46. Язык доведёт

46. Язык доведёт

Мы оставили героиню нашего Романа в момент, когда она училась ориентироваться для самого свободного полёта в подвластном её желаниям подлунном пространстве. Выбранный ею маршрут должен, по идее, соответствовать указанию Азазелло – в направлении на юг. Автор уделяет столь много внимания положению луны на небосклоне и географическим ориентирам, что придётся признать, что это действительно имеет какое-то существенное значение.

Положение луны в майское полнолуние уже помогло обнаружить на Спиридоновке прототип дома мужа Маргариты. Поэтому нас не удивляет, что Автор и в главе «Полёт» использует луну как один из самых надёжных ориентиров. Хотя бы потому, что в полнолуние, в самой высокой точке луна должна находиться где-то на востоке. А в майское полнолуние, посредине между весенним равноденствием и летним солнцестоянием есть ещё некоторое смещение к югу. Если во время стремительного полёта Маргариты луна находится слева по курсу, то сам полёт направлен в целом на юг и немного к западу. В конце полёта Маргарита резко снижает скорость и делает поворот на 90 градусов так, что луна остаётся за спиной. Следует относительно короткий полёт примерно на северо-запад. Таким образом, конечная точка должна находиться где-то на юго-западе от Москвы на относительно большом удалении, но не слишком.

Некоторые комментаторы из общего направления на юго-запад или на запад через юг выводят, что Маргарита направлялась на одну из сказочно-известных точек – либо на Броккен, либо на остров Буян, он же Рюген. Однако этому выводу противоречит топография местности, которую Автор рисует очень подробно, чтобы у нас не возникло никаких сомнений в истинном маршруте. Никаких высоких гор, как в Гарце, на маршруте не наблюдается, только невысокие холмы, поросшие балтийскими соснами и ледниковыми валунами. Но и берега моря Маргарита не достигает, потому что после поворота на северо-запад летит медленно к какой-то низменной, болотистой местности.

Важно, что при движении на юго-запад Маргарита всё время летит над лесистой местностью, а не над степью или лесостепью. К этому добавим ориентир в виде двух или трёх небольших рек и ещё одного, более широкого водного зеркала, в котором можно проследить движение отражённой луны. Лично я, сопоставляя все признаки, прихожу к однозначному выводу – полёт Маргариты выводит нас к Днепру чуть севернее Киева. Тогда следующая река, на высоком украинском берегу которой Маргарита высаживается – это Припять, за которой находится уже Белоруссия. Белорусская земля действительно в среднем низменная и в своём природном состоянии болотистая. Точно также и «меловая гора» является наиболее типичным образом для большей части территории Украины.

Теперь обратим внимание вот на это: «Под Маргаритой хором пели лягушки, а где-то вдали, почему-то очень волнуя сердце, шумел поезд». Почему это какой-то ночной поезд должен волновать сердце – если не Маргариты, то Автора? Типичный, заметим, приёмчик этого шутника, чтобы обратить наше внимание на требующую истолкования деталь. Ночной поезд в тексте Романа встречается ещё только раз, в 18 главе. Поезд этот должен был отбыть из Москвы в Киев именно вечером этой самой пятницы. Поэтому есть все основания полагать, что скорый поезд, который обогнала Маргарита, уносил домой незадачливого, но сообразительного дядю Берлиоза.

Теперь, когда мы самостоятельно добрались почти до Киева, можно снова вспомнить о четвёртом ключе, с помощью которого мы исследовали текст 21 главы. Средняя часть этой главы, описывающая дальнее путешествие, должна как-то пародировать содержание той самой главы 18, в начале которой из Киева прибывает Максимилиан Андреевич. Ночной полёт Маргариты напоминает нам не только о гоголевских «Вечерах на хуторе», но и о крушении надежд киевского экономиста, не завершившемся совсем печально лишь потому, что Автору понадобился этот самый вечерний поезд.

Однако в 18 главе в «нехорошую квартиру» кроме Поплавского заглядывал ещё один незадачливый визитёр. Поэтому мы с ещё большим интересом сравним визит буфетчика Варьете с полётом летучего борова под управлением Наташи. Заметим, что памятным визитом Сокова также руководила обнажённая домработница. Оба персонажа держат в передних конечностях портфельчик с важными бумагами, которые не желают терять даже в этих странных обстоятельствах. Буфетчик после общения с Воландом возвращается на верхний этаж, чтобы ещё раз пообщаться лично с домработницей. После чего на его лысину сваливаются невероятные приключения. Точно также после общения с Маргаритой поступает Николай Иванович. Как и Сокову, ему остаётся сломя голову искать спасения и требовать, умолять возвратить прежнее состояние ответственного работника и семьянина.

Шутки шутками, но все эти пародии на трагедию маленького человечка нас интересуют лишь в связи с проекциями на 21 главу сокрытых в них идей. Такой идеей в 18 главе было избежание опасности искажённого откровения. Новое вино не должно наливать в старые мехи. Чему же ещё, кроме овладения путеводной интуицией, необходимо научиться Маргарите? Автор достаточно ясно, хотя и аллегорически, показывает сначала, как не следует, а потом – как нужно делать. Не следует сломя голову мчаться через необъятные пространства, открывшиеся творческой фантазии. Нужно быть внимательным к живым подробностям, чтобы воплотить художественное откровение в новые образы. Скольжение вниз к конкретным живым образам важнее и намного приятнее, чем овладение абстрактными бесконечно пустыми пространствами и временами. Но кроме этой обобщённой идеи, требует разъяснение вполне конкретное направление движения Маргариты в направлении Киева. А ещё требует объяснения, почему движение в этом направлении продолжила только Наташа на летучем борове? И почему королева свернула именно на северо-запад, чтобы набраться сил и терпения для предстоящего Великого бала именно в уютном заповеднике белорусских русалок?

Пока что на эти вопросы ответа нет. И придётся нам перебирать все доступные ключи, чтобы найти скрытый смысл. Напомню, что пятый ключ – новозаветное учение о трёх ипостасях личности – духе, душе и телесной, не считая четвертой – «внутреннейшего». Сразу оговоримся, что это довольно сложная и запутанная материя, но мы попытаемся говорить об этом простыми словами. Для этого и нужна символика мужа и жены, к которой Автор добавил ещё мастера. Эта триада перекликается с другой частой закономерностью в сюжете Романа. Речь идёт о шестом ключе – «один плюс три»: учитель и три ученика, трое в свите у прокуратора и у консультанта. Так и в личности каждого художника живут, взаимодействуют и конфликтуют три ипостаси. Первая из них исполнительская, отвечающая за художественную технику, мастерство. Вторая ипостась, называемая «душой», отвечает за мотивацию, то есть за эмоциональную поддержку и желание мастера работать над произведением. Третья ипостась коллективного опыта или «дух» является нравственной инстанцией, сдерживающей и направляющей эмоции души, задающей ей жизненные цели.

Увы, далеко не всегда мастерство художника или писателя бывает опосредованно подчинено творческому духу. Даже самая страстная жена может быть послушна совсем иному мужу – духу материального благополучия, светского успеха. В этом случае личность художника страдает от разделённости, а жизненная мотивация начинает гулять, покидать мастера. Мирской успех, особенно при наличии имени, легче заработать нетворческими методами – проще говоря, проституировать. Возникающий эмоциональный вакуум наполняется мертвящими страхами, а созданные в результате компромисса произведения не устраивают ни творческий дух, ни мирской. Об этом мастеру сообщит его лучший друг – внутренний цензор, который так не нравится своенравной жене. Потому и не нравится, что она видит своё отражение в этом зеркале. Вся эта болезненная ситуация описана в рассказе Мастера, и действительно она имеет мало общего с настоящей, вечной, верной любовью.

Нет, наша жена, оставаясь верной мужу, действительно по-своему любит своего мастера. Без мастера её существование не имеет смысла кроме бесплодного потребления мирских удовольствий. Но ипостась мастера под влиянием преданной жены страдает от творческой импотенции, а следом и сама жена становится злой ведьмой. И только психологический кризис, моральный крах прежнего мирского духа может наставить потерпевшую на путь исправления, если только она не растратила любви, не пролила масло. Происходит освобождение мотивации художника от оков. Хотя новая нравственная инстанция тоже пока не вступила в работу. Душа художника оказывается во власти безудержной фантазии, которую ещё нельзя назвать творческой. Ибо жених хотя и возвестил о будущей свадьбе, но ещё не пришёл. Точнее, это невеста ещё не готова, не научилась сдерживать свой буйный норов, ещё не готова вполне подчиниться воле творческого духа.

Аллегория полёта фантазии, похоже, даёт нам представление о внутреннем состоянии психики во время так называемого «кризиса среднего возраста». Главной жизненной целью в этот период является возвращение прежнего мастера времён потерянной юности, поэтому жена сама становится временной нравственной инстанцией, повелительницей всех демонов и ведьм, проснувшихся в душе. При этом на месте пропавшего мастера оказывается тот самый «буйный норов», а эмоциональную роль пришпоривающей его мотивации выполняет другая из подчиненных ипостасей жены. Ведь своя триада помощников есть и у жены. У Маргариты – это Николай Иванович, Наташа и теперь уже, как первая нить, связывающая с будущим женихом – Азазелло. Наташа лично предана Маргарите и тоже обрывает связь с прежним домом. Теперь только плаксивый, но исполнительный боров связывает освобождённую личность с прежним духом.

Нам удалось применить ещё два ключа, освоить с ними аллегорический язык апостола Павла, но до Киева этот язык нас пока не довёл. Поэтому придётся воспользоваться следующими ключами. Впрочем, седьмым и восьмым ключами мы уже тоже воспользовались по ходу рассуждений. Поэтому вся наша надежда на последний девятый ключ и метод предметного анализа в сочетании с седьмым ключом универсальности. Столь настойчивая и конкретная привязка маршрута Полёта к восточно-европейской географии обязывает нас вспомнить об историческом и политическом подтексте, который мы обнаруживали в большинстве предыдущих глав. Собственно, мы последний раз делали такую попытку в связи с 19 главой, но забраковали её из-за излишней субъективности. В конце концов, никому ещё не удавалось до наступления событий угадать исполнение такого рода предвидений, как у Нострадамуса. А мы даже не знаем, произошли уже или ещё нет какие-то события, которые описаны в этом блоке глав с 19-й по 21-ю. И всё же попробуем продолжить известные нам ряды исторических периодов, привязанные к стадиям.

Мы достаточно уверенно привязали главы 14, 15 и 16 к трём «нисходящим» стадиям советской истории после Великой русской революции: 1917–1922 (Союзный договор), 1923–1930 (Великий перелом), 1931–1941 (Великая война). С помощью принципа зеркальной симметрии стадии 17-19 можно привязать, соответственно, к периодам 1941–1964, 1965–1991, 1992–2007.

Итак, 19 стадии в исторических процессах соответствует Реставрация на излёте бывшей революционной политической системы. Понять это нам помогает классический пример французской революции, где аналогичный период Реставрации тоже продлился около 15 лет – с 1815 по 1830 год. Не будем сильно углубляться в политологическое обоснование, просто укажем на главную черту этого периода – моральный крах прежней идеологии. Отсюда чисто прагматическая нужда в заимствовании идей и политических форм – как из внешних источников, так и из своих дореволюционных. В случае с французской Реставрацией внешние силы были консервативно-монархические, а в нашем случае – либерально-республиканские, вот и вся разница. Однако мимикрия внешних форм не сильно затрагивала постимперские или постсоветские стереотипы поведения элит.

Теперь сравним с этой общей характеристикой периода Реставрации сюжет 19 главы. Только нужно правильно назвать действующих лиц, которым в нашей вечно повторяющейся истории будут соответствовать маски мужа, жены и других персонажей. Как мы уже догадались, в роли постылого мужа, спешно покинувшего политическую сцену в 1991 году, выступает идеология исторического материализма. Роль жены, призванной высказывать желания и эмоциональные оценки, играет столичная общественность. Подчинённой частью этой общественности является либеральная политология, так похожая на благообразного Николая Ивановича. Что касается карнавальной маски Наташи, то её родственная связь с Геллой из 18 главы была нами изобличена. Просто идеологическая Реставрация включает смену имиджа и идеологии масс-медиа. Что же касается инстанции, которая курирует ещё одну часть активной общественности, то ей нет необходимости даже менять маску. Просто Азазелло сетует на смену характера поручений.

В рамках постсоветской Реставрации 1990-х достаточно легко обнаружить событие, похожее на похороны тела Берлиоза. Это всё та же осень 1993 года. Марксистскую голову советской системы украли ещё перед началом 19 стадии. Осталось только тело советской системы – тот самый депутатский корпус, который в 17 главе покинет внешнюю форму Съезда. Заметим, что столичная общественность плохо контролировала словесную агрессию в адрес коллег и соратников покойного.

Появление Азазелло в момент похорон неплохо укладывается в канву политических событий. Спецназ из группы «Альфа» принял самое активное и решающее участие в «выносе тела». Была эта самая группа замечена в окрестностях того же самого Белого дома и в августе 1991 года, когда была украдена голова. Но тогда Азазелло воздержался от участия, предоставив свободу действий лапам Бегемота. После изобличения активных участников «похорон», Азазелло приобретает определённый кредит доверия общественности. Затем происходит перебранка как между давно знакомыми, пока, наконец, в финале 19 стадии общественность не возложит именно на спецслужбы свои надежды на исполнение заветных желаний. Вот вкратце сюжет этой 19-й серии.

По ходу этого политического дивертисмента мы упомянули 17 главу. Не буду утомлять вас обоснованием, но придётся поверить на слово эксперту, что период Реставрации 1992-2007 годов также можно разбить на стадии меньшего масштаба: 14 стадия: ноябрь 1991 — март 1992 (Федеративный договор), 15-я: март — декабрь 1992; 16-я: январь — октябрь 1993 («похороны» Съезда); 17-я: октябрь 1993 — июль 1996; 18-я: июль 1996 — август 1998 («дефолт»); 19-я: сентябрь 1998 — 31 декабря 1999.

Не так уж трудно заметить, что внутри большой Реставрации можно обнаружить собственный «революционный цикл» и свой малый период реставрации. Это когда мимикрирующая идеология «реставрационной революции» терпит моральный крах, «дефолт», и приходится звать дедушек Примакова и Маслюкова, с их позднесоветскими методами для выхода из кризиса. Однако и этот подход не вышел за рамки реставрационной прагматики, просто либеральная Реставрация сменилась консервативной при опоре на спецслужбы.

Я не стал бы утомлять читателей этими политологическими подробностями, если бы у нас был иной способ заглянуть в ближайшее будущее. Чтобы понять, какой политический подтекст соответствует 20 или 21 главе, придётся смотреть на ближайший аналог. А это как раз разбиение на стадии большого периода Реставрации 1992-2007 годов. У нас есть основания полагать, что на рубеже 2008 года российская Реставрация завершилась, и началась 20 стадия. Какие это основания? Во-первых, долгий период двоевластия, симметричный окончанию 13 стадии перед Октябрьской революцией. Во-вторых, полный отказ политиков от идеологии, сосредоточение на чистой прагматике выживания в мировом кризисе, опять же симметрично периоду первой мировой войны. В-третьих, вот уже второй год политическая система перешла в режим напряженного ожидания каких-то внешних сигналов, что так похоже на начало сюжета 20 главы.

Мы наблюдаем самое начало 20 стадии на уровне большого политического процесса, охватывающего пространство бывшего Союза. То есть и украинские меловые горы, и белорусские низины. Видимо, именно этот подтекст имеет виду Автор, посылая летучего борова в направлении Киева. Как же нам узнать, что может быть дальше? Видимо, сравнивая с похожими политическими процессами – с той же французской революцией 1930 года и следующими периодами. А также с периодом 2000–2007 годов в масштабах федерального центра российской политики. По моей оценке, эту финальную четверть постсоветской Реставрации можно разбить на стадии так: 20 стадия: 2000–2003; 21-я: 2004–2005; 22-я: 2006–2007 годы.

Опять же, не навязывая читателем своих политологических воззрений, обращу внимание на то, что ключевым событием 21 стадии даже внутри российской политики была «оранжевая революция» в Киеве в декабре 2004 года. Она определила нервное окончание 21 стадии, включая неудачную попытку Кремля применить «оранжевые технологии» для срыва выборов в Москве в декабре 2005 года, что повлияло на выбор дальнейшей стратегии. Заметим также, что после «оранжевых» событий в Киеве, грозивших эффектом домино, одним из стабилизирующих факторов была консолидация «политического болота» в Белоруссии. Это если кратко в общих чертах.

Нужно сказать, что «оранжевая революция» в Киеве действительно заслуживает кавычек. С точки зрения целей и технологий это была не вполне удачная попытка дворцового переворота с привлечением массовки. Часть задачи – сдерживание донецких олигархов была выполнена, но и сами инициаторы – киевские олигархи не удержались на позициях. Во-вторых, даже если назвать это верхушечной революцией, то её явная незавершенность и половинчатость слишком близка к историческому аналогу первой русской революции. Очень вероятно, что в результате втягивания страны в мировой кризис случится ещё одна «верхушечная революция», но более масштабная и разрушительная.

В отличие от украинской верхушечной революции в России и вовсе возможна лишь революция сверху. Первая репетиция такой антиолигархической революции сверху в России уже была, причём на год раньше чем в Киеве. Речь идёт не столько даже об аресте Ходорковского, сколько о срыве олигархического сценария на выборах в Госдуму осенью 2003 года. По итогам этого политического контрпереворота была сформирована нынешняя «полуторапартийная» система. И если уж на то пошло, то разгром в Доме Драмлита пародирует именно ту часть 17 главы, которую мы ранее уже связали с парламентскими выборами 1993 года.

Собственно, и в сюжете 21 главы Маргарита сначала учиняет безобразие и разгром в Москве, а потом уже направляется к Киеву. Правда, после тормозит, и посылает вместо себя младшую ведьму на борове. Этому тоже есть объяснение. Уже состоявшаяся репетиция, и будущая революция сверху в России будет иметь иную природу, чем киевские верхушечные революции. Просто в силу принципиальной разницы в структуре и психологии русской и украинской наций. Украинская нация вынужденно, в силу стратегических интересов стабильности всех соседних держав объединяет культурно разнородные регионы, исповедующие не вполне стыкующиеся духовные ценности. Такая нация может быть объединена только на внешних ценностях. Даже самые идеалистические мечты каждого украинца в отдельности всё равно требуют для своего исполнения некое материалистическое объединяющее начало. Поэтому здесь никуда не деться без «борова с портфелем», то есть без материалистического наследия Ф.Бэкона. Кстати, неплохой каламбур: «бекон» как символ украинской «революции».

В этой констатации особенностей нет ничего обидного для украинской нации, поскольку на таких же внешних основаниях складывались такие великие державы как Австро-Венгрия, США, да и та же Франция времён Маргариты Валуа. А вот русская нация в своё время складывалась несколько на иных основаниях, на основе общности «коллективного бессознательного» и духовных ценностей. Поэтому русским нет нужды выходить на улицы, чтобы прочувствовать свою общность. Для этого у них есть другие психологические функции как интуиция.

Вы скажете – а как же тогда Великая Русская революция? Но в том-то и дело, что Российская империя, а потом Советский Союз объединяли не одну нацию, а множество близких, но разных народов. Включая будущих украинцев, и кавказцев, и латышей с евреями, для которых внешняя материалистическая основа объединения была необходима, как и французам в 1789 году. Но эта революция всё равно является Великой Русской, потому что наличие внешних мотивов у части участников не отрицает глубокого внутреннего мотива у большинства. Потому Великая революция была и остаётся столь противоречивой – одновременно русской и антинациональной, материалистической и духовной, радикальной и консервативной.

Сегодня же, после завершения важных этапов внешней материальной и внутренней духовной работы по формированию общей цивилизации, Россия добровольно отпустила в свободное плавание созданные с её помощью братские нации. И теперь имеет возможность обойтись в своих внутренних делах без особых внешних эффектов и эксцессов. Поэтому будущая революция сверху в начале 21 стадии в России будет консервативной. Собственно, это и есть одна из причин того, почему муза этой революции так уютно чувствует себя в низинах Белоруссии. Хотя в выбранном для отдыха месте есть и другая символика – это стык территорий трёх братских республик.

Теперь, после политологического экскурса и прогноза, можно приступить к истолкованию последней части 21 главы – собственно «шабаша» на болоте. Для начала, пока не сильно ушли от политики, разъясним образ подвыпившего толстяка в одном лишь чёрном шелковом цилиндре. В этом нам поможет французской имя Клодины, с которой тот спутал Маргариту. Впрочем, признание одной ошибки вовсе не означает, что и насчёт «светлой королевы Марго» он не заблуждается. Так вот, Клодина. Имя это встречается в массе французских романов и пьес, не говоря уже о газетах. Но сначала мы обязаны заглянуть в первоисточники, наиболее близкие Автору. Достаточно заглянуть в пьесы Булгакова, чтобы составить список: Пушкин, Гоголь, Толстой, Сервантес, Мольер. Последний должен быть на особом подозрении как французский драматург. И правда, практически сразу обнаруживаем у Жана-Батиста Мольера комедию «Жорж Данден или Одураченный муж». Совпадения с сюжетом и образами слишком явны. Здесь и сцена в 3-м действии, когда хозяйку путают со служанкой Клодиной. В конце пьесы герой получает от жены обвинение, что от него разит винным запахом, и вообще он низко пал. Но затем обвиняемый действительно падает на колени и будет прощён.

В чём же смысл этой аллегории в контексте или в контекстах Романа. Во-первых, сюжет пьесы Мольера в целом напоминает сюжет 21 главы, когда госпожа и служанка сбегают из дома, оставляя в дураках мужа. Ещё более важная подробность заключается в социальном статусе господина Дандена. Это сельский парвеню, разбогатевший выскочка, женившийся на дворянке и требующий от жёниной родни отношения к себе теперь как к высокородному господину. Шёлковый цилиндр толстяка тоже намекает на стереотипный образ капиталиста. То есть в конце 21 главы речь может идти о нуворише, который вдруг остался без штанов, оставив их где-то на берегах Енисея. Удивительно, но факт – именно на этих берегах составили состояния многие российские олигархи — Дерипаска, Потанин, Прохоров. Последний к тому же именно во Франции попал в скандал, в ходе которого был обвинён новой «роднёй» в неподобающем поведении. Однако река Енисей является символом также и мест отдалённых, где уже пребывают некоторые из бывших олигархов. В этом случае, возвращение толстяка с Енисея тоже может иметь политический смысл, но и в этом случае он не только получает амнистию, но и падает в глазах окружающих, сохраняя верность революции сверху. Тоже возможный вариант.

Хотя нам важны не отдельные биографии, а образ всего сословия. Ещё год тому назад, до начала острой фазы мирового кризиса, такое предсказание в отношении всех олигархов сочли бы глупой шуткой. А сегодня ситуация совсем иная, и ради «возвращения штанов» капиталисты будут готовы присягнуть музе революции. Немаловажным для нас является жанр мольеровской пьесы об обманутом муже – это фарс в чистом и неприкрытом виде. Но между прочим, именно с французскими революциями связана известная формула Гегеля о повторении истории в виде фарса. Это ещё один намёк на неглубокий, верхушечный характер предстоящего разгула фантазии столичной публики.

У нас в запасе остался ещё один, последний поворот четвёртого ключа – мы можем сравнить финал 21 главы с сюжетом главы 19-й, точнее – с трагической его частью. Пародирование имеет место и здесь: сначала идут воспоминания о совсем недавнем прошлом, затем разговор с Наташей, в котором Маргарита дарит ей уже не духи, а надежду. Затем героиня неспешно направляется к реке, к крутому обрыву, напоминающему стену с башнями. Издалека слышится музыка, но не похоронная как в трагическом прототипе, а весёленькая. Затем с героиней пытается познакомиться накоротке мужчина, и тоже вынужден удалиться. В отличие от 19 главы героиня не сдерживает желания активно поучаствовать в судьбе участников похорон, то есть, пардон, веселья. И появление козлоногого распорядителя очевидно пародирует участие Азазелло.

Теперь снова вспоминаем, какое идейное содержание мы обнаружили в 19 главе. Кажется, это было преодоление субъективности или что-то вроде того. Здесь же, в последней части 21 главы мы видим, наоборот, преодоление неуверенности в себе, испытание в умении быть собой, не Клодиной, и не Марго. Этот последний штрих добавляется к овладению интуицией и тренировке внимательности к деталям. В целом же 21 стадию нужно будет так и назвать «Полёт фантазии».

Вот, пожалуй, и всё, хватит с нас этих фантазий! Но нет, ещё одна мысль забрела в голову и просится в общее стадо. Во-первых, мы так и не разъяснили, для чего в сюжете появлялись русалки? И потом мы совсем забыли про бедного Иванушку, дух будущей гуманитарной науки. Неужели Автору он уже неинтересен? Если даже и так, то мы восполним этот пробел. Очевидно, что 21 стадию Полёта фантазии должна пройти любая Идея и соответствующее сообщество. Только вот какое отношение к новой антропологии может иметь описание шабаша с русалками и ведьмами? Вы себе можете представить научный трактат с таким содержанием? Вот то-то же! А я могу.

Более того, я в своем журнале от 08.08.08 давал не только ссылку, но и рецензию именно на такое научное откровение. Вот это действительно безудержная фантазия. Хотя в научном контексте будет правильно называть такую основательную фантазию рабочей гипотезой. Новая гипотеза происхождения человека, теория антропогенеза действительно повествует о первобытных русалках, ведьмах, царевнах-лягушках, поющих свои песни на болотистом островке далёкой реки. Самое удивительное в этой вполне научной гипотезе, что она непротиворечиво соединяет эволюционизм и креационизм в единой теории происхождения человека. Впрочем, в эту последнюю фантазию я даже не призываю верить. Если кому-то интересно, можно прочитать и убедиться, насколько это серьёзно или наоборот. А всех остальных, кто не желает оставаться с русалками, прошу обратно в Москву, где назревают новые события.