2.4.5. Критика и предложения Объединённой левой оппозиции

Когда Зиновьев и Каменев поняли, что реализуемая ими политика оказалась неспособна обеспечить дальнейшее строительство социализма и способствовала накоплению противоречий, усиливая частнокапиталистические силы в городе и в деревне и тем самым подрывая стабильность советского государства, то они дистанцировались от Сталина и его линии — тем более, что они осознали, что тот использовал кампанию против так называемого троцкизма главным образом для усиления собственного влияния в партийном и государственном аппаратах. Они пришли к мнению, что Троцкий в сущности прав в своей критике, в своих предложениях по развитию внутрипартийной демократии и в борьбе против бюрократизма партийного и государственного аппарата. И потому, несмотря на личную неприязнь и на декларированную враждебность «тройки» против Троцкого, Зиновьев и Каменев пошли на сближение с Троцким.

Памятуя об их прежних поступках, Троцкий сначала выказывал в их сторону недоверие и сомнения, однако позже они договорились о проведении совместного анализа положения советского общества. Они намеревались изложить в обширном документе предложения по исправлению политического курса с целью изменить партийную политику так, чтобы она последовательно определялась целями социализма. Это соответствовало не только обычаям большевистской партии времён Ленина, но и партийному уставу.

Но время не стояло на месте. Доминирование Сталина благодаря партийному и государственному аппарату, который он возглавлял и которым управлял, к тому времени настолько усилилось, что шансы уже заранее были сравнительно невелики. Каменев считал, что совместного выступления трёх самых известных вождей большевиков будет достаточно, чтобы обеспечить им партийное большинство, однако это оказалось огромным заблуждением. Поскольку той партии, в которой Троцкий, Зиновьев и Каменев были самыми известными после Ленина вождями, уже не существовало! Со временем она полностью сменила как свой состав, так и свою политико-идеологическое позицию — и в этом Зиновьев и Каменев сами приняли активное участие в ходе первого периода «борьбы с троцкизмом». Поэтому и на них тоже лежала доля ответственности за создавшееся положение.

Кроме того, вследствие проведения линии Сталина и Бухарина к тому времени произошли важные общественно-экономические изменения, приведшие к тому, что социальная база поддержки оппозиции в рабочем классе и тем более в крестьянстве ослабла, в то время как растущий слой «бюрократов» и лиц, пользующихся привилегиями, стал социальной опорой существующей системы правления. Этот слой находился в партийном и государственном аппарате, в профсоюзах, в кооперативах, на предприятиях, в промышленных и торговых трестах и синдикатах, а также в культуре и науке.

Поскольку оппозиция могла приобрести и мобилизовать своих сторонников лишь в партии и с помощью партии, перспективы успеха объективно были довольно малы.

Сразу после смерти Ленина Сталин приступил к основательному изменению состава партии. Во-первых, «ленинским призывом» он добился того, что к партии присоединились 200 000 политически необразованных людей (чего Ленин никогда бы не потерпел); во-вторых, он за короткое время достиг полного подчинения партии центральному аппарату — благодаря тому, что на решающие партийные посты он расставил собственных доверенных лиц, в результате чего на партийных съездах и конференциях делегатами были почти исключительно сторонники его взглядов; и в-третьих, он авторитетно объявил свои взгляды «линией партии», в результате чего какое бы то ни было иное мнение автоматически считалось антипартийным уклоном. Критика работы Политбюро и Центрального Комитета рассматривалась не только как нарушение дисциплины, но и как антипартийная фракционная деятельность, борьба против партии, и соответствующим образом каралась.

В то время как в ходе первой кампании против так называемого троцкизма оппозиция ещё обладала возможностью оглашать свои взгляды, теперь это стало невозможным. Пока ещё проходили острые партийные дискуссии, а также голосования, однако их результат на самом деле был заранее уже предопределён тем, что большинство членов не располагало теоретическими и политическими знаниями, достаточными для ориентирования в обстоятельствах дела, и потому оно, естественно, голосовало за официальную «линию партии». При этом, конечно, немаловажную роль играла склонность к подчинению высшим инстанциям, унаследованная из прошлого.

Как бы то ни было, теперь «Объединённая оппозиция» Троцкого, Зиновьева и Каменева уже не имела возможности опубликовать свои взгляды. Пространный документ, в котором они проводили анализ положения советского общества и формулировали детально проработанную альтернативу будущей политики строительства социалистического общества, попросту не был напечатан. Однако их обвиняли в том, что своей фракционной деятельностью они раскалывают партию, что они уходят от ленинизма, а следовательно, и от марксизма, подменяя его троцкизмом, предают социализм и восстанавливают капитализм. Для большинства членов партии это был «бой с тенью», поскольку они не знали, в чём состоят «проступки» обвиняемых: ведь взгляды, подлежавшие осуждению, оставались неопубликованными. Когда же авторы наконец нашли типографию, согласившуюся напечатать их текст, эта типография тут же была реквизирована, а сама попытка публикации объявлена противозаконной контрреволюционной антисоветской деятельностью.

В своих клеветнических статьях партийная газета «Правда» постоянно нападала на оппозиционеров, создавая обстановку открытой враждебности в отношении них. На партийных собраниях раздувалась агитационная кампания, причём нередки были и антисемитские выпады (Троцкий, Зиновьев и Каменев имели еврейское происхождение). В таких условиях едва ли существовала возможность повлиять на изменение партийной линии в ходе делового обсуждения основных политических вопросов, тем более что Троцкий, Зиновьев и Каменев были исключены сперва из Политбюро, затем из Центрального Комитета и, наконец, из партии. Кроме того, они подверглись преследованиям. В отвратительной манере ещё царских времён они были сосланы в Сибирь, дабы держать их вдали от политической жизни. Их ближайшим сотрудникам были поручены дипломатические миссии в другие страны (Англию, Францию, Швецию, Китай), либо же они были отправлены на работу в дальние регионы, чтобы исключить из политики и их.

Если на партийных собраниях кто-то показывал своё положительное отношение к оппозиции, это сразу вызывало последствия: потерю рабочего места, начало преследования по партийной линии, арест за «контрреволюционную деятельность». Поэтому неудивительно, что платформу Левой оппозиции подписало лишь примерно 6 000 членов партии. То, что Сталин изобразил это большой победой «партийной линии», являлось чистым лицемерием, поскольку этот результат был обеспечен противоуставной и противозаконной кампанией клеветы и преследования в партии.

Обширный документ Левой оппозиции был разработан рядом ведущих деятелей ВКП(б) с намерением обсудить его на XV съезде партии в декабре 1927 г. Поскольку первоначально он был подписан 13 товарищами, его называли «Заявлением тринадцати». В создании текста принимали ведущее участие Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Преображенский и Смилга. Окончательную редакцию осуществили Троцкий и Зиновьев.

8 сентября 1927 г. Политбюро ВКП(б) своим решением запретило распространение этого документа и тем самым отвергло возможность его обсуждения в партии, что говорило о сознательном нарушении устава, в связи с чем оппозиция не признала решение и продолжала искать возможность его издания. Когда же была найдена подходящая типография, а тираж отпечатан, то последовала реквизиция типографии, а Преображенский и Серебряков — два бывших секретаря ЦК, организовавших издание — были тут же исключены из партии и арестованы. Разумеется, тоже в нарушение устава. Удалось распространить лишь небольшое количество экземпляров.

Документ состоит из довольно длинного введения, в котором объясняются намерения и цели его авторов. За ним следуют разделы с критическим анализом всех областей советского общества и политической линии (по мнению авторов, ошибочной), избранной руководством во главе со Сталиным; если эту линию не исправить, то это угрожает достижению целей социалистического общества. Указанные проблемы должны быть прояснены в глубокой внутрипартийной дискуссии, а текущая партийная линия должна быть изменена на основе устава.

«За годы, протекшие со времени смерти Ленина, мы неоднократно старались обратить внимание центральных учреждений партии, а затем и всей партии в целом на то, что, благодаря неправильному руководству, опасность, указанная Лениным, во много раз усилилась», — читаем мы в самом начале «Заявления»[103]. И далее: в своих последних выступлениях Ленин сравнивал советское государство с машиной, которую её шофёр ведёт в некотором направлении, однако выясняется, что она идёт не туда. Почему? — задаёт Ленин риторический вопрос. Потому, что в обществе существуют силы, подталкивающие её в другом направлении. Чтобы не допустить этого, партия должна следить за ростом этих сил — капиталистических элементов в экономике, в промышленности, торговле и сельском хозяйстве — и подходящими средствами давать им отпор и ограничивать их. Но для этого необходимо говорить полную правду о состоянии общества и открыто признавать проблемы, чтобы возможные опасности были на виду. «С тех пор, как Ленин сделал своё предупреждение», — говорится в «Заявлении», — «у нас многое улучшилось, но многое и ухудшилось», — прежде всего экономическое влияние капитала и буржуазных элементов в бюрократии столь усилилось и выросло, что содействует укреплению их политического сознания.

Читаем далее в «Заявлении тринадцати»:

«Данный Сталиным на XIV съезде лозунг: огонь налево! — не мог не облегчить сплочения правых элементов в партии и буржуазно-устряловских элементов в стране. Вопрос: кто кого? — разрешается непрерывной борьбой классов на всех участках экономического, политического, культурного фронтов, за социалистический или капиталистический путь развития, за соответственное этим двум путям распределение национального дохода, за полноту политической власти пролетариата или делёж этой власти с новой буржуазией».

Если капиталистическая индустрия и частная мелкая промышленность поставляли примерно 40 % товаров, поступавших на рынок, а потребители продолжают получать примерно 50 % продуктов через частную торговлю, то это свидетельствует о том, что заметная часть национального дохода оседает в руках капитала. «Налоги, заработная плата, цены, кредит являются важнейшими рычагами распределения народного дохода, укрепления одних классов, ослабления — других». Но если 34 % беднейших крестьян получают лишь 18 % национального дохода, в то время как 7,5 % богатых крестьян имеют такую же долю, а с первых, так же, как и со вторых, взимается примерно 20 % сельскохозяйственных налогов, то из этого становится ясно, что на бедняков налоги ложатся гораздо большим бременем, чем на кулаков. «Вопреки опасениям руководителей XIV съезда, наша налоговая политика отнюдь не „раздевает“ кулака и нимало не мешает ему сосредоточивать в своих руках всё бо?льшие деньги и натуральные накопления»[104].

Повышение косвенных налогов также в первую очередь увеличивает налоговое бремя, лежащее на беднейших слоях населения. Повышение доходов различных классов и общественных слоёв демонстрирует ту же тенденцию, что говорит о росте классовых различий. В том же направлении действуют и «ножницы» цен сельскохозяйственных продуктов и изделий промышленности, поскольку сегодня крестьяне получают за свои продукты примерно полторы довоенных цены, в то время как за промышленные товары вынуждены платить в двадцать два раза больше. Неоправданно высокие расхождения между себестоимостью и потребительскими ценами на промышленные товары приводят к большим потерям для государственной промышленности, обременяя потребителей, в то время как выручаемая прибыль главным образом течёт в карманы торговой буржуазии.

В итоге авторы приходят к мнению, что рост национального дохода последних лет в первую очередь приносил пользу капиталистическим силам.

«Кулацкая верхушка деревни увеличивала свои запасы с громадной быстротой, накопления частного капиталиста, торговца, спекулянта чрезвычайно возросли. Ясно, что доля рабочего класса в общем доходе страны падала, в то время, как доля других классов росла»[105].

Вместе с тем открытое указание на существование подобных фактов и противоречий развития нельзя называть «паникой» или «пессимизмом», как это делает сталинское руководство, поскольку необходимо ясно видеть грозящие опасности. Для длительного переходного периода определённый рост вражеских сил, кулаков, нэпманов, а также бюрократии неизбежен, поскольку уже Ленин говорил, что капитализм на определённое время ещё останется несколько сильнее, чем социализм. От этого факта нельзя просто отмахнуться. «Но его можно преодолеть, побороть путём правильной, планомерной и систематической политики рабочего класса, опирающегося на крестьянскую бедноту и союз с середняком»[106]. Эта политика непроста, она требует и маневрирования, и возможных отступлений. Но партийная политика должна быть честной и говорить правду, называть отступление отступлением, а не изображать успехи там, где их нет.

«За последний период произошёл решительный сдвиг партийного руководства с этих ленинских путей. Группа Сталина ведёт партию вслепую. Скрывая силы врага, создавая везде и во всем казённую видимость благополучия, она не даёт пролетариату никакой перспективы или, еще хуже, даёт неправильную перспективу»[107]. Говоря ещё более резко: «Прямая вина группы Сталина состоит в том, что вместо того, чтобы говорить партии, рабочему классу и крестьянству всю правду о положении, она скрывала эту правду, преуменьшала рост враждебных сил, затыкала рот тем, кто требовал правды и раскрывал её»[108].

Чтобы оправдать собственную неверную политику, сталинское руководство предупреждает, что «опасность слева» (в то время как вся ситуация показывает опасность справа) и подавляет критику. Выгораживая свои действия, партийное руководство искажает Ленина, дополняет его так, как заблагорассудится, чтобы скрывать свои постоянные ошибки. «Со времени смерти Ленина создан целый ряд новых теорий, смысл которых единственно в том, что они должны теоретически оправдать сползание сталинской группы с пути международной пролетарской революции»[109].

Здесь прежде всего имеется в виду теория Сталина о построении социалистического общества в одной отдельно взятой стране, независимо от дальнейшего развития мировой истории и международной революции. Согласно этой теории, изобретённой Сталиным, можно построить социализм в национальных рамках и даже перейти к бесклассовому коммунистическому обществу социального равенства. Это воззрение, говорится в документе, основывается на сознательном искажении отдельных высказываний Ленина и составляет центральный пункт теоретических разногласий между Сталиным и левой оппозицией.

В конце введения авторы дают краткий обзор ленинских взглядов об общем пути и предпосылках перехода к социализму в отсталой России. При этом они особо подчёркивают, что только развитие социалистической промышленности на самой современной основе, обеспечивающей более высокую производительность труда, чем при капитализме, может послужить экономическим фундаментом для установления нового общества, а также для постепенного преобразования единоличных крестьянских хозяйств в крупные кооперативные социалистические предприятия. «Под этим углом зрения должна строиться вся политика партии (бюджет, налоги, промышленность, сельское хозяйство, внутренняя и внешняя торговля и прочее). Такова основная установка оппозиции. Это путь социализма»[110].

Это принципиальное определение позиции служит основой как для критического анализа положения советского общества и политики ВКП(б) под руководством Сталина в конкретных областях, так и для постановки на обсуждение предложений по исправлению ситуации.

Нетрудно видеть, что уже во вводной декларации принципов поднимается ряд вопросов, позднее сыгравших важную роль во всём коммунистическом движении и прежде всего в социалистических странах — к сожалению, без достаточного знакомства с этой более ранней и поучительной дискуссией.

В первом разделе документа рассматривается положение рабочего класса в тогдашнем советском обществе, поскольку оно считалось определяющим критерием успешности социалистического развития.

«Решающими для оценки продвижения нашей страны вперёд по пути социалистического строительства являются рост производительных сил и перевес социалистических элементов над капиталистическими — в тесной связи с улучшением всех условий существования рабочего класса. Это улучшение должно найти своё выражение в материальной области (число занятых в промышленности рабочих, высота реальной заработной платы, характер рабочего бюджета, жилищное положение рабочих, врачебная помощь и так далее), в области политических позиций (партия, профсоюзы, Советы, комсомол); наконец, в области культуры (школа, книга, газета, театр)»[111].

Финансирование этих задач, естественно, должно осуществляться социалистическим государством за счёт произведённого прибавочного продукта; но поскольку в нашем государстве с бюрократическими извращениями «разбухший и привилегированный управленческий аппарат проедает очень значительную часть прибавочной стоимости», а также «растущая буржуазия, через торговлю, через ножницы цен, присваивает себе часть прибавочной стоимости, создаваемой в государственной промышленности», то можно констатировать, что в последнее время «численный рост рабочего класса и улучшение его положения почти приостановились»[112].

Вместо того, чтобы клеймить правомерные требования рабочего класса «цеховщиной» и «меньшевизмом», «надо правдиво и честно проверить наши успехи и неудачи на действительном положении трудящихся масс»[113]. В последнее время целый ряд факторов привёл к снижению жизненного уровня рабочего класса — в частности, повышение интенсивности труда с целью повысить производительность труда в отсутствие технического прогресса, повышение размера квартирной платы, а также рост безработицы. Кроме того, этому способствуют и такие решения, как снижение зарплат для женщин и подростков. «Среди чернорабочих в разных отраслях промышленности заработок женщин составлял в марте 1926 года — 51,8 %–61,7 %–83 % заработка мужчин»[114]. В случае подростков эти соотношения ещё хуже. У почти трёх с половиной миллионов батраков зарплата чаще всего ниже государственного минимума, из-за чего их заработок составляет не более 63 % довоенного. При этом ясно видно, что политика, проводимая в деревне, игнорируется интересы батрачества.

Согласно документу, жилищное положение рабочих на самом деле плачевнее, чем у других слоёв городского населения. Несмотря на это, жилищное строительство настолько слабо развито, что это ставит под угрозу дальнейший рост промышленности. В то же время количество безработных растёт, поскольку рабочие, приходящие из деревни в города, не находят в них работы. И потому нужно опасаться, что нынешнее количество безработных — два миллиона — в ближайшие годы может увеличиться до трёх.

Охрана труда тоже ещё не достаточно развита: «За 1925–26 год на 1 000 рабочих, по данным НКТ РСФСР, на крупных предприятиях приходится в среднем 97,6 несчастных случаев с утратой трудоспособности. Каждый десятый рабочий в течение года подвергается несчастному случаю!»[115]

Важнейшей задачей профсоюзов должна быть защита интересов рабочих. Однако, даже по признанию XIV съезда партии, «профсоюзы часто не могли справиться со всей работой, проявляя односторонность, порой отодвигая на второй план свою важнейшую и главнейшую задачу — защиту экономических интересов объединяемых ими масс и всемерную работу по поднятию их материального и духовного уровня»[116].

Авторы видели причину такого бездействия профсоюзов в их растущей бюрократизации, нашедшей проявление и в составе делегатов профсоюзных съездов: «Громадное большинство делегатов на профсъездах — люди уже оторвавшиеся от производства („Правда“, 23 июля 1927 года). Никогда еще профсоюзы и рабочие массы не стояли так далеко от управления социалистической промышленностью, как сейчас»[117].

Исходя из этого описания реального положения рабочего класса, сделанного на основе официальных статистических данных, Левая оппозиция выработала серьёзные предложения для улучшения ситуации. Среди них: сохранение 8-часового рабочего дня; повышение зарплаты в соответствии с ростом производительности труда; приравнивание пособия по безработице к средней зарплате и продление его выплаты с одного года до полутора лет; дальнейшие меры по улучшению жилищных условий рабочего класса в ближайшие пять лет за счёт более широкого строительства жилищ, в том числе с помощью строительных кооперативов, которые должны предоставлять жилплощадь в первую очередь низкооплачиваемым рабочим; обсуждение и утверждение коллективных договоров рабочими собраниями; равная оплата для работниц и рабочих-мужчин; запрет неоплачиваемой работы учеников.

Охрана здоровья рабочих на предприятиях также требует значительного улучшения. В отдельном разделе были сделаны предложения для коренного преобразования работы профсоюзов. В конце его авторы реалистически констатируют:

«Тяжёлое положение рабочего класса к десятилетию Октябрьской революции объясняется, конечно, в последнем счёте бедностью страны, последствиями интервенций и блокады, непрекращающейся борьбой капиталистического окружения против первого государства пролетариата. Изменить это положение одним ударом нельзя. Но оно может и должно быть изменено при правильной политике»[118].

Следующий раздел более подробно останавливается на аграрной политике партии и советского государства. Исходя из того взгляда Ленина, что существование советской власти и переход к социализму будут обеспечены при условии достижения крепкого союза с середняком, надёжной опоры на бедняка и в то же время борьбы против кулака, авторы показывали, что группа Сталина — Бухарина отошла от этой основной линии социалистической аграрной политики. Это видно из следующих обстоятельств: они пренебрегли марксистским принципом о том, что лишь мощная социалистическая индустрия может стать основой для добровольного перехода единоличных сельских хозяйств в крупные кооперативные коллективные хозяйства; в своей политике они недооценивали бедняков и батраков; ради роста производства хлеба они сделали ставку на крепких середняков и на кулаков, при этом игнорируя мелкобуржуазный характер сельской частной собственности и недооценивая вытекающие из этого капиталистические тенденции; они создали и распространили теорию мирного врастания крестьянства в социализм через кооперативную систему сферы обращения, чем исказили ленинский план кооперации.

Хотя эта политика и привела к росту производства, однако оно достигло лишь уровня довоенного времени, а его рыночная доля составила лишь примерно 60 %. Дефицит тракторов, сельскохозяйственных машин, инструментов и удобрений вследствие слабо развитой промышленности препятствует росту производства, а дефицит промышленных потребительских товаров лишает стимулов к его увеличению.

«Таким образом, отставание промышленности задерживает рост сельского хозяйства и, в частности, рост его товарности, подрывает смычку между городом и деревней, ведёт к быстрой дифференциации крестьянства»[119].

Эта деформация как следствие политики, опирающейся на «крепких» крестьян, в том числе на кулаков, приведёт к тому, что союз рабочего класса с беднотой и середняками будет нарушен и уничтожен. «Результат такой политики может быть только один: бедняка потерять, середняка не приобрести»[120].

Этот прогноз оправдался уже через два года.

Для детальной иллюстрации общего тезиса о социальном расслоении крестьянства авторы обширно цитируют статистические материалы, наглядно показывающие этот процесс. Очень поучительны данные о распределении средств производства по различным социальным слоям крестьянства на Северном Кавказе. Согласно приводимым данным, бедняки, составляющие примерно 50 % крестьянства, владели лишь 15 % средств производства. Середняки, примерно 35 % крестьян, владели 35 % средств производства, в то время как 15 % богатых крестьян владели половиной средств производства[121]. Аналогично распределялись и запасы зерна.

Так к 1 апреля 1926 г. 6 % крестьян — кулаков и зажиточных середняков — владело 58 % хлебных излишков.

«Несмотря на эти далеко зашедшие процессы, ведущие „к уменьшению удельного хозяйственного веса“ среднего крестьянства, середняк продолжает оставаться наиболее многочисленной группой деревни. Привлечение середняка на сторону социалистической политики в сельском хозяйстве является одной из важнейших задач диктатуры пролетариата. Между тем ставка на так называемого „крепкого крестьянина“ означает на деле ставку на дальнейший распад середняцких слоёв»[122].

Исходя из этого выдвигалось важнейшее предложение по изменению курса аграрной политики:

«Партия должна всемерно содействовать хозяйственному подъёму середняцкой части деревни путём правильной политики заготовительных цен, организации доступного для неё кредита и кооперирования, систематически и постепенно подводя этот наиболее многочисленный слой деревни к переходу на крупное машинное коллективное хозяйство»[123].

Напротив, эксплуататорские поползновения кулаков необходимо систематически ограничивать прогрессивным налогообложением.

На самом деле все предложения по изменению аграрной политики направлены на восстановление первоначальных целей, заявленных при переходе к нэпу, на тщательный анализ полученного к тому времени опыта, на достижение укрепления союза с середняком и на создание, путём ускоренного развития индустрии, материально-технических предпосылок для переустройства сельского хозяйства на началах крупного социалистического хозяйства.

Следующий раздел «Государственная промышленность и строительство социализма» формулирует нечто вроде предпосылки для дальнейших рассуждений:

«Нет и не может быть, разумеется, такой политики, которая позволила бы одним ударом справиться со всеми трудностями и перескочить через длительный период систематического подъема хозяйства и культуры. Но именно наша хозяйственная и культурная отсталость требует исключительного напряжения сил и средств, правильной и своевременной мобилизации всех накоплений, правильного использования всех ресурсов в целях скорейшей индустриализации страны. Хроническое отставание промышленности, а также транспорта, электрификации и строительства от запросов и потребностей населения, народного хозяйства и общественной системы СССР в целом держит в тисках весь хозяйственный оборот»[124].

Для изменения этой ситуации нужно в первую очередь урегулировать ценовую политику. Утверждения о том, что оппозиция требует повышения цен, абсурдны; необходимо прежде всего понизить себестоимость и сближать цены с ценами на мировом рынке, пишут авторы. Из-за высокой разницы между оптовыми и розничными ценами государственный бюджет теряет сотни миллионов рублей, хотя и возможно удержать большую часть этих торговых наценок путём грамотного налогообложения.

Далее документ рассматривает проект первого пятилетнего плана. Принципиальная критика этого проекта состоит в том, что план не использует все преимущества социалистической экономики. «Гигантские преимущества национализации земли, средств производства, банков и централизованного управления, то есть преимущества социалистической революции на пятилетке почти не отразились»[125]. План ставит целью столь низкий процент роста производства и потребления, что авторы характеризуют его как «крохоборческий, насквозь пессимистический». Если снижение цен розничной торговли на 17 % будет реализовано, то соответствующие цены на мировом рынке всё равно останутся в два с половиной раза ниже. Однако это не просто вопрос цен — это вопрос производительности труда и экономической эффективности.

«При длительной борьбе непримиримо враждебных общественных систем — капитализма и социализма — исход определяется в последнем счёте соотношением их производительности труда, которое — в условиях рынка — измеряется через соотношение цен, внутренних и мировых».

В то время как Ленин неоднократно обращал внимание на эту проблему, Сталин и Бухарин игнорируют взаимоотношение советской и мировой экономик и прячутся за исключительно национальной автаркической экономикой. Вместе с тем это неизбежно затормозит развитие экономики.

«Монополия внешней торговли есть жизненно необходимое орудие социалистического строительства в обстановке более высокой техники капиталистических стран. Но монополия может оградить строящееся социалистическое хозяйство лишь при условии, если со стороны техники, себестоимости, качества и цены продукции оно будет всё больше приближаться к мировому хозяйству. Целью хозяйственного руководства должно быть не достижение замкнутого и самодовлеющего хозяйства, ценой неизбежного снижения его темпа и уровня, а, наоборот, всемерное увеличение нашего удельного веса в мировом хозяйстве путём достижения наивысшего темпа»[126].

Чтобы добиться этого, необходимо увеличивать экспорт, поскольку он чрезвычайно отстаёт от промышленного развития. Участие России в мировой торговле перед мировой войной составляло 4,13 %, в 1926 г. доля СССР упала до 0,97 %. И поэтому требуется изменить политику в отношении кулака, который сейчас имеет возможность аккумулировать у себя большой объём сельскохозяйственных продуктов, тем самым препятствуя их экспорту. В целом же для ускорения роста индустриализации необходимо всемерное усиление международных экономических связей.

«Установка на изолированное социалистическое развитие и на независимый от мирового хозяйства темп искажает всю перспективу, сбивает плановое руководство с пути, не даёт руководящей нити для правильной регулировки наших отношений с мировым хозяйством. В результате, мы не умеем правильно определить ни что построить самим, ни что привезти из-за границы. Решительный отказ от теории изолированного социалистического хозяйства будет уже в течение ближайших лет означать несравненно более целесообразное использование наших ресурсов, более быструю индустриализацию, более планомерный и могучий рост собственного машиностроения»[127].

Далее Троцкий, Каменев, Зиновьев и другие критики описывают различные пути и способы, как через планомерное изменение экономической, финансовой, кредитной и налоговой политики можно получить необходимые инвестиционные средства для более быстрого развития промышленности современного уровня.

Кроме того, особую важность представляют разделы о политической системе, в особенности о Советах и о партии. Относительно Советов и их роли авторы сопоставляют высказывания Ленина в его работе «Государство и революция» и пункты партийной программы ВКП(б) с реальным положением дел, сформировавшимся вследствие гражданской войны и после перехода от военного коммунизма к нэпу. Между теоретическими представлениями и реальностью советского государства имеются огромные расхождения.

«Во внутренней жизни Советов также наметился за последний период ряд процессов явно отрицательного характера. Советы всё более отстраняются от решения основных политических, хозяйственных и культурно-бытовых вопросов, превращаясь в придаток к исполкомам и их президиумам. В руках последних сосредоточивается целиком работа управления. Обсуждение вопросов на пленумах Советов носит показной характер»[128].

Принцип выборности здесь полностью потерял своё значение, поскольку каждый руководитель совета в случае конфликта может быть смещён секретарём партийного комитета.

В целом этот раздел слаб; очевидно, авторы сознавали, что развивающуюся бюрократизацию государственного управления уже едва ли можно остановить. Первоначальное намерение добиться активного участия всех рабочих и крестьян в прямом управлении государством через относительно стабильные структуры казалось уже невозможным. Поэтому авторы заканчивают этот раздел достаточно смягчённым требованием: «Надо добиваться и добиться того, чтобы самый отсталый чернорабочий, самая тёмная крестьянка убеждались из опыта, что в любом государственном учреждении они найдут внимание, совет, возможную поддержку»[129].

Раздел о партии, напротив, гораздо более подробен и поднимает изрядное количество принципиальных вопросов, отчасти уже затрагивавшихся в более ранних дискуссиях, начиная с 1923 г. Авторы исходят из того, что как правящая политическая сила Советского Союза и как ведущая партия Коммунистического Интернационала ВКП(б) несёт особый груз ответственности.

«Но именно поэтому наша партия, стоящая у власти, должна бесстрашно критиковать свои ошибки, не скрывать своих теневых сторон, ясно видеть опасности прямого перерождения для того, чтобы вовремя принимать необходимые меры. Так было всегда при Ленине, который больше всего предостерегал против превращения в „партию, которая зазналась“. Давая ниже картину нынешнего состояния нашей партии, со всеми её теневыми сторонами, мы, оппозиционеры, твердо надеемся, что при правильной ленинской линии партия поборет все свои болезни и окажется на высоте своих исторических задач»[130].

Критическому рассмотрению подвергается значительное количество извращений в ВКП(б). Оно начинается с констатации, что в годы после Октябрьской революции социальный состав партии и тем более её ведущих органов заметно изменился. «В партии рабочих от станка около трети, а в тех органах партии, которые решают, рабочих от станка уже только около одной десятой. Это — грозная опасность для партии»[131].

С другой стороны, выросло количество и роль бывших меньшевиков и эсеров в партаппарате. Так, 38 % ответственных руководителей и сотрудников органов партийной печати были членами других партий. С ростом бюрократизации партаппарата организационный принцип демократического централизма и внутрипартийная демократия сменились на командно-приказную систему «сверху — вниз».

«За последние годы идёт систематическое уничтожение внутрипартийной демократии — вопреки всему прошлому большевистской партии, вопреки прямым решениям ряда партийных съездов. Подлинная выборность на деле отмирает. Организационные принципы большевизма извращаются на каждом шагу. Партийный устав систематически изменяется в сторону увеличения объёма прав верхушек и уменьшения прав низовых ячеек»[132].

Откровенные дискуссии по любым фундаментальным проблемам партии не допускаются, а преследуются как «нарушение партийной дисциплины». Всякое слово критики считается «борьбой против партии». Количество старых партийцев с дореволюционного времени, времени Октября и гражданской войны в партийных органах всё более уменьшается. Эти товарищи заменяются на тех, кто проявляет «главным образом безоговорочное послушание. Это послушание, поощряемое сверху под видом революционной дисциплины, по существу дела ничего общего с ней не имеет»[133].

Партийная и политическая учёба сводятся почти исключительно к «проработке оппозиции». «Метод убеждения не только в громадной степени заменён методом принуждения, но и дополнен методом введения партии в заблуждение»[134]. Члены партии не узнают ничего достоверного о действительных взглядах и предложениях оппозиции, поскольку её публикации не дозволяются и запрещаются; их заставляют судить без знания фактов, только на основании клеветнических обвинений сталинской группы, а затем — соглашаться с «линией партии». Однако «политическая линия ЦК неправильна. Колеблясь, нынешнее ядро ЦК всё время идёт направо. Уничтожение внутрипартийной демократии тем и вызвано, что политическая линия в корне неправильна»[135].

Сталин обвиняет оппозицию в том, что она намеревается расколоть партию и создать «вторую партию», но это всего-навсего обман. «Наша задача заключается в том, чтобы сохранить единство партии во что бы то ни стало, дать решительный отпор политике раскола, откола, исключений, отсечений и тому подобное — и в то же время обеспечить партии возможность свободно обсудить и разрешить все спорные вопросы в рамках единой партии»[136].

Требования и предложения, выведенные из этой критической оценки, состоят из девяти пунктов.

1) Ссылаясь на Ленина, авторы требуют, чтобы вся партия имела право на подготовку к XV съезду партии, на изучение документов, в которых оппозиция представила свои программные взгляды против сталинского руководства и которые до сих пор скрывались руководством. Ленин в похожей ситуации писал, что каждый член партии должен хладнокровно и честно изучить сущность разногласий и развитие партийной борьбы на основе напечатанных документов. В соответствии с этим каждый член партии должен иметь право представлять и защищать свои взгляды в печати. «Полемика должна вестись в строго товарищеских деловых рамках, без обострений и преувеличений»[137].

2) Необходимо принять меры для улучшения социального состава партии и её руководящих органов.

3) Необходимо подтвердить и провести в жизнь резолюции ЦК и ЦКК 1923 г. о внутрипартийной демократии.

4) Партаппарат должен быть реорганизован, главным образом в смысле его социального состава, и он должен состоять не только из оплачиваемых лиц, а постоянно обновляться рабочими. Это позволит также снизить расходы на содержание аппарата. Кроме того, необходимо противодействовать распространённой тенденции, когда занявшие пост секретари партийных комитетов остаются практически несменяемыми. «Установление предельного срока для занятия секретарских и других должностей. Беспощадная борьба против прямого разложения и загнивания верхушечных групп, кумовства, „круговой поруки“ и т. п.»[138]

5) «Имея в виду, что неравенство за последние годы росло чрезвычайно быстрым темпом, необходимо вопрос этот поставить „по-революционному“»[139]. Речь идёт не только об устранении неравенства в оплате между чернорабочими, специалистами и инженерами, но и о вошедших в последнее время в привычку привилегиях в государственном и партийном аппарате, что создаёт неравенство между «привилегированными» и «не привилегированными».

6) «Необходимо реорганизовать партийную учёбу на основе изучения трудов Маркса, Энгельса и Ленина, изгоняя из обихода подделки марксизма-ленинизма, фабрикуемого ныне в массовом масштабе»[140].

7) «Необходимо немедленно вернуть в партию исключённых оппозиционеров»[141].

8) Необходимо восстановить принцип, что члены Центрального контрольной комиссии должны быть независимы от аппарата и обладать большим авторитетом в партии.

9) На выборах руководства Центрального Комитета и Центральной контрольной комиссии партия должна руководствоваться указаниями Ленина, изложенными в письмах к съезду. (Очевидно, имеется в виду прежде всего требование Ленина заменить Сталина на посту генерального секретаря.)

Это краткое изложение документа Левой оппозиции 1927 г. чрезвычайно важно для понимания разногласий и споров в ВКП(б). Его текст практически неизвестен, однако до сих пор в ходу всевозможные его фальсификации и искажения (например, в работе Сталина «История ВКП(б). Краткий курс»). Знание этого документа необходимо для понимания дальнейшего развития советского общества с его деформациями и перерождением, а также для оценки глубинных причин его гибели.

В решающих дискуссиях, произошедших на XV съезде ВКП(б), этот документ сыграл лишь косвенную роль. Не ясно, сколько вообще было распространено экземпляров (напечатанных подпольно). Ни на одном партийном собрании, ни в Центральном Комитете он не был предоставлен участникам для обсуждения. Вместо этого Сталин и его сторонники заклеймили этот неизвестный членам партии текст как «вражескую атаку на партию», как «троцкистскую» попытку раскола, как теоретическое и идеологическое оправдание отказа от социализма — то есть как «контрреволюционную пропаганду». Отныне «троцкизм» стал символом контрреволюции и попыток восстановления капитализма.

Оптимистическое предположение оппозиции о том, что она имеет реальный шанс получить влияние или даже большинство в ВКП(б), было заблуждением. Более всех в нём пребывал Каменев, по крайней мере в течение короткого времени. Отношение Троцкого было гораздо более скептично — он уже имел опыт споров со Сталиным.

После поражения и разгрома оппозиционной группы путём снятия всех активных членов с руководящих постов и исключения их из партии и после начавшихся суровых репрессий часть оппозиции отказалась от своих убеждений и подчинилась Сталину, покаявшись публично. При этом сыграло важную роль то, что революционеры, вся жизнь которых была связана с большевистской партией, несмотря на своё исключение, продолжали считать себя большевиками и потому считали своим долгом принимать участие в строительстве социалистического общества, хоть многие аспекты официальной политики и не вызывали у них одобрения. Это желание усилилось тем более, когда Сталин скрыто позаимствовал характерные пункты из взглядов и предложений оппозиции, чтобы пересмотреть пятилетний план. Возможно, им показалось, что Сталин в целом изменит свою политику в их ключе.

Зиновьев и Каменев были вновь приняты в партию, равно как Пятаков и Радек (если говорить лишь о наиболее известных членах оппозиции), и кое-кто из них вновь занял важные посты, хотя не на самом высоком уровне. Но все они заблуждались. Независимо от того, насколько важную работу они выполняли в социалистическом строительстве, все они в конце концов стали жертвами. Впоследствии они были приговорены к смерти по абсурдным обвинениям и расстреляны. Лишь Троцкий поначалу избежал этой судьбы, поскольку в 1927–1928 гг. Сталин ещё не осмеливался поступить с ним тем же образом. Он выслал Троцкого из Советского Союза. Но позднее и тот разделил судьбу остальных вождей оппозиции. В 1940 г. Троцкий был убит в мексиканском изгнании Рамоном Меркадером. Воевавший в Испании, а затем ставший агентом НКВД Меркадер за порученное ему убийство был приговорён в Мексике к 20 годам тюрьмы и отбывал наказание до в Мехико 1960 г. В 1940 г. он был награждён орденом Ленина. Кроме того, после своего освобождения ему по не совсем понятным причинам было присвоено звание Героя Советского Союза.