II

II

Кёльн, 12 сентября. В то время как известие о новом имперском министерстве, которое мы вчера опубликовали, подтверждается также с других сторон, и мы, возможно, уже сегодня днем получим сообщение о его окончательном сформировании, в Берлине министерский кризис продолжается. Кризис может быть разрешен только двумя путями:

Либо министерство Вальдека, признание авторитета германского Национального собрания, признание народного суверенитета;

Либо министерство Радовица — Финке, роспуск Берлинского собрания, уничтожение завоеваний революции, мнимый конституционализм или даже — Соединенный ландтаг.

Скажем прямо: конфликт, вспыхнувший в Берлине, — это конфликт не между соглашателями и министрами, а между Собранием, впервые выступающим в качестве учредительного, и короной.

Все зависит от того, хватит ли смелости распустить Собрание или нет.

Но имеет ли корона право распустить Собрание?

В конституционных государствах корона, несомненно, имеет право в случае конфликта распускать законодательные палаты, созванные на основе конституции, и путем новых выборов апеллировать к народу.

Является ли Берлинское собрание конституционной, законодательной палатой?

Нет. Оно созвано для «соглашения с короной о конституции прусского государства» — не на основе конституции, а на основе революции. Свои полномочия оно получило отнюдь не от короны или ответственных перед нею министров, а только от своих избирателей и от себя самого. Собрание было суверенно как законное выражение революции, и полномочия, изготовленные для него г-ном Кампгаузеном совместно с Соединенным ландтагом в виде избирательного закона 8 апреля, представляли собой всего лишь благое пожелание, судьбу которого должно было решить Собрание.

Вначале Собрание более или менее признавало теорию соглашения. Оно убедилось, как было обмануто при этом министрами и камарильей. Наконец, оно совершило суверенный акт, выступив на миг в качестве учредительного собрания, а не в качестве собрания, созванного для соглашения.

Будучи суверенным для Пруссии собранием, оно имело полное право на это.

Но суверенное собрание никем не может быть распущено, ничьим приказам оно не подчинено.

И даже в качестве собрания, созванного лишь для соглашения, даже по теории самого г-на Кампгаузена, оно занимает равноправное положение наряду с короной. Обе стороны заключают государственный договор, обе стороны имеют равное право на суверенитет — такова теория 8 апреля, теория Кампгаузена — Ганземана, т. е. признанная самой короной официальная теория.

Но если Собрание равноправно с короной, то корона не имеет никакого права распускать Собрание.

В противном случае — если быть последовательным — Собрание имело бы также право низложить короля.

Роспуск Собрания означал бы, следовательно, государственный переворот. А как отвечают на государственные перевороты, показали события 29 июля 1830 г. и 24 февраля 1848 года.

Скажут, что корона может ведь снова апеллировать к тем же самым избирателям. Но кто не знает, что сегодня избиратели выбрали бы совершенно другое собрание, собрание, которое стало бы гораздо меньше церемониться с короной?

Все знают, что после роспуска данного Собрания возможна только апелляция к совершенно другим избирателям, чем избиратели 8 апреля, и невозможны никакие иные выборы, кроме выборов в обстановке тирании сабли.

Не будем поэтому строить себе никаких иллюзий:

Если победит Собрание и добьется министерства левых, то власть короны, существующая наряду с Собранием, будет сломлена, король будет играть только роль платного слуги народа, и мы опять переживем день 19 марта, — при условии, что министерство Вальдека не предаст нас, как иные министерства до него.

Если победит корона и добьется министерства принца Прусского, то Собрание будет распущено, право союзов уничтожено, пресса окажется в тисках, будет издан цензовый избирательный закон, может быть даже, как уже было сказано, еще раз будет вызван призрак Соединенного ландтага, — и все это под охраной военной диктатуры, пушек и штыков.

Какая из этих двух сторон победит, будет зависеть от поведения народа и, в частности, от поведения демократической партии. Демократы должны сделать выбор.

Мы переживаем 25 июля. Осмелятся ли издать ордонансы, которые замышляются теперь в Потсдаме? Будут ли провоцировать народ, чтобы он за один день проделал скачок от 26 июля к 24 февраля?[235]

Конечно, в доброй воле недостатка нет, но мужество, где мужество?