Повивальное искусство Сократа

Углубление в сущность человека через определение его духовной природы стало исторической заслугой Сократа. Он обратился к внутреннему миру человека, к его мышлению. Именно благодаря Сократу в большей степени, чем софистам, проблема человека оказалась в фокусе внимания философии.

Сократ (469–399 до н. э.) родился в Афинах в небогатой семье каменотеса Софроникса и повивальной бабки Финареты. В молодости он работал вместе со своим отцом и считался неплохим ваятелем. Выполненные им статуи граций долгое время находились в Афинском акрополе. Но не скульптура, а философия стала делом всей его жизни. В своем стремлении получить всестороннее образование он изучил математику, физику, грамматику, музыку и поэзию, слушал лекции и беседы известных философов, был учеником софистов. Но в отличие от софистов Сократ не ставил перед собой, как они, цель зарабатывать. Оставив ремесло скульптора, он проводил весь свой досуг на площадях и улочках Афин в бесконечных беседах со всеми желающими и бесплатно обучал молодежь философии. А потому жил он бедно и неприхотливо: ходил босой в грубом изношенном хитоне и ел что попало. Его жена Ксантиппа, которая родила ему троих сыновей, была известна своей сварливостью. Она изводила мужа постоянными попреками за то, что он пренебрегал заботами об увеличении достатка в семье во имя «пустословия». Однажды вслед за руганью она вылила на лысину супруга ведро помоев, что Сократ воспринял с присущим ему юмором, сказав, что этого следовало ожидать, поскольку за громом обычно следует дождь. В ответ на изумление многих, как он может жить с такой вздорной женой, он говорил, что взял ее себе в том убеждении, что если сможет с ней жить, то ему легко будет иметь дело с любыми людьми. Так воспитывал Сократ в себе терпение и кротость. И в самом деле: он оставался неизменно добродушным собеседником, какие бы острые формы ни принимали философские диспуты.

Удивляло в Сократе и то, что он всегда был в хорошем настроении. Он объяснял это тем, что не имеет ничего такого, о чем стал бы жалеть, если бы это утратил. А на рыночной площади, осматривая множество выставленных там товаров, восклицал, сколько же есть вещей, без которых можно жить. Когда богатый и влиятельный ученик Сократа Алкивиад хотел подарить ему большой земельный надел и помочь выстроить дом, тот отказался от дара, считая, что это превышает его потребности.

Сократ отличался отменным здоровьем и выносливостью: он проявил стойкость и мужество на полях Пелопоннесской войны. Трижды Сократ участвовал в военных действиях и в одном из сражений спас жизнь своего ученика, полководца Алкивиада, разогнав одной дубинкой вооруженных до зубов спартанцев.

Внешность Сократ имел малопривлекательную. Будучи невысокого роста, он обладал курносым носом, толстыми губами, выпученными глазами, крутым шишковидным лбом, лысиной и безобразным животом. Однажды в Афины приехал восточный маг, который по чертам лица определял характер человека. Увидев Сократа, он сказал, что тот, судя по его виду, туп, похотлив, гневлив и жаден. Удивление афинян было велико, потому что не было в Афинах человека более добродушного и более бескорыстного, чем Сократ. Но Сократ согласился с характеристикой мага, признав, что он действительно был таким, пока не преодолел в себе эти порочные наклонности, занимаясь философией. С тех пор философия стала образом его жизни. Он старался найти ей приложение к действительной жизни, чтобы помочь и другим людям стать достойными и хорошими личностями и гражданами. По словам Цицерона, «Сократ первый свел философию с неба, поселил в городах, ввел в дома и заставил рассуждать о жизни и нравах, о добре и зле»[111].

Личность Сократа и его манера вести беседы с согражданами поражала его учеников и современников. Он мог застыть в глубочайшем сосредоточении, и тогда люди бегали смотреть на него, стоящего сутками неподвижно и в дождь, и в зной, обдумывая пришедшую на ум мысль. Удивляло также то, что Сократ, не блистая особенным красноречием, выражая простым языком и всегда одними и теми же словами одно и то же, в конечном счете приводил своих оппонентов в смятение. В платоновском диалоге «Пир» ученик Сократа Алкивиад говорит, что несмотря на то, что на первых порах речи Сократа кажутся смешными, «мне казалось – нельзя больше жить так, как я живу… Ведь он заставит меня признать, что при всех моих недостатках я пренебрегаю самим собою и занимаюсь делами афинян. Поэтому я нарочно не слушаю его и пускаюсь от него, как от сирен, наутек, иначе я до самой старости не отойду от него»[112].

Однако Сократ вовсе не считал, что забота о себе противоречит заботе о других, заботе о городе. Более того, он был убежден, что избран Богом и приставлен к афинянам для того, чтобы своими разговорами не давать их умам впасть в спячку. Сократ сравнивал себя с оводом, который больно жалит коня, не позволяя ему стоять на месте и жиреть. Он считал своим долгом не дать людям погрязнуть в рутине обыденных дел, забыв о главном – о своем предназначении в мире, о долге, о добродетели. Многим видным его согражданам это не нравилось. Они не могли простить Сократу того, что он указывал на несправедливости, ими совершаемые. Так он нажил много врагов. Они обвинили его в том, что он отвергает существование богов и своим учением развращает юношество. На этом основании суд вынес ему смертный приговор. Сократ не стал предлагать заменить казнь штрафом, хотя суд допускал такую возможность. Такой вариант он расценивал как признание собственной вины, с чем был категорически не согласен. На предложение друзей устроить ему побег из тюрьмы он ответил риторическим вопросом, знают ли они место за пределами Аттики, куда нет доступа смерти. Побег для него был невозможен из этических соображений, так как он считал несправедливым и постыдным соблюдать законы до тех пор, пока это лично для него полезно, и нарушать их, как только они обратились ему во вред. В присутствии своих учеников он выпил чашу с ядом цикуты. Он принял смерть, не поступившись своими принципами. О суде над Сократом Платон рассказал в «Апологии Сократа»[113].

Основным источником для изучения жизни и философских взглядов Сократа являются произведения его учеников Ксенофонта Афинского[114] и Платона. Дело в том, что Сократ, пожалуй, единственный философ, который не написал ни одного сочинения. И это было его принципиальной позицией. Он предпочитал идти к истине и излагать свои мысли в живой беседе, полагая, что, будучи отражением духа настоящего, в записи они теряют смысл.

Понятно, что ученики в своих записях представляли Сократа так, как сами понимали его и его воззрения, и нередко приписывали ему свои собственные мысли. Например, Платон никогда не включал себя в число действующих лиц своих диалогов и не уточнял, что именно в излагаемых речах принадлежит самому Сократу. Поэтому часто трудно отделить взгляды учителя от философских воззрений его ученика Платона. Отсюда возникала проблема достоверности изображения как самой личности Сократа, так и его учения. Одно не вызывает сомнений, что его жизненный путь является ярким воплощением его философии. Лучшим определением философии служит сама жизнь философа. Поэтому имя Сократа на века стало нарицательным и является символом мудрости.

В своей речи на суде Сократ рассказал, как он сделался искателем мудрости. Однажды его друг Херефонт спросил дельфийского оракула, есть ли кто на свете мудрее Сократа. Пифия-прорицательница, говорившая от имени бога Аполлона, ответила, что мудрее Сократа никого нет. Когда Сократ узнал об этом, то очень удивился и захотел разобраться в истинном смысле речения оракула. С этой целью он решил побеседовать с известными гражданами Афин – политиками, поэтами, искусными ремесленниками, слывшими весьма мудрыми. И обнаружил, что эти люди только кажутся мудрыми и окружающим, и самим себе. Попытки же Сократа показать им, что они заблуждаются, мня себя мудрецами, привели только к тому, что, оставшись в заблуждении относительно самих себя, они возненавидели философа. Но из этих бесед Сократ прояснил для себя, что подразумевал оракул, назвав его мудрейшим из людей. Его объединяет с тем, кто воображает себя мудрецом, то, что они оба ничего хорошего и дельного не знают. В то же время, когда мнимый мудрец уверяет, что он что-то знает, не зная этого, то он, Сократ, если уж чего-то не знает, то и не воображает себя знающим. Именно знание о своем незнании делает его более мудрым, поскольку другие не знают даже этого. Оказывается, мудрейший – тот, кто знает, что знание его ничего не стоит! Мудрость, формулирует Сократ, заключается в том, чтобы не бояться признаться в своем незнании.

Изречение Сократа «Я знаю только то, что ничего не знаю» стало отправным пунктом его философского отношения к миру. Знание о своем незнании – это первый шаг к поиску единой для всех абсолютной истины. Он критиковал софистов, учеником которых его считали, за преувеличение ими относительности всякого знания. Сам он был уверен в том, что существует объективная, то есть независимая от чьих-либо взглядов, истина, которую человек может постичь с помощью своего разума.

Смысл жизни Сократ видел в поиске истины и называл ее своей возлюбленной, сравнивая с солнцем, которое освещает и согревает всех.

И, подобно софистам, он отказался от натурфилософской проблематики.

В молодости Сократ увлекался натурфилософией. Пытаясь отыскать причины бытия, он изучал взгляды Анаксимандра, Гераклита, Эмпедокла, пифагорейцев. Но его не удовлетворили их объяснения явлений природного мира. Знакомство же с учением Анаксагора об Уме вселило в него надежду открыть причины земных и небесных явлений. Однако он вскоре обнаружил, что Ум, провозглашенный Анаксагором причиной всего, не объясняет причины конкретных вещей, которые определяются вовсе не Умом, а природными стихиями. Анаксагор, как и остальные натурфилософы, причины естественных явлений свел к самим этим явлениям. Сократ же полагал, что истинная причина должна находиться не в самих явлениях, а в божественном разуме и божественной силе, которые не следует смешивать с природой. Божественно разумное, справедливое и благое начало объясняет наблюдаемую целесообразность природы. Поэтому познание природы, игнорирующее божественную причину природных явлений, Сократ полагал делом бесполезным и ненужным. Философия должна заниматься не эмпирическим изучением явлений природного, лишенного собственного разума бытия, а рациональным познанием его божественной причины. Именно к такому познанию должен стремиться человек, чтобы понять, что для него является действительным благом. Предметом философской рефлексии в учении Сократа стало мышление.

Если натурфилософы, объединяя естественно-научный и философский подходы к изучению сущего, были философами-универсалами: и геометрами, и астрономами, и физиками, и врачами в одном лице, то, начиная с Сократа, философия начинает постепенно освобождаться от естественно-научных исследований и обретать свой особый предмет. Согласно Сократу, философия должна иметь дело не с бытием, отталкиваясь от данных органов чувств, а со знанием о бытии, представленном в умопостигаемых объективных понятиях, которые связывают божественное знание с человеческим познанием.

Если натурфилософов волновал вопрос о последней реальности природных вещей, то Сократа мучил вопрос о последней реальности человека. Он нашел эту последнюю реальность в душе, которая принципиально отличает человека от всех других существ. Природное бытие и его божественная причина, в представлении Сократа, соотносятся так же, как душа и тело. Вынеся причину за рамки бытия, он отчетливо обозначил разграничение между телом и душой. Он обратил внимание на своеобразие духовного мира по сравнению с миром материальным и провозгласил нематериальность, невещественность и бессмертие души. Смерть тела он считал выздоровлением души. Поэтому-то, выпив по приговору суда чашу с ядом, Сократ и попросил своих учеников принести жертву богу врачевания Асклепию.

Душа, как особая реальность, – это разум, мыслящая активность человека, благодаря которой он способен действовать согласно нравственным идеалам, быть интеллектуальной и моральной личностью. В разуме Сократ видел единственный и всемогущий двигатель и организатор человеческого поведения. Подчиняется разум не произвольным человеческим, а объективным законам, что позволяет ему познать объективную истину. В зависимости от того, как человек воспользуется своим разумом, он достигнет или не достигнет истинного знания, которое призвано дать ему верные ориентиры для его повседневной жизни и научить рационально вести свои дела. Таким образом, чтобы открыть истину в себе и для себя, человек должен уметь правильно пользоваться своим разумом и сформировать свое отношение к самому себе как носителю интеллектуальных и нравственных качеств. Это возможно реализовать, став на путь самопознания, личных духовных поисков.

Самопознание – вот источник всякого истинного знания и философии. Слова «Познай самого себя», начертанные перед входом в храм Аполлона в Дельфах, Сократ превратил в девиз своей философии. Для него очевидно, что «знание себя дает людям очень много благ, а заблуждение себя – очень много несчастий. Кто знает себя, тот знает, что для него полезно, и ясно понимает, что он может и чего не может. Занимаясь тем, что знает, он удовлетворяет свои нужды и живет счастливо, а не берясь за то, чего не знает, не делает ошибок и избегает несчастий»[115].

Именно в сфере человеческого духа, в нравственной области Сократ приступил к поиску всеобщего, объективного знания, которое не зависит ни от показаний органов чувств человека, ни от авторитетных мнений, ни от каких произвольных рассуждений. Поэтому центральное место в его философии принадлежит этике[116]. Она должна объяснить людям, что есть добродетель, и помочь им стать добродетельными. Сократ был убежден в том, что добродетели можно и необходимо учить, так как все пороки людей – следствие их невежества. В диалоге «Протагор» Платон подтверждает убеждение своего учителя мифом, который повествует о тех временах, когда боги только приступили к созданию живых существ с намерением вывести их на свет. Они приказали Прометею и его брату Эпиметею распределить способности, подобающие каждому роду. Эпиметей выпросил у брата позволение самому заняться этим. Одним бессловесным тварям он дал силу, другим, более слабым, – быстроту; одних вооружил, других, напротив, сделал безоружными; тех, кого облек малым, наделил умением летать или жить под землей, а кого-то спас, сотворив рослым. Придумал он им и защиту против времен года: одел их густыми волосами и толстыми шкурами, обул одних копытами, других – когтями; изобрел для разных родов разную пищу. Эпиметей так увлекся своим делом, что и не заметил, как израсходовал все способности и род человеческий остался ни с чем. Прометей, увидев, что человеку придется выйти на свет божий совершенно беспомощным, решил помочь людям. Он подарил им похищенный с неба огонь, а также умение трудиться и мыслить, украв эти способности у бога-кузнеца Гефеста и у богини мудрости Афины. Благодаря дару Прометея люди овладели умением поддерживать свое существование, но им не хватало умения жить обществом. Этим умением располагал сам Зевс, во владения которого Прометею попасть не было никакой возможности. Люди же, живя разбросанно, погибали от зверей. Но как только они собирались вместе, тотчас начинали обижать друг друга, и им снова приходилось расселяться и гибнуть. Испугался тогда Зевс, что погибнет все людское племя, и поручил Гермесу ввести среди людей стыд и правду, чтобы они «служили украшением городов и дружественной связью». Зевс приказал также, чтобы все были причастны стыду и правде: «Не бывать государствам, если только немногие будут этим владеть, как владеют обычно искусствами. И закон положи от меня, чтобы всякого, кто не может быть причастным стыду и правде, убивали как язву общества»[117].

Сократ видел смысл своей жизни в том, чтобы научить людей заботиться о своей душе, научить их добродетели. В речи в свою защиту на суде он сказал: «Могу вас уверить, что так велит бог, и я думаю, что во всем городе нет у вас большего блага, чем это мое служение богу. Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: не от денег рождается доблесть, а от доблести бывают у людей и деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной»[118].

Согласно Сократу, как видим, истинные ценности – это исключительное достояние души. Богатство, слава, здоровье, красота, жизнь могут стать ценностями только тогда, когда они используются человеком со знанием.

Добродетель – это знание того, что хорошо и вместе с тем полезно человеку, что дает ему истинное блаженство и счастье; а дурное – это незнание.

Сократ заложил основы традиции этического рационализма в философии, связав нравственность с разумом, выделив в качестве определяющего этический аспект знания.

Сократ считал, что знание автоматически реализуется в поведении: из знания нравственности всегда следуют действия в соответствии с ней. Поэтому достаточно открыть человеку истину, чтобы он стал добродетельным. Невозможно поступать мужественно или благочестиво, не зная, что такое мужество или благочестие. Сократ утверждал также, что никто не грешит сознательно, что совершающий зло делает это по незнанию. Из-за незнания человек принимает за реальное добро то, что таковым не является. Поэтому-то в своих беседах Сократ старался на примере каждого отдельного случая сформировать у собеседников ясное понятие об истинно нравственном. Он был искренне убежден в том, что посредством определения понятий люди становятся в высшей степени нравственными.

По словам Аристотеля, Сократ в нравственности искал общее и первый обратил свою мысль на определения. Он задавался вопросом, что есть благо само по себе или, скажем, справедливость сама по себе, мужество само по себе, красота сама по себе и т. д. независимо от чьих бы то ни было мнений. Это то общее, благодаря которому всякое единичное есть именно это. Мужество воина или мужество государственного деятеля есть именно мужество, а красота девушки или красота горшка есть именно красота. Это общее не может быть обнаружено чувствами, которое дает знание лишь единичного. Знание общего способен дать только разум. Но для этого необходимо воспитание разума. Сократ разработал специальный метод воспитания разумного мышления, цель которого состояла в том, чтобы помочь человеку извлекать скрытое в глубинах его души правильное знание и освободить душу от иллюзий знания. В историю философской мысли этот метод вошел под названием сократического, или диалектического, метода.

Сократ был первым, кто употребил слово диалектика, и означало оно умение вести беседу, спор. Игра в диалектику была одной из любимых форм греческого времяпрепровождения. Диалектика Сократа построена в форме диалога, который он довел до совершенства. Через обнаружение противоречий в рассуждениях оппонента он приводил его к истине посредством вопросов и ответов. Диалектиком он считал того, кто умеет ставить вопросы и получать ответы.

Сократовский диалог включает в себя иронию, майевтику, индукцию и определение. Начинается он с иронии[119]. Сократ, в отличие от софистов, которые заявляли о своем всезнании, всегда ссылался на свое неведение, восхищался способностями и заслугами собеседника и спрашивал, не согласится ли тот обучить его. В процессе обучения Сократ начинал задавать вроде бы простые, но на самом деле каверзные вопросы, которые в конечном счете загоняли собеседника в тупик противоречий и обнаруживали его невежество.

Проиллюстрируем ироническое мастерство Сократа примером из платоновского диалога «Гиппий больший». Сократ, повстречав знаменитого софиста Гиппия, выражает восторг от возможности побеседовать с таким мудрым человеком. С прискорбием он сообщает, что недавно один человек поставил его в очень неловкое положение, задав вопрос, что такое прекрасное, на который он, Сократ, не смог ответить должным образом, чем вызвал насмешки у окружающих. Поэтому он просит Гиппия разъяснить ему, что же такое прекрасное, и как можно точнее, чтобы не попасть во второй раз впросак и снова не вызвать насмешек над собой. «Ведь ты-то это определенно знаешь, – льстит Сократ Гиппию, – и, разумеется, это лишь малая доля твоих многочисленных знаний».

Гиппий соглашается со словами Сократа. И на вопрос Сократа, действительно ли после обучения никто уже больше не изобличит его в незнании, Гиппий отвечает: «Разумеется, никто, ведь иначе я оказался бы ничтожным невеждой». После чего Сократ просит у Гиппия разрешения задавать ему вопросы и получает согласие.

Прежде всего Сократ хочет узнать, не что прекрасно, а что такое прекрасное само по себе. «Знай твердо, Сократ, – говорит ему Гиппий, – если уж надо говорить правду: прекрасное – это прекрасная девушка». Сократ восхищается этим «прекрасным и славным» ответом, но продолжает спрашивать, не будут ли и прекрасная кобылица, и прекрасная лира, и прекрасный горшок, и все остальное прекрасное прекрасным. Получив утвердительный ответ, Сократ задает следующий вопрос, а не будет ли прекрасный горшок безобразен в сравнении с прекрасной девушкой и самая прекрасная девушка безобразна по сравнению с богиней. Кто бы стал этому противоречить, отвечает Гиппий.

И далее подобным образом Сократ заставляет Гиппия признать, что золото или все, подходящее для каждой вещи, и мощь, и мудрость, и все приятное слуху и зрению являются прекрасными.

С легкостью опровергая утверждения Гиппия, Сократ говорит, что за такие ответы его, Сократа, побили бы палками и поступили бы справедливо, так как они не разъясняют, что же такое прекрасное само по себе, безотносительно к отдельным вещам. А в конце беседы он заключает, что получил пользу от нее: «Ведь, кажется мне, я узнал, что значит пословица “прекрасное – трудно”»[120].

Из диалога видно, что ирония состоит в том, что любое утверждение Гиппия, которое он считает безусловно истинным, Сократ таковым и принимает. Но затем, задавая вопросы, заставляет Гиппия делать из этого утверждения такие заключения, которые делают очевидным противоречие между заявленной всеобщностью определения, что прекрасное – это девушка, и относительностью его содержания, поскольку оказывается, что прекрасны и кобылица, и лира, и горшок. А завершается ирония знаменитым сократовским «Я знаю, что ничего не знаю».

Такое завершение диалога весьма показательно. Сократ не предлагал готовых ответов. Главное, к чему он стремился, – это открывать людям глаза на их незнание, показывать тем, кто говорит о своей мудрости в вопросах человеческого существования, что они попадают в ловушку противопоставления абсолютному всеведению бога. Свидетельство тому – вынужденное признание собеседником в конце беседы положений, прямо противоположных тем, которые были высказаны им в начале диалога. Сократ таким образом хотел пробудить у своих собеседников сомнения в общепринятых истинах и побудить их к самостоятельному поиску объективной истины.

Сократ сравнивал диалектику с профессией своей материи – повивальной бабки. Поэтому свой диалектический метод он любил называть майевтикой (буквально: «повивальное искусство»). Ее суть состояла в преодолении противоречий, раскрытых в суждениях собеседника, с целью добиться истины. В диалоге «Теэтет» он уверял, что в беседах довольствуется ролью повивальщика. «В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, – отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен, и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве – то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный признак или же истинный и полноценный плод. К тому же и со мной получается то же, что с повитухами: я сам в мудрости уже неплоден, и за это меня многие порицали, – что-де я все выспрашиваю у других, а сам никаких ответов никогда не даю, потому что никакой мудрости не ведаю, – это правда. А причина вот в чем: бог понуждает меня принимать, роды же мне воспрещает… Те же, что приходят ко мне, поначалу кажутся мне иной раз невежественными, а все же по мере дальнейших посещений и они с помощью бога удивительно преуспевают и на собственный и сторонний взгляд. И ясно, что от меня они ничему не могут научиться, просто сами в себе они открывают много прекрасного, если, конечно, имели, и производят его на свет повития же этого виновники – бог и я»[121].

Истинное знание, по Сократу, не может быть передано одним человеком другому, его может «родить» только сам человек. Поэтому свою миссию он видел в том, чтобы способствовать духовному рождению мысли.

В своих беседах Сократ действительно не выдвигал собственных утверждений, не желая, чтобы с ним просто соглашались. Он полагал, что мысль, чтобы высказать о ней свое суждение, сначала следует обсудить, рассмотреть с разных точек зрения. Находя противоречия в рассуждениях своих учеников, он направлял движение их мысли в нужном направлении, чтобы они смогли сделать правильный вывод, раскрыть подлинную природу рассматриваемого предмета и, что самое главное, обосновать и определить понятия. Именно таким образом Сократ помогал своим слушателям «разродиться» теми знаниями, которыми были «беременны» их души.

Основной задачей своего метода Сократ считал найти всеобщую нравственную основу отдельных добродетелей. Он был убежден, что в многообразии жизненных переживаний есть некий общий смысл, который можно выразить единой идеей, единым понятием. Обсуждая смысл различных нравственных понятий (добро, благо, справедливость и др.), философ обнаружил возможность анализировать мысли с логической точки зрения.

В плане выявления знания метод Сократа был вполне научным. Он обучал искусству обобщения и искусству находить правильные определения общих понятий. По признанию создателя формальной логики Аристотеля, Сократ первым начал использовать индуктивные доказательства и давать общие определения понятий.

Индукция есть отыскание общего в частных добродетелях путем их анализа и сравнения. В своих беседах Сократ сравнивал отдельные этические факты, выделял из них общие элементы и в конечном счете сводил их к высшему единству, выраженному общим понятием. Так, исследование отдельных справедливых или несправедливых поступков открывало возможность определить понятия справедливости или несправедливости вообще.

Определение – это установление родов и видов, выяснение их соотношения. Когда Сократ задавал вопросы о том, что такое право, демократия, благочестие и т. п., то хотел получить в ответ именно общее, родовое понятие, а ему давали видовые определения, которые часто не соответствовали многим конкретным случаям, что приводило к разного рода нелепостям. Так, как мы могли убедиться, поступал и Гиппий вместо того, чтобы дать определение прекрасного как такового и прийти к пониманию истинного смысла этого понятия, ради которого и велась беседа.

Посредством своего диалектического метода Сократ приводил своих учеников к логически ясному знанию и своей деятельностью, по сути, способствовал становлению логики как науки.

Согласно Сократу, знание доступно только «благородным людям». Благородными он считал мыслящих и моральных людей. Будучи противником афинской демократии, наилучшей формой государственного устройства он считал аристократию как власть «благородных господ». Афинские граждане должны им безоговорочно подчиняться, верить в богов, надеяться на их милость, исполнять все религиозные обряды. Сам Сократ аккуратно приносил жертвы богам и старательно выполнял религиозные обряды. Но при этом он утверждал, что у каждой души есть свой покровитель. По крайней мере, о себе он говорил, что у него такой покровитель есть. Он называл его даймоном, или внутренним голосом. Он подсказывает, что является истинным, а что – нет. На суде он не отрицал, что всегда слушал голос своего даймона, который предостерегал его от совершения тех или иных поступков. Рассказывали, что однажды Сократ, идя по улице в окружении своих учеников, неожиданно свернул в переулок, объяснив, что так ему велел его даймон. Но некоторые ученики не поверили ему и не пошли за ним, а через минуту их сбило с ног пробегавшее мимо стадо свиней.

Сократ всегда подчинялся своему внутреннему голосу и ставил его выше государственного. Это подозрительное с точки зрения государственной религии учение послужило одним из оснований обвинить Сократа в не-благочестии и осудить его на смерть.

Приняв несправедливое осуждение, Сократ доказал, что истинный философ должен жить и умереть в согласии со своим учением. Ведь, по его учению, человек представляет собой часть полиса и как гражданин обязан соблюдать законы, принятые в государстве.