4.1.1. Физическая сторона предъязыка

Как говорил Д. Бикертон, «практически все живые организмы общаются друг с другом… так или иначе» (Бикертон Д. Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей. М.: Языки славянских культур, 2012, с. 15). Стало быть, общаются между собой даже вирусы. Однако возможности для общения у разных животных далеко неодинаковые. Они зависят от развитости их органов чувств. Надо думать, что органы чувств у наших животных предков — австралопитеков — были развиты не меньше, чем у современных обезьян. Вот почему классификацию способов общения у австралопитеков мы спроецируем на обезьян.

Физическая сторона тех или иных систем коммуникации воспринимается теми или иными органами чувств. Вот почему мы можем осуществлять классификацию различных форм физической стороны этих систем, связывая их с определёнными органами чувств. Мы можем выделить следующие формы общения у приматов — обонятельная (ольфакторная), осязательная (тактильная), зрительная (визуальная) и слуховая (акустическая, звуковая, вокальная). Рассмотрим их в отдельности.

Обонятельная форма общения.

Носителями обонятельной формы общения являются запахи. Они могут исходить от слюны, мочи, секретов, вырабатываемых особыми желёзами, и т. д. Запаховые сигналы используются главным образом для двух целей — устрашения и подготовки к половому соитию. Так, кошачьи лемуры смазывают свои хвосты особыми секретами с целью устрашения своих соседей. Перед тем, как вступить в половую связь, самцы шимпанзе тщательно обнюхивают и облизывают своих самок.

Осязательная форма общения.

Осязательная форма общения — общение с помощью телесных контактов. Главный орган осязания — пальцы верхних конечностей. Типичный пример осязательной формы общения — груминг.

Зрительная форма общения.

В качестве зрительных сигналов у обезьян используются телодвижения — жесты, мимика, позы. Их главное назначение — выражение агрессии или дружелюбия. Однако для перехода предъязыка в язык у наших предков наибольшее значение имели их указательные и изобразительные сигналы.

Как показал М. Томаселло, на материале указательных и изобразительных сигналов у наших предков формировалось сознание знаковой природы этих сигналов — в первую очередь того их свойства, которое называют произвольностью.

Как показал Д. Бикертон, для осознания перемещаемости знака наиважнейшее значение имели так называемые призывные сигналы (приглашающие, например, к дележу мяса).

Слуховая форма общения.

Общение с помощью слуховых (звуковых, вокально-акустических) сигналов у наших животных предков следует рассматривать как зародыш человеческого языка — как предъязык. Он состоял из так называемых «первобытных междометий» — возгласов, вырывающихся из уст австралопитеков, когда они испытывали те или иные чувства.

Какая же форма общения преобладала у австралопитеков? Напрашиваются три ответа: 1) зрительная (жестовая); 2) слуховая (звуковая); 3) они сосуществовали на равных.

В первом из этих ответов убеждён Майкл Томаселло. Вот почему он возводит человеческий язык не к «междометным» вокализациям наших человекообразных предков, а к их жестам: «В целом, я лично не понимаю, как кто-то вообще может сомневаться, что именно жесты, со всей их гибкостью и чувствительностью к вниманию окружающих, а не вокализации человекообразных обезьян, со всей их негибкостью и игнорированием окружающих, являются тем самым источником, из которого проистекает всё богатство и вся сложность человеческой коммуникации и языка» (Томаселло М. Истоки человеческого общения. М.: Языки славянских культур, 2011, с. 65).

Если согласиться с автором этих слов, то остаётся непонятным, почему наших предков нужно помещать в ситуацию выбора между жестовой и звуковой формами общения? Скорее всего, этой ситуации у австралопитеков просто не было. Обе эти формы вполне мирно уживались друг с другом, не претендуя до поры до времени на соперничество. Они сосуществовали в естественной связке друг с другом. Очень хорошо её описал Б.В. Якушин: «Естественно, что изображение (с помощью жестов. — В.Д.) этих моментов (объектов охоты или врагов, схваток, поражений, побед и т. п. — В.Д.) сопровождалось эмоциональными выкриками (боевой клич, крики ярости, отчаяния, радости и т. п.)» (Якушин Б.В. Гипотезы о происхождении языка. М.: Наука, 1984, с. 128).

Ситуация выбора между жестовой и звуковой формами общения возникла не у австралопитеков, а у первобытных людей. «На определённой ступени развития в распоряжении первобытного человека, — писал А.А. Леонтьев, — должен был оказаться „двойной комплект“ сигнальных средств для одних и тех же трудовых ситуаций — действие и звук; причём звук был пригоден практически для всех условий сигнализации (кстати, он был, вероятно, очень громким — вспомним звуки, издаваемые гориллой), а действие — отнюдь не для всех: оно не годилось ночью — в темноте, ни в густом лесу, ни в условиях сильно пересечённой местности» (Леонтьев А.А. Возникновение и первоначальное развитие языка. М.: АН СССР, 1963, с. 57).

Выбор между звуковой и жестовой формами общения был сделан в пользу первой вовсе неслучайно, а по необходимости. Вот как его объясняет Б.Н. Якушин: «Итак, увеличение форм взаимодействия членов сообщества, а всего сообщества — с внешней средой требовало замены наглядно-образных, связанных с большими затратами энергии и времени средств общения (пантомима) на более гибкие, разнообразные и экономичные средства, каковые содержал звуковой язык» (Якушин Б.В. Гипотезы о происхождении языка. М.: Наука, 1984, с. 136).