СОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ ДЕБАТЫ В БЕРЛИНЕ[32]
СОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ ДЕБАТЫ В БЕРЛИНЕ[32]
Кёльн, 6 июня. Дебаты о соглашении и т. д. продолжаются в Берлине самым отрадным образом. Вносится одно предложение за другим, большинство из них даже по пяти-шести раз, чтобы они, чего доброго, не затерялись на длинном пути по отделениям и комиссиям. При каждом удобном случае в изобилии ставятся предварительные вопросы, смежные вопросы, промежуточные вопросы, дополнительные вопросы и главные вопросы. По поводу каждого из этих больших и малых вопросов непременно завязывается непринужденный разговор «с места» с председателем, министрами и т. д., и это дает желанный отдых среди утомительной работы «больших дебатов». Особенно любят высказывать свое мнение в таких задушевных беседах те безыменные соглашатели, которых стенограф обыкновенно обозначает как «голос». Впрочем, эти «голоса» так горды своим правом голоса, что подчас, как это случилось 2 июня, «голосуют одновременно и за и против». Но затем среди этой идиллии вспыхивает со всем величием трагедии борьба в стиле больших дебатов — борьба, которая ведется не только словесно, с трибуны, но в которой принимает участие также и хор соглашателей: они топают ногами, шумят, стараются перекричать друг друга и т. п. Драма, разумеется, заканчивается всякий раз победой добродетельных правых и почти всегда решается призывом консервативной рати приступить к голосованию.
На заседании 2 июня г-н Юнг сделал запрос министру иностранных дел по поводу соглашения с Россией о выдаче беглых преступников. Известно, что уже в 1842 г. общественное мнение заставило разорвать это соглашение и что оно было возобновлено во время реакции 1844 года. Известно, что русское правительство забивает кнутом на смерть или отправляет в Сибирь лиц, ему выданных. Известно, что соглашение о выдаче уголовных преступников и бродяг — удобный предлог для выдачи русским властям политических эмигрантов.
Г-н Арним, министр иностранных дел, ответил следующим образом:
«Никто, разумеется, не станет возражать против выдачи дезертиров, потому что, по общему правилу, дружественные государства всегда выдают их друг другу».
Мы принимаем к сведению, что Россия и Германия, по мнению нашего министра, являются «дружественными государствами». В самом деле, многочисленные войска, которые Россия стягивает у Буга и Немана, не имеют другой цели, как возможно скорее освободить «дружественную» Германию от ужасов революции.
«К тому же решение о выдаче преступников выносится судами, так что имеются все гарантии того, что обвиняемые не будут выданы до окончания следствия по уголовному делу».
Г-н Арним старается уверить Собрание, будто прусские суды ведут следствие по поводу обвинений, предъявляемых преступникам. Совсем наоборот! Русские или русско-польские судебные власти посылают прусским властям постановление о привлечении данного эмигранта к судебной ответственности. Прусскому суду надлежит только установить, является ли этот документ аутентичным, и если этот вопрос решается в утвердительном смысле, суд должен вынести постановление о выдаче; «так что имеются все гарантии того», что русскому правительству достаточно лишь дать знак своим судьям, чтобы заполучить закованным в прусские цепи любого эмигранта, если ему еще не предъявлено обвинение политического характера.
«Само собой разумеется, что собственные подданные не подлежат выдаче».
«Собственные подданные», г-н феодальный барон фон Арним, уже потому не могут быть выданы, что в Германии не существует больше никаких «подданных», с тех пор как народ отважился завоевать себе свободу на баррикадах.
«Собственные подданные»! И это мы, выбирающие собрания, предписывающие королям и императорам суверенные законы, мы — «подданные» его величества прусского короля?
«Собственные подданные»! Если бы у Собрания была хоть искра революционной гордости, которой оно обязано своим существованием, оно единодушным криком негодования смело бы раболепного министра с трибуны и с министерской скамьи. Но оно спокойно пропустило мимо ушей позорное выражение. Не раздалось ни малейшего протеста.
Г-н Рефельд сделал запрос г-ну Ганземану по поводу закупок шерсти, возобновленных Seehandlung[33], а также по поводу преимуществ, предоставляемых английским покупателям по сравнению с немецкими, в виде предложения учета векселей. Шерстяная промышленность, испытывавшая упадок в результате общего кризиса, рассчитывала получить по крайней мере небольшую выгоду от закупок шерсти по весьма низким ценам этого года. Но тут появляется Seehandlung и вздувает цены своими колоссальными закупками. Одновременно это общество предлагает английским покупателям значительно облегчить закупку путем учета надежных векселей на Лондон — мероприятие, которое тоже способно привести к повышению цен путем привлечения новых покупателей и дает значительное преимущество иностранным покупателям по сравнению с отечественными.
Seehandlung является наследием абсолютной монархии, которая использовала его в различных целях. В течение двадцати лет это общество сводило к простой фикции закон 1820 г. о государственном долге и весьма неприятным образом вмешивалось в торговлю и промышленность.
Затронутый г-н ом Рефельдом вопрос, в сущности, представляет мало интереса для демократии. Речь здесь идет о том, получат ли на несколько тысяч талеров прибыли больше или меньше производители шерсти, с одной стороны, или же фабриканты шерсти — с другой.
Производители шерсти — почти исключительно крупные землевладельцы, бранденбургские, прусские, силезские и познанские феодалы.
Фабриканты шерсти — по большей части крупные капиталисты, представители крупной буржуазии.
В вопросе о ценах на шерсть речь идет, таким образом, не об общих интересах, а о классовых интересах, о том, кто кого будет стричь — земельная аристократия крупную буржуазию или крупная буржуазия — земельную аристократию.
Г-н Ганземан, посланный в Берлин в качестве представителя крупной буржуазии, которая ныне является правящей партией, предает ее дворянам-землевладельцам, партии побежденной.
Для нас, демократов, имеет значение лишь то, что г-н Ганземан становится на сторону побежденной партии, что он поддерживает не просто консервативный класс, а класс реакционный. Признаться, от буржуа Ганземана мы этого не ожидали.
Г-н Ганземан заверил сперва, что он вовсе не является защитником Seehandlung, а затем добавил: нельзя сразу прекратить закупки Seehandlung и закрыть его фабрики. Что касается закупок шерсти, то существуют договоры, в силу которых закупка определенного количества шерсти в этом году составляет… обязательство Seehandlung. Я полагаю, что, если в каком-либо году такого рода закупки могут не нанести ущерба частному обороту, то это относится именно к текущему году (?)… Ибо в противном случае произошло бы слишком большое падение цен.
По всей этой речи видно, что г-ну Ганземану было при этом не по себе. Он дал согласие действовать в угоду Арнимам, Шафгочам и Иценплицам в ущерб интересам фабрикантов шерсти и теперь вынужден защищать свой необдуманный шаг доводами современной политической экономии, столь беспощадной по отношению к дворянству. Он сам отлично сознает, что водит за нос все Собрание.
«Нельзя сразу прекратить закупки Seehandlung и закрыть его фабрики». Следовательно, Seehandlung закупает шерсть и полным ходом ведет работу на своих фабриках. Если нельзя сразу «закрыть» фабрики Seehandlung, то, разумеется, невозможно и приостановить закупки. Следовательно, Seehandlung будет поставлять на рынок свои шерстяные изделия, будет еще больше переполнять и без того переполненный рынок, еще больше понижать и без того низкие цены. Одним словом, для того, чтобы доставить бранденбургским и другим юнкерам деньги за их шерсть, Seehandlung будет еще больше обострять нынешний экономический кризис и отнимать у фабрикантов шерсти немногих еще остающихся у них покупателей.
Что касается истории с английскими векселями, то г-н Ганземан произносит блестящую тираду по поводу громадных выгод, которые имеет вся страна от того, что английские гинеи перекочевывают в карманы бранденбургских юнкеров. Мы не станем, конечно, всерьез останавливаться на этом вопросе. Нам только непонятно, как мог г-н Ганземан сохранять при этом серьезный вид.
На этом же заседании обсуждался еще вопрос о назначении комиссии по поводу Познани. Об этом завтра.
Написано Ф. Энгельсом 6 июня 1848 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rhenische Zeitung» № 7, 7 июня 1848 г.
Перевод с немецкого