ПОБЕДА КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В ВЕНЕ

ПОБЕДА КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В ВЕНЕ

Кёльн, 6 ноября. «Хорватская свобода и порядок» победили и отпраздновали свою победу невыразимо отвратительными преступлениями — поджогами, насилиями, грабежами. Вена находится в руках Виндишгреца, Елачича и Ауэршперга. Гекатомбы человеческих жертв бросают вслед за престарелым предателем Латуром в его могилу.

Все мрачные предсказания нашего венского корреспондента[275] оправдались, и сам он сейчас, быть может, уже стал жертвой резни.

Одно время мы надеялись на освобождение Вены с помощью венгров, и еще до сих пор передвижения венгерской армии представляют для нас загадку.

Предательство всякого рода подготовило падение Вены. Вся история рейхстага и общинного совета после 6 октября является не чем иным, как непрерывной историей предательства. Кто был представлен в рейхстаге и общинном совете?

Буржуазия.

Часть венской национальной гвардии с самого начала октябрьской революции открыто стала на сторону камарильи. А к исходу октябрьской революции мы видим, что другая часть национальной гвардии ведет борьбу против пролетариата и академического легиона, действуя в тайном согласии с императорскими бандитами. Кому принадлежат эти части национальной гвардии?

Буржуазии.

Но во Франции буржуазия выступила во главе контрреволюций после того, как она отбросила все препятствия, стоявшие на пути к господству ее собственного класса. А в Германии она униженно тащится в хвосте абсолютной монархии и феодализма, не успев обеспечить даже элементарные жизненные условия для своей собственной гражданской свободы и для своего господства. Во Франции она выступила в качестве деспота и совершила свою собственную контрреволюцию. В Германии она выступает в качестве рабыни и совершает контрреволюцию в пользу своих собственных деспотов. Во Франции она победила для того, чтобы смирить народ. В Германии она сама смиряется, чтобы не допустить победы народа. История не знает более позорной и низкой роли, чем роль германской буржуазии.

Кто убегал толпами из Вены и предоставлял охрану покинутых богатств великодушию народа, чтобы во время бегства поносить этот народ за его сторожевую службу, а по возвращении смотреть, как его истребляют?

Буржуазия.

Чьи глубочайшие тайны выдает термометр, который падал при каждом проявлении жизни венского народа и поднимался при каждом его предсмертном стоне? Кто говорит на руническом языке биржевых курсов?

Буржуазия.

«Германское Национальное собрание» и его «центральная власть» предали Вену. Кого они представляют?

Прежде всего, буржуазию.

Победа «хорватского порядка и свободы» в Вене была обусловлена победой «добропорядочной» республики в Париже. Кто победил в июньские дни?

Буржуазия.

Своей победой в Париже европейская контрреволюция начала справлять свои оргии.

В февральские и мартовские дни вооруженная сила была повсюду разбита. Почему? Потому что она никого не представляла, кроме самих правительств. После июньских дней она всюду победила, ибо буржуазия всюду находится в тайном соглашении с ней, сохраняя, с другой стороны, в своих руках официальное руководство революционным движением и пуская в ход все те полумеры, естественным плодом которых является выкидыш.

Национальный фанатизм чехов явился сильнейшим орудием в руках венской камарильи. Среди союзников уже начались раздоры. В настоящем номере наши читатели найдут протест пражской депутации против оскорбительной наглости, с которой она была встречена в Ольмюце.

Это первый симптом войны, которая начнется между славянской партией с ее героем Елачичем и партией простой, возвышающейся над всеми национальностями, камарильи с ее героем Виндишгрецем. С другой стороны, немецкое сельское население Австрии еще не усмирено. Его голос резко прозвучит среди кошачьего концерта австрийских народов. А с третьей стороны, до самого Пешта доносится голос народолюбивого царя; его палачи ждут в дунайских княжествах высочайшего повеления.

Наконец, последнее решение германского Национального собрания во Франкфурте, включающее немецкую Австрию в Германскую империю, само по себе должно было бы привести к гигантскому конфликту, если бы только германская центральная власть и германское Национальное собрание не видели своего призвания только в том, чтобы, выйдя на сцену, быть освистанными европейской публикой. Несмотря на всю их смиренную покорность, борьба в Австрии развернется в таких гигантских масштабах, каких еще не видела мировая история.

В Вене только что закончился второй акт драмы, первый акт которой был разыгран в Париже под названием «Июньские дни». В Париже мобили, в Вене «хорваты», и тут и там лаццарони — вооруженный и подкупленный люмпен-пролетариат — против занятого трудом мыслящего пролетариата. В Берлине мы скоро переживем третий акт.

Допустим, что контрреволюция оживет во всей Европе с помощью оружия, — умрет же она во всей Европе с помощью денег. Рок, который мог бы свести на нет ее победу, — это европейское банкротство, государственное банкротство. При столкновении с острыми «экономическими» вопросами острия штыков гнутся, как мягкий трут.

Но ход развития не будет ждать срока уплаты по тому векселю, который европейские государства перевели на европейское общество. В Париже июньская революция нанесет сокрушительный контрудар. С победой «красной республики» в Париже армии из глубины стран будут брошены к границам и через границы, и ясно обнаружится действительная сила борющихся партий. Тогда мы вспомним июнь и октябрь и тоже воскликнем:

Vae victis!^{182}

Безрезультатная резня после июньских и октябрьских дней, бесконечные жертвоприношения после февраля и марта, — уж один этот каннибализм контрреволюции убедит народы в том, что существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только одно средство — революционный терроризм.

Написано К. Марксом 6 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 136, 7 ноября 1848 г.

Перевод с немецкого