично ощущать себя виновным, поскольку не препятствовал и принимал участие во многих актах произвола и в репрессиях, у него отсутствовало ясное понимание сущности сталинизма. Он не мог ни теоретически, ни практически провести чёткую границу между социализмом и сталинизмом. Второе препятствие состояло в том, что в Президиуме, в ЦК и в слоях партийных и государственных функционеров проявилось заметное сопротивление отходу от Сталина и его политики. Чтобы уйти от сталинизма, Хрущёв вынужден был изворачиваться и маневрировать, а возможно, и оказывать давление и шантаж опубликованием весьма неприглядных фактов.

Всё это необходимо учесть, если мы хотим дать справедливую оценку действиям Хрущёва. Без сомнения, он имел достаточно смелости, чтобы начать эту борьбу, несмотря на возможное сопротивление. То, что она велась нерешительно и непоследовательно, было вызвано объективными и субъективными препятствиями, преодолеть которые он оказался не в силах.

Во многих отношениях хрущёвская «десталинизация» оказалась недостаточной, поскольку не была продумана ни её реализация, ни тем более её последствия, однако в то же она время была неправильной, поскольку декларировала, что все акты произвола, репрессии, а вместе с ними деформации и искажения в партии и в обществе имели своей причиной отрицательные черты характера Сталина. Из-за того, что Сталин был представлен единственным виновником, то есть козлом отпущения, все его бывшие соучастники — среди которых был и сам Хрущёв — смогли спрятаться за ним, тем самым избежав ответственности. Однако важнее всего стало то упущение, что не были вскрыты общественные и политические основы произошедших опасных извращений Коммунистической партии и советской власти. Они сохранялись и впредь, хотя и были ликвидированы наиболее очевидные эксцессы.

Нетронутыми остались сталинские оценки внутрипартийных дискуссий 1920?х и 1930?х гг. Не были реабилитированы руководители партии, ложно обвинённые и приговорённые за измену и за шпионаж в пользу империалистических держав, такие как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский, Радек, Раковский, Смилга, Преображенский, Серебряков и другие. Как и при Сталине, о них продолжали молчать. Хрущёв продолжал считать их осуждение правильным, поскольку они выступали против сталинской линии партии. Однако он считал, что не следовало незамедлительно их расстреливать — достаточно было бы длительного заключения.

Система, созданная Сталиным, сохранялась в своём ядре, по сути отождествляясь с социализмом. Поскольку причины всех деформаций социализма усматривались в «культе личности», то считалось, что достаточно лишь нескольких исправлений, чтобы устранить отклонения в развитии. Так, одним из первых решений в экономической политике стало ускорение развития лёгкой промышленности с целью значительно увеличить объёмы производства продуктов потребления.

Теоретические взгляды Сталина продолжали относить к основам «марксизма-ленинизма», а тщательный анализ его взглядов, во многих отношениях исказивших марксизм, поначалу вообще не предпринимался, хотя Сталина уже и не называли «классиком» марксизма. Сталинская фальсификация истории ВКП(б) в «Кратком курсе» подверглась лишь небольшим исправлениям. Лишь при подготовке XX съезда, который должен был произойти в феврале 1956 г., Хрущёв решил перейти к более широкому обсуждению Сталина и его политики, поручив секретарю ЦК и кандидату в Политбюро П. Н. Поспелову (1898–1979) подготовить соответствующие материалы. Эти материалы позднее были переработаны секретарём ЦК Д. Т. Шепиловым (1905–1995) и дополнены Хрущёвым.

Однако Президиум отказался поставить это выступление в повестку дня съезда. Хрущёв смог добиться лишь права выступить с этим докладом на закрытом заседании после окончания публичной части съезда, что позднее, в постсоветское время, послужило аргументом для отрицания действительности и подлинности текста[205].

Не был проведён глубокий марксистский анализ путей развития советского общества, по которым оно шло до того времени, и поэтому выводы, сделанные из исторического опыта, были чрезвычайно поверхностны. Требовавшийся возврат к «ленинским нормам» и в целом ко взглядам Ленина во многом оставался лишь словами и не годился для проведения более глубоких преобразований общественной и политической системы. Поскольку хрущёвское руководство не имело ясного представления о реальных причинах деформаций и искажений советского общества, то и его практическая политика оставалась без ясной линии. Его политика оставалась прагматически-утилитарной, зачастую колеблющейся и непредсказуемой, разумеется, направленной на проведение необходимых улучшений, однако не достигавшей долговременного эффекта. В конечном счёте и здесь доминировал субъективизм, выражавшийся в непродуманных решениях и прежде всего в нереалистических целях.

Уже конфликт по поводу повестки XX съезда в 1956 г. показал, что сопротивление хрущёвской линии десталинизации усилилось, а позиции Хрущёва ослабли. Вскоре после этого съезда его противники перешли в общую атаку, и Президиум в его отсутствие большинством решил снять Хрущёва с поста первого секретаря и вообще ликвидировать этот пост.

Этому послужил целый ряд причин, среди которых — и многочисленные шаги Хрущёва, предпринятые на основе личного авторитета, и неудачи в осуществлении его политики. Но главным мотивом для его отставки в 1957 г. стало его отношение к Сталину и к сталинизму. Однако Хрущёв не сдался. При поддержке министра обороны маршала Жукова ему удалось спешно созвать заседание ЦК, доставив на самолётах в Москву многих республиканских членов ЦК.

Если раньше решения Политбюро без возражений подтверждались ЦК, то теперь возвращение к «ленинским нормам» всё же изменило положение. По уставу именно Центральный Комитет, а не Президиум, был высшей инстанцией, принимавшей решения между партийными съездами, и ЦК, избранный XX съездом, имел достаточно сил и сознательности, чтобы использовать свои полномочия. Хрущёв смог перетянуть большинство ЦК на свою сторону, благодаря чему ЦК отменил решение Президиума, осудил противников Хрущёва как «антипартийную группу» и вывел их вождей из партийного руководства. Они были усланы подальше: Молотов был назначен послом в Монгольской Народной Республике, Маленков стал директором ГЭС в Казахстане, а Булганин — председателем совнархоза в Ставрополе, где позднее начинал свою политическую карьеру некто Михаил Горбачёв.

Во всяком случае, уже не вершилась кровавая месть, и по сравнению со сталинской эпохой это был, без сомнения, большой прогресс на пути к более правовому государству и к большей юридической безопасности, поскольку внутрипартийные дискуссии уже не считались наказуемым правонарушением. Несколько противников Хрущёва, которые всего-навсего присоединились к инициаторам, даже продолжали оставаться в руководстве, во избежание впечатления, будто большинство — против курса XX съезда. В этом решении проблемы решающую роль сыграл М. А. Суслов (1902–1982), который ещё во времена Сталина был секретарём ЦК, а впоследствии, уже на посту руководителя секретариата ЦК, играл крайне важную роль в качестве «серого кардинала».

После победы над своими противниками Хрущёв укрепил свои позиции во власти; он занял пост председателя Совета Министров, после того как его лишился дискредитированный Булганин. Таким образом, по доброй сталинской традиции высшие посты вновь были сосредоточены в одних руках. Проекты 1953 года о разделении постов были к тому времени позабыты, и этот шаг соответствовал внутренней логике сталинистской системы власти. Несмотря на громкие взывания к «ленинским нормам», указание Ленина на необходимость разделения партийного и государственного руководства не играло никакой роли; возможно, о нём даже и не знали, ведь кто в руководящей верхушке дал себе труд изучить тома собрания сочинений Ленина?

Теперь Хрущёв, опираясь на большинство в Президиуме и в ЦК, приступил к более масштабным преобразованиям, направленным на развитие социалистического общества. Он начал экономическую реформу, ослабившую жёсткую централизацию. Во всех республиках и областях были созданы советы народного хозяйства, которые должны были руководить экономикой. Хотя таким образом удалось пробудить больше инициативы для лучшего использования ресурсов республик и областей, с другой стороны оказалось, что вместе с этим пробудился и местный эгоизм и пренебрежение потребностями государства в целом. Очевидно, эта реформа, оставаясь недостаточно продуманной, не привела к ожидавшимся результатам, и потому вскоре была свёрнута. Несмотря на это, нужно признать, что в то время постоянно росло промышленное производство, что сказалось на снабжении населения продуктами потребления и в улучшении предложения в магазинах. Кроме того, Хрущёв занялся жилищной проблемой, запустив масштабную программу строительства в Москве и во многих других городах. Возникли новые жилые кварталы с домами, соответствовавшими средней норме, нехватку жилья удалось смягчить, хотя ещё и не устранить полностью. Обычно пятиэтажные панельные дома с максимум 65 метрами жилплощади на семью в народе назывались «хрущёвками»; благодаря им до 1970 г. жильё получили 132 миллиона человек. В 2017 г. в Москве демонтаж отдельных зданий ради освобождения места для строительства фешенебельных жилищ вызвал массовый протест.

Также Хрущёв планировал разрешить извечную хлебную проблему, которую ещё Сталин неоднократно объявлял решённой. Для этого требовалось возделать гигантские степные районы за Волгой и в Казахстане. Специалисты по земледелию предупреждали, что эти почвы будут давать урожай лишь в течение короткого времени, а потом потребуют чрезвычайного роста затрат. Однако проект был запущен с огромным вложением средств и с большим энтузиазмом. Сначала поднятая целина давала хорошие урожаи, но, к сожалению, прогнозы оправдались, и вскоре урожаи стали мизерными.

Тогда же была осуществлена и финансовая реформа, введён новый рубль, так что вновь можно было расплачиваться копейками. Успехи СССР в сфере космической техники (в 1957 г. — первый спутник, в 1959 г. — первый космический аппарат, отправленный к Луне, в 1961 г. — первый полёт человека в космос и т. д.) подняли самооценку советского общества, укрепив идею о превосходстве социализма над капитализмом. Достижения в ракетной технике, особенно производство межконтинентальных ракет для целей обороны, создали у населения ощущение большей безопасности.

В начале 1960?х гг. многих отношениях удалось во укрепить советское общество, хотя основная структура сталинистской системы продолжала оставаться без изменений. Однако казалось, что на этом пути возможен дальнейший прогресс. Не зря тогда авторитет Хрущёва достиг своего пика[206].

Важную роль играло и то, что Хрущёв, осознав отсутствие прямой угрозы войны, пытался прекратить курс на конфронтацию в отношениях с США и стремился к политике «мирного сосуществования», добившись первой разрядки в международных отношениях. Это стало возможным ещё и потому, что Вашингтон воспринимал Москву как равного партнёра, поскольку в то время между обеими сторонами был достигнут определённый военно-стратегический паритет. Прямая военная конфронтация означала бы уничтожение обоих государств, включая США, а возможно — и жизни во всём мире.

Утверждение, будто это знаменовало переход Хрущёва к «ревизионизму», бессмысленно и совершенно безосновательно. Политика мирного сосуществования была необходима и правильна, хотя Хрущёв подчас и действовал неуклюже на международной арене. Такая политика соответствовала идеям Ленина, неоднократно отмечавшего, что социалистическое государство долгое время должно будет находиться в сосуществовании с капитализмом.

Стремясь к цели, Хрущёв поручил комиссии разработать новую партийную программу, в которой стратегической задачей определялось осуществление в течение двадцати лет перехода к более высокой фазе коммунистического общества. Программа была принята в 1961 г. на XXII съезде. В ней весьма ясно выразилось то, что Хрущёв ещё находился во власти субъективизма и волюнтаризма. Социалистическое общество, несмотря на совершённые успехи, ещё далеко не достигло той степени зрелости, которую требовала такая задача.

Производительность труда составляла примерно 50% от средней производительности труда развитых капиталистических стран, значительно отставая даже от производительности труда ГДР и Чехословакии. Поэтому советское общество всё ещё оставалось лишь наполовину готовым социализмом, находясь очень далеко от окончательно построенного социалистического общества.

Реалистической задачей в ту пору было бы систематическое дальнейшее развитие ещё не окончательно социалистического общества, наряду с постоянным расширением его производительных сил для повышения производительности труда. Растущее общественное богатство позволило бы преодолеть общественные проблемы (бедность и нехватку жилья, дефицит предметов потребления), обеспечило бы возможность для дальнейшего развития систем образования и здравоохранения и т. д. И не следует забывать социалистическую демократию, которая дала бы народу более широкие возможности свободного обсуждения общественных вопросов, их решения и контроля, а также гарантировала бы основные права и свободы личности.

От всего этого советское общество было ещё очень далеко, и то, что достигнутый уровень развития уже считался базой для перехода к коммунизму, показывало лишь дальнейшее доминирование примитивных идей сталинской модели социализма. Принятая в 1961 г. программная цель была неизбежно обречена на фиаско. Запланированных двадцати лет было совершенно недостаточно для окончательного построения социализма.

Когда я имел случай спросить члена программной комиссии, как им пришло в голову выполнить это за двадцать лет, он ответил мне, что комиссия не предлагала временны?х рамок, а лишь зафиксировала необходимые задачи. Двадцать лет были произвольно заданы Хрущёвым. В этом факте отразилась, вопреки коллективности руководства, главенствующая власть первого секретаря и в то же время теоретический уровень этого руководства. Не говоря уже о личных амбициях Хрущёва, который, видимо, хотел увековечить своё имя за счёт достижения коммунизма.

Хрущёвский политический курс не отличался определённой и запланированной на долговременную перспективу линией, а от раза к разу характеризовался импровизацией, спонтанными решениями и действиями, начатыми и незавершёнными проектами реформ, а также волюнтаризмом как во внутренней, так и во внешней политике. Этим Хрущёв предоставил своим противникам достаточный повод, чтобы подготовить его свержение и реализовать его осенью 1964 г.

Они желали воспрепятствовать критике Сталина и сталинской политики, а также хрущёвской трактовке прошлого в целом, и для этого во главе КПСС был поставлен Брежнев. После этого руководство КПСС в принципе перешло к умеренному сталинизму, а насущно необходимого преобразования основ системы не произошло. Это, впрочем, не означает, будто в последующие годы случилась остановка и застой. Утверждать это также было бы фальсификацией истории.