Школа Пифагора: все есть число

Пифагореизм в широком смысле — совокупность разнородных учений, относящихся к концу VI–I векам до н. э., которые связаны общей идеей, восходящей к воззрениям Пифагора. В узком смысле под пифагореизмом понимают учение Пифагорейского союза, основанного Пифагором в конце VI века до н. э. и разгромленного в начале V века до н. э.

О жизни основателя пифагореизма достоверных источников сохранилось крайне мало. Родился Пифагор (ок. 570 – ок. 496 до н. э.) на о. Самос в Ионии. Предвидя установление на Самосе тирании Поликрата, он переправился в Милет, где от Фалеса перенял ряд советов, которые впоследствии воплотил в своем учении. Такие, например, как дорожить временем; воздерживаться от питья вина и мясоедения, быть умеренным в употреблении слишком приятных на вкус и изысканных блюд; поддерживать короткий сон и бодрость, незамутненность души, безукоризненное здоровье и крепость тела. Недолго побыл он и учеником Анаксимандра, который передал ему основы знаний по астрономии и учение о беспредельном. Слушал также и беседы Анаксимена, учившего, что воздух – первоначало. А затем, воспользовавшись советом Фалеса, отправился в Египет, чтобы пообщаться с жрецами этой страны.

В Египте Пифагор занимался наблюдением звездного неба, изучением геометрии и постигал все таинства богов. Но был уведен из Египта в Вавилон в качестве пленника персами, завоевавшими Египет. На родину из плена он смог вернуться лишь спустя 24 года после отъезда из Милета. Но из-за разногласий с тираном Поликратом вскоре покинул родной Самос и Ионию и поселился в Южной Италии, в городе-полисе Кротоне. Он сумел расположить к себе жителей Кротона. На них произвели впечатление его благородная и величественная внешность, манера держаться, грация и чинность во всем и мудрость много путешествовавшего человека, щедро наделенного природными дарованиями.

Поначалу Пифагор выступал преимущественно на улицах и в храмах города. Он пленил старейшин из городской управы пространными и прекрасными речами, потом по их просьбе обратился с юношескими наставлениями к молодым, и с назидательной речью к детям, а потом и к женщинам. После этих событий слава его возросла и стала столь огромной, что он приобрел себе многих учеников в лице не только мужчин, но и женщин[29]. «Он настолько превзошел остальных славой, что все юноши мечтали быть его учениками, а старшие с большим удовольствием взирали на то, как их дети учатся у него, нежели на то, как они пекутся о семейных делах»[30].

Имя Пифагора было овеяно легендами еще при его жизни. Распространению легенд способствовал и сам Пифагор. Так, например, сложилось мнение о его божественном происхождении. Он утверждал, что Пифагор – это его последняя инкарнация[31]. Прежде чем родиться Пифагором, он был сначала сыном бога Гермеса, потом стал Эвфорбом, затем – Гермотимом, после – Пирром из Делоса[32]. При этом Пифагор утверждал также, что помнит все о том, кем он был прежде, поскольку на предложение Гермеса выбрать все, что ему угодно, кроме бессмертия, он попросил, чтобы и при жизни, и после смерти сохранять память о том, что с ним происходило.

Согласно другой легенде, мать Пифагора имела соитие с духом Аполлона, который впоследствии явился к ее мужу с вестью, что тот не должен возлегать с женой все время ее беременности. Когда отец Пифагора Мнесарх с женой Парфенисой прибыли по каким-то делам в Дельфы, которые считались земным жилищем Аполлона, то пифия – прорицательница оракула дельфийского храма Аполлона – предрекла им рождение сына, который прославится в веках своей мудростью, делами и красотой. Сына они нарекли Пифагором, что означает предсказанным пифией. Аристотель сообщает, что кротонцы звали Пифагора Аполлоном Гиперборейским, а его ученики хранили в строжайшей тайне разделение всех разумных живых существ на три вида: «бог, человек и существо, подобное Пифагору»[33].

Рассказывали, что одно из бедер Пифагора было золотым. Он демонстрировал его как свидетельство своего происхождения от солнечного бога Аполлона всем, кто сомневался в его божественности. Как-то, сидя в театре, пишет Аристотель, Пифагор встал и обнажил свое бедро, чтобы показать присутствующим, что оно золотое.

О Пифагоре слагалось много и других чудесных рассказов. Например о том, как укусившую его ядовитую змею он сам убил своим укусом, или о том, что он может приручить орлов и медведей одним лишь прикосновением и даже силой своего голоса, или о том, что он способен писать слова на лике Луны.

Среди своих сторонников Пифагор пользовался непререкаемым авторитетом. Его чтили как посланца от Зевса, как пророка, дарующего своим последователям божественную истину. В пословицу даже вошло выражение, свидетельствующее о даре Пифагора убеждать людей: «Сам сказал!»

Однако в сознании эллинов имя Пифагора ассоциировалось не только с чудесами и аскетическими подвигами, но и со славой великого математика, мудреца и философа-основателя Пифагорейского союза.

Пифагор создал Пифагорейский союз как религиознополитический орден. Именно здесь зародилась пифагорейская философия. Своими корнями она уходит в орфизм. Орфизм – религиозное учение, основу которого составляют миф об Орфее и связанный с ним культ.

Миф повествует о музыканте и певце, который появился во Фракии и которого считали сыном одной из жриц Аполлона. Его музыкальный голос производил необычайное впечатление, а музыка его речей проникала до глубины души. Женщины говорили, что в его глазах соединяется могучий свет солнца с нежным сиянием луны. Но однажды он исчез и возвратился на родину только через двадцать лет. Оказалось, что он был в Египте и приобщился там к мистериям жрецов[34]. Пройдя все испытания, при посвящении он получил имя Орфей (или Арфа), что означает «исцеляющий светом».

Одной из наиболее трагических сюжетов греческой мифологии является история любви Орфея и Эвридики. После гибели супруги от укуса змеи (по другой версии, вакханки заставили ее обманом выпить смертельный яд) Орфей отправился в царство мертвых Аид за своей возлюбленной супругой. По словам Платона, он «исхитрился войти в Лид живым» и затем выйти из него. Владыка Аида, очарованный его игрой на лире, позволил ему вывести Эвридику из преисподней, но при условии, что во время обратного пути он не обернется назад и не будет смотреть, следует ли она за ним. Однако Орфей нарушил запрет: не выдержав, он оглянулся, чтобы посмотреть, не сбилась ли любимая с пути. И навсегда потерял Эвридику. С криком она исчезла в царстве мертвых.

Однажды Эвридика явилась Орфею во сне и сказала, что если он хочет ее освободить и вновь найти в светлой области богов, то должен спасти Грецию и дать ей свет.

Дело в том, что в течение VIII–VI вв. до н. э. оргиастические мистерии фракийского культа Диониса (Вакха) с его безумием вакханалий распространялись по всей Греции как зараза. Орфей своими знаниями и энтузиазмом преобразил культ Диониса, которому был присущ страшный и кровавый характер, установил первенствующее значение солнечного Аполлона в Дельфах и таким образом дал свет Греции. Он возобновил Дельфийские и Элевсинские мистерии.

Элевсинские мистерии были связаны с представлениями о существовании загробного мира и возможности обрести вечную жизнь. А Дельфийские (дионисийские) мистерии соединили теперь в себе аполлонийское и дионисийское начала. Аполлонийскому началу присущи порядок, стремление к гармонии и соразмерности. Для дионисийского начала характерны изменчивость, стремление к новому, неиссякаемый энтузиазм. Победа Аполлона в Дельфах означала изменение его собственной природы, которая вобрала в себя дионисийское динамическое напряжение, энтузиазм и дар экстатических вдохновений. Оба бога дополнили друг друга.

На смену культа Диониса, выступавшего персонификацией физического опьянения, пришел культ Орфея как учредителя Дельфийских мистерий. Они представляли собой персонификацию духовного «опьянения», духовного раскрепощения, освобождения души, ее мистического очищения и боготождества человеческого духа.

Образ самого Орфея превратился в мифическое олицетворение тайного учения. Согласно этому учению, Любовь и Время создали из яйца Вселенную. Бог Загреус у фракийцев, которые становились все ближе к грекам, постепенно переродился в Диониса. Орфики видели в нем универсальную силу – Солнце, которое расположено в центре Вселенной и вокруг которого вращаются планеты. Силу притяжения Солнца они считали источником всеобщей связи и гармонии, а солнечные лучи – причиной движения всех частиц Вселенной.

В человеке, согласно орфикам, сошлась божественная и земная природа. Сын Персефоны и Зевса Загреус (Дионис) был разорван на куски и съеден титанами, подосланными ревнивой Герой. Афине, устремившейся на крики, удалось спасти сердце ребенка, то есть саму сущность бога. Она отнесла его Зевсу. Зевс дал проглотить сердце сына смертной женщине Семеле, чтобы та выносила плод. Но она погибла из-за козней Геры, и Зевсу пришлось донашивать плод самому, зашив его в бедро. Зевс наказал титанов за их злодеяние, испепелив их молниями. Из пепла титанов, проглотивших Диониса, произошли люди.

Миф о Дионисе-Загреусе символизировал двойственную природу человека: божественную (дионисийскую) и злую, титаническую.

Жизненный путь орфика – путь духовного восхождения, беспрестанного движения вперед к достижению бессмертия. Для всех древних Дионис, как умирающий и воскресающий бог, был символом вечной жизни. По словам Плутарха, за смертью и разрушением Диониса «следовали восстановление жизни и возрождение».

Идеал блаженного бессмертия возник у орфиков из строгого различения ими души и тела. При этом тело рассматривалось как могила души. Кроме того, тело живет и гибнет только в земном мире, а душа после смерти продолжает жить дальше, но уже в потустороннем мире – подземном мире, в Аиде. Получив в царстве мертвых возмездие за дела своей прошлой жизни, душа может выйти из врат Аида и, воплотившись в новом теле, вернуться к земному существованию, то есть вновь оказаться в телесной тюрьме. В одном из орфических гимнов говорится, что души пробуждает к новой жизни их проводник в подземный мир Гермес.

Как видим, в понимании орфиков душа предшествует телу и не погибает вместе с ним. Будучи включенной в круговорот новых телесных воплощений, она временно пребывает в одном и том же теле. Душа осуждена на реинкарнации в последующих телах. Почему? Ответ найдем в том же мифе о растерзании Диониса титанами. Из него вытекает идея наследственной родовой вины, которую нередко называют первородным грехом. Спасение души состоит в избавлении ее от новых перевоплощений посредством ее очищения, то есть в окончательном отрыве души от телесного мира.

Путь к спасению души орфики видели в особом образе жизни. Орфическая жизнь – это уединенная жизнь, основанная на вегетарианстве и отказе от телесных удовольствий. Такая жизнь позволяет искупить грех, совершенный титанами. Настойчивое стремление орфиков состояло в том, чтобы, объявив войну с титанизмом в собственном сердце, вырваться из многострадального, мучительного круга реинкарнаций, уйти от своего телесного начала. И тогда «из человека родится Бог, ибо ты произошел из божественного» и тебе судьбой предначертано «быть возвращенным к Богам»[35].

Спустя века учение о включенности божественной и бессмертной души в круговорот ее перевоплощений получила название метемпсихоз.

Метемпсихоз – то, что было общим между орфизмом и пифагорейской школой. Пифагор верил в переселение душ. Учение о переселении душ он, как и орфики, основывал на противопоставлении души и тела. В то же время он учил, что все живые существа следует считать родственными друг другу. Говорили, что Пифагор произносил проповеди перед животными.

Из однородности души всех живых существ следовало, что любая душа может вселяться в любое тело. Современник Пифагора Ксенофан писал про него:

Шел, говорят, он однажды, и видит – щенка избивают.

Жалостью схваченный, он слово такое изрек:

«Стой! Перестань его бить! В бедняге умершего друга

Душу я опознал, визгу внимая ее»[36].

Пифагор неоднократно заявлял, что он может обнаруживать души своих знакомых и близких из любой прожитой ими жизни в новых телах. Ему приписывалась также способность вспоминать свои собственные прошлые жизни.

Учение о переселении души Пифагор связывал с учением о вечном повторении мирового бытия. Круг перевоплощений души он считал лишь частью миропорядка.

Круговращение души подобно периодическому возвращению мира в свое первоначальное положение. Смысл мировой жизни состоит в вечном возмездии за раз совершенное зло. Душа получила материальную оболочку в результате первородного греха и, чтобы искупить его, вынуждена после смерти тела переселяться в другую оболочку. Чем более грешен человек, тем в более низменное животное перевоплощается его душа после смерти тела.

Вслед за орфиками Пифагор видел цель жизни в том, чтобы освободить душу от тела, выведя ее из круговорота воплощений. А достигается это пифагорейским образом жизни, который характеризуется отвращением к чувственным наслаждениям, стремлением к одухотворению жизни – и осуществляется через строгую дисциплину нравов.

Устав Пифагорейского союза изобиловал всевозможными запретами, нередко весьма странными. Например, Пифагор наложил запрет на употребление бобов. Он объяснял это тем, что поедание бобов отнимает у человека часть души, превращая ее в газ, выходящий из тела. Считалось также, что бобы содержат в себе души умерших, и их употребление уподоблялось недозволительным пляскам на могилах предков.

Пифагор придумывал различные правила применительно к разным сторонам жизни своих учеников. Одним из таких правил было воздержание от секса. Он обосновывал это тем, что, когда человек извергает телесные жидкости, которые, по его мнению, являются частью его души, то тем самым отказывается от части своих сил. Поэтому он советовал удовлетворять сексуальные потребности зимой, а летом придерживаться полного воздержания.

Непреложным правилом пифагорейцев был отказ от употребления в пищу животных. Сам Пифагор не только воздерживался от мясоедства, но и сторонился мясников и охотников. Он утверждал, что тот, кто ест мертвых, загрязняет тело и разум. Однако, как известно, нет правил без исключений. Пифагорейцы, исходя из того, что души умерших не вселяются в тела жертвенных животных, а курицы, козы и свиньи являются неодушевленными, могли безбоязненно вкушать мясо этих животных.

Пифагор осуждал употребление спиртного, сквернословие и любое иное невежественное поведение. Он учил своих последователей побеждать собственные страсти. Ибо только тот, кто привел собственную природу в гармонию, способен отражать гармонию божественную. Посредством интеллектуальной и духовной дисциплины душа пробуждается к познанию, актуализируя тем самым свою божественную природу.

Устав Пифагорейского союза определял условия приема туда и образ жизни его членов. В союз принимались свободные граждане, как мужчины, так и женщины. Когда они приходили к Пифагору и «изъявляли желание учиться у него, он не сразу соглашался, но говорил, что у его учеников и имущество должно быть общим»[37]. Благодаря этому требованию в Великой Элладе вошла в обиход пословица «у друзей все общее».

Сдав свою собственность в общую кассу, пифагорейцы могли только слышать речи Пифагора, не видя его до тех пор, пока не пройдут многолетние испытания своих умственных и нравственных качеств. Помимо этого они давали обет молчания и неразглашения тайн учения. Как писал Диоген Лаэртский, строжайшая засекреченность пифагорейского учения вызывала удивление. В течение многих поколений никому в руки не попадали никакие записки пифагорейцев. Поэтому многие считали, что Пифагор ничего не записывал и занимался лишь устным обучением. С этим был не согласен Диоген Лаэртский, утверждая, что Пифагор написал три сочинения: «О воспитании», «О государстве» и «О природе»,[38] которые были впервые обнародованы современником Сократа, пифагорейцем Филолаем.

Пифагорейцы вставали до восхода солнца. Проснувшись, они проделывали мнемонические упражнения, после чего шли на берег моря встречать восход солнца. Затем обдумывали предстоящие дела, делали гимнастику, трудились. Вечером они совершали совместное купание, после чего все вместе ужинали и совершали возлияние богам. Затем было общее чтение. Перед сном пифагореец давал себе отчет в том, как он прожил прошедший день, что сделал и какой его долг остался невыполненным[39].

Члены Пифагорейского союза делились на акусматиков и математиков. Лкусматики находились на первой ступени обучения, которое длилось 5 лет. От них требовалось безусловное повиновение старшим, принятие на веру всех учений и продолжительное молчание. Занятия с ними проводили старшие ученики Пифагора, поскольку младшим не позволялось видеть лицо Пифагора. Но если он и говорил с ними, то прятался за ширмой. Акусматики изучали и заучивали наизусть устные предписания (акусмы). Они были трех видов и отвечали соответственно на три вопроса: «Что это?», «Что первенствует?» и «Что следует, а чего не следует делать?» Например, на вопрос: «Что такое острова Блаженных?» нужно было отвечать: «Солнце и Луна», а на вопрос: «Что самое прекрасное?» – «Гармония». Акусматикам предназначалось строгое выполнение предписаний.

Акусматики, прошедшие все испытания, переходили на следующий уровень обучения и становились математиками[40], то есть посвященными в научное и философское учение Пифагора. Он лично встречался с ними. Он раскрывал старшим ученикам тайны математики и мироздания, поскольку они доказали свою преданность учителю, отказавшись от мяса, секса и имущества.

Пифагор большое внимание уделял математической науке, начала которой он усвоил от египтян, халдеев и финикийцев, так как геометрией с древнейших времен занимались египтяне, числами и вычислениями – финикийцы, а астрономическими теориями – халдеи. Самим Пифагором были созданы некоторые основополагающие математические и геометрические теоремы, например, о сумме углов в треугольнике или о том, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.

Под влиянием математики религиозно-этические идеи Пифагора со временем реализовались в своеобразном философском учении пифагорейцев. Именно пифагорейцы-математики внесли весомый вклад в становление научного знания и философской методологии, поставив проблему числа.

Пифагорейский образ жизни вытекал из такого понимания мира, в котором господствуют порядок и гармония. Пифагор был первым, кто упорядоченный и гармоничный мир назвал Космосом.

Согласно пифагорейцам, космический порядок образуют числа. Они полагали, что у чисел больше сходных черт с вещами природы, чем у огня, воздуха и других физических стихий. Число есть то, что всегда и неизменно присутствует в совершенно различных вещах, связывая их в единое целое. Все вещи подобны числу, и все в мире может быть выражено в числовых соотношениях. На этом основании пифагорейцы назвали число первоначалом мира, основой упорядоченности и познаваемости всего сущего.

За основу всех чисел принималась единица, или монада. За единицей следовала ее противоположность – неопределенная двоица (диада), которая, согласно Диогену Лаэртскому, относится к единице как материя к творящей причине[41]. Из единицы и неопределенной двоицы исходят все остальные числа. Основными числами считались единица, двойка, тройка и четверка. Этим числам пифагорейцы дали геометрическую интерпретацию. Единице соответствует точка; двойке – прямая, которая определяется двумя точками; тройке – плоскость, которая имеет своими границами три линии; четверке – пространственная фигура как простейшее правильное тело, имеющее своими пределами четыре плоскости.

Геометрические фигуры являлись одновременно и телесными фигурами. Они сопоставлялись с природными стихиями, например, огонь – с пирамидой, земля – с кубом, воздух – с восьмигранником, а вода – с двадцатигранником. По сути дела, пифагорейцы осуществляли геометрическую интерпретацию физических объектов, предваряя тем самым современную математическую физику.

В пифагорейской философии учение о числах тесно связано с учением о противоположностях и гармонии. По свидетельству Аристотеля, пифагорейцы все числа делили на четные и нечетные. Только в единице еще нет разделения на четное и нечетное: если ее прибавить к четному числу, то получится нечетное, а если – к нечетному, то – четное. Таким образом, единица является составной частью как четных, так и нечетных чисел.

Раздвоение начинается с числа 2, поэтому в нем нет совершенства. Нечетное число совершеннее четного, поскольку в числе 3 единица сливается с числом 2 и означает первое примирение противоположностей.

Разделение чисел, каждому из которых соответствовала определенная вещь, на четные и нечетные натолкнуло пифагорейцев на мысль о противоречивой природе всего существующего. Они заявили, что весь мир состоит из десяти[42] начал, каждое из которых распадается на противоположности: граница и безграничное, нечет и чет, одно и много, право и лево, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, добро и зло, квадрат и разносторонний прямоугольник[43].

Особое значение для Пифагора имели противоположности границы и безграничного, или предельного и беспредельного. Стремясь объяснить происхождение и устройство Вселенной, он исходил из того, что мир состоит из взаимодействия огня и воздуха. Возникновение мира – это результат ограничения беспредельной воздушной пустоты огнем. Пифагор огонь считал пределом, который и дает начало отдельным вещам.

В космогонии Пифагора огонь образует центр Вселенной, сохраняет порядок в ней и притягивает к себе ближайшие части беспредельного пространства. Около центрального огня вращаются шарообразная, вращающаяся вокруг своей оси и населенная со всех сторон Земля и другие небесные тела. Своим вращением около центра они производят ряд тонов, сочетание которых составляет гармонию.

Гармония — это соединение, смешение противоположностей. Для пифагорейцев гармония – высший мировой закон. Без гармонии мир не смог бы существовать, поскольку именно она удерживает противоположности предела и беспредельного, огня и воздуха.

Пифагорейцы создали учение о гармонии небесных сфер. Они утверждали, что планеты, проходя сквозь эфир, издают звуки разных тонов в зависимости от своих размеров, скорости движения и удаленности от Земли. Но человек их не слышит. Только Пифагор, единственный из смертных, мог слышать гармонию небесных сфер в их вечном движении. Это движение создает гармонию звука потому, что неизменная правильность этих движений обусловлена действием чисел, пропорциональность которых есть гармония.

В понимании пифагорейцев Вселенная, создаваемая числом и противоположными началами, которые примиряет гармония, не может быть ничем иным, кроме как Космосом, совершенным и упорядоченным. Саму Вселенную они стали признавать числом и гармонией.

Однако так было не всегда. Первоначально и сам Пифагор, и ранние пифагорейцы считали, что числа – это живые, действенные материальные тельца, которые обладают вполне конкретными качествами, имеют определенные пространственные формы, отделены друг от друга пустотой и чувственно воспринимаются. Их можно слышать, как музыкальные тоны. Другими словами, подобно ионийским натурфилософам, пифагорейцы признавали основу всего сущего материальной. В силу этого Аристотель причислял пифагорейцев, как и ионийцев, к гиликам[44].

Но постепенно в пифагореизме все отчетливее проявлялась тенденция отхода от понимания вещей как суммы конечного количества материальных телец (чисел). В итоге число как сущность и основа всех вещей, всего существующего превратилось в самостоятельную идеальную сущность, отличную от вещей и противостоящую им. Число стало трактоваться в качестве прообраза вещей. Такая трактовка числа наметила путь к становлению идеалистической философии в античности.

Придание числу господствующего значения привело к его абсолютизации, к мистике чисел. В пифагореизме Бог обозначался единицей (1); Бог, проявленный в двух своих началах (мужского и женского), – числом 2; мир, проявленный как мир божественный, природный и человеческий, – числом 3. Четверица (4) заключала в себе тайну декады (10), которая, как отмечалось выше, образуется из сложения первых четырех чисел. Декада – священное число, так как все остальные числа есть лишь повторение первых десяти.

Числа 1, 2, 3, 4 также считались священными, поскольку, складывая или помножая их между собой, можно получить все остальные числа. Число 7 означало число великих посвященных и тоже было священным.

Поскольку все в мире подчиняется числам, то познать мир – это значит познать управляющие им числа. Один из наиболее известных пифагорейцев Филолай (ок. 470 – ок. 385 до н. э.) утверждал, что предметом познания может быть лишь то, что доступно количественным измерениям.

По сути дела, пифагорейцы поставили вопрос о значении количественной стороны мира, правда, выделив при этом лишь эту одну грань в его понимании.

Задачей Пифагорейского союза как религиозно-этического ордена его основатель считал очищение души и общества.

Пифагорейцы первыми в античной философии сделали душу предметом философских размышлений (рефлексий). Душу человека, писал Диоген Лаэртский, они делили на три части: «сознание, интеллект и эмоции. Сознание и эмоции есть и у других животных, а интеллект – только у человека. Область души простирается от сердца до головного мозга. Эмоциональная часть находится в сердце, а интеллект и сознание – в головном мозге… Интеллектуальная [часть души] бессмертна, остальные смертны… Оковы души – вены, артерии и жилы, когда же она превозможет [их] и, оставшись наедине с собой, обретет покой, то оковами ее становятся мысли и поступки. Извергнутая [из тела после смерти], она блуждает по земле в воздухе… Чистые души отводят к высочайшему [эфиру?], а нечистым не разрешается приближаться ни к тем, ни друг к другу… Весь воздух полон душ…»[45].

Человек должен жить не для тела, а для души. Жизнь для души состоит в очищении души от греха, за который душа расплачивается своим пребыванием в теле. Очищение – тот путь, который позволяет душе освободиться от бесконечных реинкарнаций и воспарить к «высочайшему эфиру». В отличие от орфиков, полагавших, что очищению души способствует исполнение религиозно-мистических обрядов, пифагорейцы надежное средство очищения души видели в занятиях науками. Правда, чистота может быть достигнута и «омовениями и окроплениями, а также неприкасанием к трупам, роженице и всякой скверне и воздержанием от мертвечины и мяса, от триглы и чернохвостки, яиц и яйцекладущих, бобов и всего прочего, что запрещают и совершающие обряды в храмах»[46]. В пифагореизме, как видим, благополучно уживались научно-философские изыскания с народными верованиями.

Пифагор считал, что люди становятся счастливыми, когда их душа делается доброй. Поэтому самое главное в человеческой жизни – склонить душу к добру. Добродетель, всякое благо, здоровье, бог и есть гармония, и вся Вселенная создана по законам музыкальной гармонии. Поэтому практику очищения души пифагорейцы связывали с музыкой.

Они исследовали музыку и музыкальную гармонию. Они заложили основы теории музыки, обнаружив, что высота тона находится в строгой зависимости от длины струны. Рассказывают также, что однажды во время прогулки Пифагор заглянул в одну из кротонских кузниц и провел в ней опыты с молотками разного веса, открыв тайну музыкальных интервалов. Он сделал вывод, что природа музыкальных интервалов неразрывно связана с числовыми значениями, так как названные интервалы имеют количественные значения.

Общественные отношения Пифагор рассматривал с нравственно-религиозных позиций. Исходя из того, что добру присущи порядок, форма, размер, Пифагор выдвинул учение о порядке в общественной жизни, противопоставив соразмерность и гармонию общественному беспорядку и анархии, ибо всякая неопределенность, хаос трактовались им как зло. Он верил в то, что порядок в обществе обеспечивается аристократией ума и добродетели. Внешним благам жизни он придавал незначительную ценность, полагая, что общественная деятельность должна быть направлена на развитие наук.

Пифагорейский союз состоял в основном из представителей аристократии, в чьих руках было сосредоточено управление городом Кротоном. Но в большинстве греческих колоний к этому времени установилось уже демократическое управление, сторонников которого в Кротоне становилось все больше. В начале V в. до н. э. школа Пифагора была уничтожена, а сам он, прожив в Кротоне 20 лет, вынужден был со своими сторонниками переселиться в Метапонт. Здесь он и погиб в стычке со своими противниками в возрасте примерно восьмидесяти-девяноста лет.

Существуют разные версии его смерти. По одной из версий, после гибели школы Пифагор скрывался, а затем уморил себя голодом. По другой версии, он погиб, спасая учеников во время пожара. По третьей версии, напротив, в горящем доме его приверженцы создали мост из собственных тел, желая спасти своего учителя. Оставшись без друзей, Пифагор затосковал и покончил жизнь самоубийством. Согласно четвертой версии, Пифагор бежал, преследуемый разъяренным противником, но остановился перед полем фасоли. Он заявил, что скорее умрет, чем наступит хоть на один священный бобовый куст, и позволил перерезать себе горло. Согласно еще одной версии, Пифагор умер от разрыва сердца, недооценив свои усилия в развитии человечества.

Несмотря на то что судьба самого Пифагора и его союза имела печальный конец, пифагореизм продолжал влиять на дальнейшее развитие науки и философии. Величие Пифагора и его последователей состояло в установлении математических соотношений в астрономии, музыке, скульптуре, архитектуре. Интерес к симметрии, гармонии, числовым пропорциям привел их к занятиям «золотым сечением», то есть к выяснению правильных количественных соотношений между отдельными частями зданий или скульптур.

С Пифагора, как подчеркивал известный современный западный философ Бертран Рассел, начинается вся концепция вечного мира, доступного интеллекту и недоступного чувствам. Если бы не он, то христиане не учили бы о Христе как о Слове; если бы не он, теологи не искали бы логических доказательств бытия Бога и бессмертия. У Пифагора все это дано еще в скрытой форме[47].

На развитие античной философии оказала огромное влияние идея Пифагора о различении предела (формы) и беспредельного (материи) и их проявлений – соответственно души и тела. Форма делает всякую вещь вещью, отграничивая ее от других вещь. Этим она принципиально отличается от материи, которая мыслилась ионийскими философами как беспредельное, неоформленное основание вещей. Пифагорейцы обосновали противоположный ионийским мыслителям взгляд на происхождение и устройство мира, определив первоначало всего сущего как нечто идеально-бестелесное.