8.1. Общие теоретические соображения

Вопрос о причинах гибели реального социализма продолжает оставаться темой теоретических исследований и горячих споров. Наряду с упрощающими объяснениями, согласно которым то ли Сталин, то ли Хрущёв, то ли Горбачёв были главными виновниками этой исторической катастрофы, то ли во всём был виноват классовый враг, приводится также разумная констатация того, что речь шла о сложном комплексе объективных и субъективных, внутренних и внешних, необходимых и случайных факторов, которые в своём взаимодействии привели к этому результату.

В столь общей форме это может быть верно, однако такой ответ остаётся настолько общим, что не приносит особой пользы. Такое описание подходит к любому значимому итогу развития нового времени. Удовлетвориться таким общим ответом в конечном счёте означает прийти к утверждению, что мы в сущности ничего не знаем и, возможно, вообще не можем знать, поскольку история развивалась слишком сложно.

Но разве можем мы действительно удовлетвориться агностической позицией «ignoramus et ignorabimus» (мы этого не знаем и не узнаем)? В таком случае нельзя было бы вывести никакого урока из истории социализма — ни положительного, ни отрицательного, — который когда-нибудь мог бы оказаться для нас полезен.

Кроме того, это было бы теоретическим объявлением банкротства исторического материализма как исторической концепции, которая должна была быть способна научно объяснить историю человеческого общества как «естественно-исторического» закономерного процесса.

Если бы историческое развитие возникновения и гибели реального социализма противоречило объективной закономерности общественного развития, согласно которой общественно-экономические формации сменяют одна другую, когда развитие производительных сил и производственных отношений создаёт для этого необходимые материальные предпосылки, то это стало бы поистине сильным аргументом против исторического материализма. Поэтому мы не можем просто игнорировать этот вопрос; кроме того, он также заставляет нас точнее выделить и исследовать вышеупомянутые факторы.

Если мы исходим из того, что с превращением капитализма свободной конкуренции в монополистический капитализм (империализм) уже возникли материальные условия для перехода к высшей общественной формации, благодаря чему такой переход, в соответствии с объективной закономерностью общественного развития, мог быть начат и в России, а затем продолжиться в других странах, то, по-видимому, гибель социализма приводит к дилемме: либо оценка материальных предпосылок для перехода к социализму оказалась неверной — либо неверно предположение о закономерном развитии общества.

Действительно ли мы стоим перед такой дилеммой, или же возможно другое объяснение истории реального социализма?

В кратком своде основных идей материалистического понимания истории, данном Марксом в знаменитом предисловии к его книге «К критике политической экономии», сказано:

«Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого? старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления»[275].

Первый вопрос, требующий ответа, состоит, таким образом, в том, возникли ли уже благодаря уровню развития производительных сил капитализма, достигнутого к началу Первой мировой войны в рамках империализма, материальные условия существования новых социалистических производственных отношений.

С какими критериями следует подходить к решению этого вопроса? Определённо можно сказать, что это должен быть экономический критерий, поскольку речь идёт в первую очередь об уровне развития производительных сил, от которого зависят производственные отношения. А экономической мерой для уровня их развития является производительность труда — другими словами, обеспечиваемая ими производительность человеческой деятельности. Насколько высока она должна быть, чтобы были обеспечены материальные предпосылки для возникновения более высоких, социалистических производственных отношений?

Капиталистические производственные отношения основываются на экономической эксплуатации людей, задействованных в сфере производства; вместе с тем эта эксплуатация общественно необходима до тех пор, пока производимая с её помощью прибавочная стоимость требуется для продолжения и расширения процесса экономического воспроизводства, а также для обеспечения развития всех других сфер общества (культуры, образования, науки, системы здравоохранения, государственного управления и т. д.). Это требовало раскола общества на имущие и неимущие классы, частного присвоения общественного богатства и его концентрации в руках правящих классов, и, соответственно, антагонистического характера общественного прогресса во всех общественных формациях, основывающихся на частной собственности на средства производства.

При империализме (стадии монополистического капитализма буржуазного общества) уровень развития производительных сил и производительности труда впервые достигает такой высоты, что экономическая необходимость в существовании этого классового раскола и экономической эксплуатации угнетаемых классов уже пропадает, поскольку производимое общественное богатство достаточно для обеспечения расширенного воспроизводства на всё более высоком уровне, а также для широкого развития всех остальных сфер общества, при этом без ранее необходимого частного накопления за счёт экономической эксплуатации угнетаемых классов. Антагонистическое разделение классов и эксплуатация человека человеком становятся не только экономически излишними, но и превращаются в препятствие для дальнейшего общественного прогресса, благодаря чему человечество в лице рабочего класса и других трудящихся слоёв получает возможность поставить перед собой задачу преодоления частной собственности на средства производства и связанных с ней классового разделения и эксплуатации путём перехода к социализму, организовав на основе общественной собственности на средства производства дальнейший прогресс всего человечества.

Помимо безмерной и бессмысленной растраты значительной части производимого богатства на вооружение и войны ради захвата источников сырья, завоевания рынков сбыта и геополитических сфер влияния, в настоящее время идёт колоссальное перенакопление за счёт создания непроизводительного капитала, аккумулируемого в миллиардных суммах в руках чрезвычайно малого слоя представителей крупного капитала. К каким абсурдным последствиям приводит такое развитие, видно из опубликованного в 2015 г. доклада комитета Oxfam о распределении богатства в мире[276]. Согласно ему, 1 % населения мира обладает столь же крупным богатством, что и остальные 99 %. Официальные сообщения о соотношениях между богатством и бедностью в Германии и, ещё нагляднее, в США ясно свидетельствуют, с какой скоростью растёт эта тенденция в ведущих капиталистических странах. В то время как крошечная группа владельцев крупного капитала едва находит ещё пока обеспечивающие прибыль возможности для инвестиций, миллиарды людей вынуждены в бедности и нищете, а миллионы детей — умирать от голода и недоедания, пока будет продолжаться диктатура международного монополистического и финансового капитала.

Речь идёт о принципиальном вопросе: с империализмом человеческое общество вошло в новую эпоху своей истории, в которой становится объективно возможным переход к высшей общественной форме без эксплуатации человека человеком, поскольку для такого поворота уже созданы необходимые экономические условия.

Однако конкретно-исторически этот процесс происходит в мире очень неравномерно. То, что капиталистическая общественная система как целое подошла к своим границам, не означает, что это верно и для каждой отдельной капиталистической страны.

Царская Россия к началу первой империалистической мировой войны находилась в такой фазе экономического развития, которая протекала чрезвычайно противоречиво и неравномерно. Остатки феодализма были ещё не полностью преодолены, хотя сельское хозяйство уже встало на капиталистический путь развития; капиталистическая промышленность испытывала бурный рост, который по большей части основывался на инвестициях иностранного капитала и вёл к чрезвычайной концентрации, которая уже стала характерна для монопольного капитала.

Так созрели ли в России материальные условия для перехода к высшей общественной формации?

Я думаю, что на этот вопрос нельзя ответить просто «да» или «нет». Ответ как раз-таки заключается в указании на то, что эти условия «находились в процессе становления», как это сформулировал Маркс. Россия не была «классической» страной развитого капитализма вроде Англии или Германии. И в русской социал-демократии это стало одной из причин расхождений между большевиками и меньшевиками по вопросу о характере грядущей революции в России. Однако, как было показано во второй главе данной работы, это необычное экономическое состояние царской России (Троцкий называл его «комбинированным развитием») создало для преобразования непривычные социально-политические условия и привело к тому, что революция начиналась как буржуазно-демократическая, однако более или менее неизбежно должна была перерасти в пролетарско-социалистическую. При этом решающую роль играл тот факт, что Россия, несмотря на свою отсталость, уже вошла в фазу империализма и была включена в систему его экономических отношений, а также то, что она приняла участие в империалистической мировой войне на стороне держав Антанты (Англии и Франции), руководствуясь собственными захватническими целями.

В основном последствия разрушительной войны привели к тому, что формировавшиеся экономические условия переплелись с социально-политическими условиями, породив революционную ситуацию, которая сперва сделала возможной буржуазно-демократическую революцию, а затем обеспечила её перерастание в пролетарско-социалистическую революцию. В определённой мере это было капиталистическое развитие, модифицированное особыми историческими условиями, обстоятельствами, а вместе с ними и случайностями.

Если рассматривать дело так, то развитие революции в России шло всё же в соответствии с марксистской концепцией закономерности истории и не осуществлялось случайным и необъяснимым особым путём. Поэтому ход событий и не предоставил неопровержимых аргументов против теории исторического материализма (если, конечно, не трактовать его как догматическую схему, как это делали «ортодоксальные» марксисты Каутский, Плеханов и многие другие с их жёстким экономическим детерминизмом).

Однако то, что в этих исторических процессах царила объективная закономерность, ещё не означало, что общественное развитие шло к назначенной цели по прямой линии; и тем более это не означало, что в силу этого гарантирован и обеспечен успех всего движения.

Здесь мы должны вернуться к уже подробно обсуждённой специфике общественных закономерностей. Благодаря объективным условиям и связанным с ними закономерностям общества, в результате предшествующей общественной практики людей возникает сочетание определяющих обстоятельств, которое предопределяет дальнейшее развитие общества. Однако такое предопределение предписывает не прямой и неуклонный путь, а целый спектр объективно возможных путей изменения и развития, то есть «поле возможностей», содержащее и допускающее возможные альтернативы и варианты. Это — следствие особого характера общественных законов, которые, в отличие от законов природы, действуют в основном как доминирующие тенденции общественного развития, причём остаются возможными и случайности — в качестве дополнения или форм проявления царящей необходимости.

Какие из объективных возможностей могут восторжествовать в историческом развитии, то есть стать реальностью, зависит не только от объективных условий, но и от того, были ли они уловлены, распознаны и оценены действующими субъектами — общественными классами, их политическими партиями и их вождями, какие конкретные цели для преобразования общества сформулируют эти субъекты и насколько им удастся завоевать и организовать большинство на поле политической борьбы.

Из этого вытекает важность понимания того, что для построения социализма в России и, позднее, в других странах шансы на успех существовали, поскольку для этого была реальная возможность, хотя и не было никакой гарантии успеха, что часто путают. В мировой истории гарантий не бывает; в ней не царит телеология, воспеваемая «философией надежды» Эрнста Блоха в противовес историческому материализму.

В этом смысле у Советского Союза была перспектива впервые установить социалистическое общество, вероятность чего резко отвергали ортодоксальные социал-демократы. Однако то, насколько велики были эти шансы, совершенно особым образом зависело от субъективного фактора, то есть прежде всего от рабочего класса и его политической организации, из-за чего коммунистическая партия и её руководство приобрели столь высокое значение в революционном процессе и в дальнейшем социалистическом строительстве.

В соответствующих главах этой работы мы попытались проанализировать и представить с этой точки зрения политику и важнейшие шаги ВКП(б)-КПСС.

Перспективы успеха существовали, и решающий вопрос сейчас сводится к тому, какие объективные факторы в рамках наличных и возникших позднее условий и какие субъективные факторы практической политики ВКП(б)-КПСС в их взаимодействии привели к тому, что не удалось надолго обеспечить существование социализма и его способность к развитию. На самом деле, эти две группы объективных и субъективных факторов уже были упомянуты в анализе и в рассуждениях предыдущих глав, так что уже ясно различима внутренняя логика развития, которая на своём пути могла привести как к успеху, так и к гибели. Следовательно, было бы излишним снова отыскивать отдельные причины коллапса социализма — как в отношении личностей с принятыми ими решениями, так и в отношении отдельных событий или процессов. Настоящие причины — не единичные факты и изолированные факторы, и не просто их сумма, а их взаимосвязанное единство в историческом развитии и взаимодействии.

Если на этой основе мы вновь специально занимаемся изучением ряда общественных и политических процессов и явлений, подробнее освещая их специфическую роль в комплексе взаимосвязанных причин, то делаем это главным образом по двум причинам: во-первых, чтобы выделить из их числа наиболее важные, а во-вторых — чтобы выступить против распространяемых ложных интерпретаций и заблуждений.