Неделатель делает больше всех

Роза: Это не вопрос, это просто мысль.

Карл: Это всегда начинается так, я знаю.

Роза: Моей целью прийти сюда было — я говорю «было», — успокоить ум. Меня уверяли, что это место, то есть Аруначала с Раманой помогут мне. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь! Но они всё равно помогут мне. (смеётся) Так что делать действительно нечего, потому что нет того, кто наблюдает, некому наблюдать ни ум, ни мысли. Или парадокс в том, что всё это пребывает одновременно — наблюдатель, наблюдаемое и так далее.

Карл: Как угодно.

Роза: Я чувствую, что моя цель не в том, чтобы что-то делать с этим?

Карл: О, это всё равно цель.

Роза: Да. Поэтому я говорю, что моя цель… хорошо, цели нет.

Карл: Цель есть, но цели нет. Есть время, но времени не существует. Есть желание, но нет желания. Что скажешь на это? Ты приходишь и видишь, затем уходишь и видишь.

Роза: Значит, сидение в позе лотоса и медитация…

Карл: О, это смотрится очень красиво.

Роза: Классно, да, но всё это…

Карл: Нет, это смотрится красиво. Разве этого не достаточно?

Роза: (со смехом) Этого никогда не достаточно.

Карл: Цветок розы очень красив, но он никогда не спрашивает: «Почему я красив?» Аналогичным образом ты садишься в позу лотоса и смотришься хорошо. Прекрасно!

Роза: Наполовину. Я могу сесть в полулотос. (смех) И что же делать? Ничего.

Карл: Даже ничего — это слишком много. Делай всё максимально хорошо.

Роза: Но это давление.

Карл: Нет. Ты можешь действовать только максимально хорошо. Ты — максимально хороша. Абсолют. Что бы ни возникало из этой Всеблагости, того, что есть сама благость, может быть только благим. Без этого оно не может реализовать себя. Что бы ты ни делала, это лучшее, что ты можешь сделать.

И это — самое лучшее. Абсолютное делание абсолютного бытия. Любое делание — абсолютное делание Абсолюта, делающего лучшее, что он может сделать, — просто реализуя самое себя. Всё, что бы ты ни делала, — это лучшее, что ты можешь сделать.

Роза: А неделатель?

Карл: Какой неделатель? Неделатель делает больше всех. (смех) Неделатель! У меня был знакомый из Техаса, который говорил: «Я не делатель! Я — неделатель!», а затем ехал на байке, забывая, что находится на улице, — бум! (смех)

Это действительно прекрасно. Понимание того, что делать нечего, даже это понимание — мимолётно. Забудь. Ты устраиваешься в этом понимании, но понимание приходит и уходит. Это понимание тебе необходимо подпитывать, поддерживать, тебе нужно оставаться в ясности, тебе нужно обитать в понимании. Но безусильность, которой ты являешься, пребывает вопреки пониманию или непониманию, усилию или безусилию.

Есть То, которое суть безусильность, которая суть твоя природа. Ты не можешь достичь этого никаким усилием делания или неделания. Поэтому просто будь тем, чем ты не можешь не быть. Будь тем, чем не можешь не быть.

Будь «будь»! Ты можешь прийти к некоему пониманию, но оно тоже исчезнет.

Роза: Значит, я уйду пустой.

Карл: Для Того, которое есть ты, абсолютного Сердца, ты абсолютно пуста, свободная от всяких идей о том, чем являешься или не являешься, даже от идеи «пустоты», — быть даже свободной от идеи пустоты, чем никто не может быть. Поэтому ты можешь появиться, но никто не уходит. Идея появилась, но поскольку никакой идеи никогда не появлялось, ты никогда не исчезнешь. Поскольку ты никогда не приходила, ты не можешь уйти. Так что джинна нет. Образ, фантом предстаёт таким, как есть.

Роза: И бутылки нет.

Карл: Ты права. Нет ни «внутри», ни «снаружи» — однако есть. Если ты скажешь, что никого нет, кто-то всё равно есть.

Роза: Кто-то?

Карл: Сказать «никого нет» — означает, что кто-то есть. Если ты скажешь: «Нет ни „внутри“, ни „снаружи“», «внутри» и «снаружи» кто-то по-прежнему есть, потому что требуется кто-то, говорящий, что нет ни «внутри», ни «снаружи», и этот кто-то продолжает создавать «внутри» и «снаружи», даже просто говоря об этом. От этого не уйти.

Это остаётся частью того понимания. Это — по-прежнему неведение. Всё, чему ты даёшь определение, продолжает оставаться неведением. Всякое определение исходит от определяющего, и этот определяющий при любом раскладе лжец, поэтому, что бы ни исходило из его уст, это ложь. Первый определяющий, «я», уже ложь, поскольку это образ, а не То, что ты есть, ибо ты существуешь до лжеца. Ложь порождает только ложь. Лжец — это einerlei (нечто единое), а из einerlei (нечто единого) возникает zweierlei (нечто двоякое). Немецкий очень… или голландский.

Каатье: Двоякий голландский.

Карл: Немецкий — это двоякий голландский, абсолютный голландский. (оба смеются) Так что, видишь, даже ложь, первичный образ, первое зеркало, абсолютное зеркало Того, что ты есть, уже не показывает тебя. Зеркало не показывает ничего, и это то, чем ты являешься. Не что-то, что ты можешь назвать: имя, форма, рамка, что угодно. Даже первая рамка этого зеркала является ложью. Всё, что возникает и отражается в этом зеркале осознанности, как то первичное, уже ложь, становится частью лжи. Тогда es ist einerlei (разницы нет).

Таким образом, видя, что фантом, лжец уже ложь, кому есть дело до того, что порождает эта ложь? Эта ложь не может затронуть тебя. Эта ложь никогда не сможет изменить тебя или сдвинуть хотя бы на дюйм.

Женщина из Польши: Беспомощность в том, что ты видишь мир, но не находишься в мире, однако также являешься миром.

Карл: Также?

Женщина: То, чем ты являешься, должно также быть в мире.

Карл: Должно? Ты — хозяин? Должно? Забудь.

Женщина: Ага.

Карл: Всё ещё пытаешься, тра-та-та.

Женщина: Нет.

Карл: Нет? Должно быть. Ладно. Как скажешь.

Франческо: Замечательное кино.

Карл: Не такое уж и плохое.

Франческо: И садхана — это фантастика.

Карл: (со смехом) Как я тебе всегда говорю, вопреки садхане, ты есть, но если бы ты сумел уйти от одной садханы, ты бы смог уйти от бытия. Поэтому в этом смысле садхана — это фантастика. Она становится медитацией без намерения что-то извлечь из неё. И с этой садханой ты уже Абсолют, потому что нет никаких ожиданий, связанных с медитацией. Есть сильное желание, но ничего, что можно было бы получить от этого желания, так что такое желание уже медитация.

Франческо: Да, но мне, чтобы понять это, требуется садхана.

Карл: Вопреки…

Франческо: Вопреки, вопреки!

Карл: Так что наслаждайся садханой. Потому что это — наслаждение медитацией, наслаждение Тем, которое есть медитация, поскольку в ней отсутствуют ожидания. Когда нет ожиданий, ты видишь, что к Тому, которым ты являешься, нечего добавить деланием или неделанием. Ибо всё есть медитация. Ты медитируешь о Том, которым являешься, бесконечно, но не ожидая никакого результата, ибо ты никогда не сможешь получить знание того, чем являешься, с помощью медитации.

Итак, ты есть вопреки медитации, не «благодаря» ей. Так что при пребывании вопреки медитации происходит медитация. И ты абсолютно наслаждаешься ею, потому что она не имеет никакой значимости. Она не тяжела, она — ничто, она так легка. Ух! Это большое «ух».

Каатье: Цели нет.

Карл: Даже не «цели нет». У тебя больше нет кошелька, потому что нет намерения. Ты — ничто. Тебе нечего терять и нечего приобретать чем бы то ни было. In Totale, habe nichts. Kann nichts, habe nichts, will nichts. Как перевести? «Вообще ничего нет. Нечего делать, нечего иметь, нечего хотеть».

Немка: Ни на что не годен!

Карл: Ни на что не годен, ничего не стоит. Всё, чего ты хочешь избежать, есть ты.

Итальянец: Я размышляю о той медитации, о которой ты говоришь. Ты исчез. Нет вообще ничего. Нет приобретения. Нет ничего, ты исчезаешь, а потом снова появляешься.

Карл: Нет, ты никогда не исчезаешь.

Итальянец: Таково ощущение.

Карл: Таково ощущение, но это лишь ощущение переживающего, который исчезает, ты же — никогда. Ощущения бытия и последующего исчезновения — часть кино, но ты никогда не появляешься и никогда не исчезаешь. Тебе нужно быть недвижимым, чтобы движение могло произойти, чтобы могли произойти появление и исчезновение. То, что ты есть, должно быть недвижимым.

То абсолютное переживание, которым ты являешься, никогда не сдвигается ни на йоту. Индия пришла к тебе; ты никогда не приходил к Индии. Это тело пришло к тебе, но никто никогда не приходил к этому телу. Простое переключение. Ты не дитя времени, но то, что ты назвал бы «временем», — твоё дитя. Появление и исчезновение — это мимолётные тени в том, что есть ты, — в Том, которое переживает себя, ты же никогда не являешься частью того, что может быть пережито.

Таким образом, ты — не тело, которое движется к какому-то месту, место приходит само. Все места, все тела, все ощущения пребывают в тебе, но ты не находишься ни в одном из ощущений. Поэтому из ощущения, что ты идёшь спать, сон происходит в том, что является тобой, вот и всё. Однако никто не ложится спать, и никто не просыпается. Таким образом, ты спишь, бодрствуя, и бодрствуешь, пребывая во сне, ибо ты никогда не спишь и никогда не бодрствуешь. И то, и другое — появления и исчезновения, идеи и ощущения в том, чем ты являешься.

Итальянец: Нужно озарение, чтобы понять это.

Карл: Нет, это не понимание. Здесь ничего не нужно. В ту долю секунды ты понимаешь, что так было всегда. Никому никогда не требовалось никакого озарения, или понимания, или различия, или восприятия. Даже различие в восприятии — часть сна. Всё, что ты можешь сказать, всё, чему требуются изменения, — часть фильма. Но То, которое есть ты, которое пребывает до этого сенсуального фильма с видимостями, идеями и объектами, никогда не подвергнется изменениям.

Может быть, ты? Нет. Что-то есть? Нет. Никто мне не помогает. Бедняга я. Может, у тебя есть вопрос, а?