64. О прощании

Глава 31 «На Воробьевых горах» может считаться образцом лаконичной по форме и эмоционально насыщенной драматургии. Здесь трудно найти какие-то лишние детали, зацепившись за которые можно протянуть нити к скрытым смыслам. Да и можно ли говорить о скрытых смыслах в двух последних главах Романа, где демоны и ангелы выступают в своём истинном облике, искуплённые от своего земного воплощения. Поэтому стоит обсудить уже открытые смыслы, связанные с увиденными символами – например, смысл чёрных одежд Воланда и его свиты, включая Маргариту и мастера. Символическое значение белых одежд как совершенного знания нам известно из библейских первоисточников. Но что может означать противоположность – совершенно чёрные одежды? Точно не абсолютное незнание, символизируемое наготой. Несовершенное знание будет, скорее, оттенком серого цвета. Ложные учения символизируют грязные или смешанные цвета, но не чистый чёрный. Поэтому возникает твёрдая уверенность, что и в случае чёрных одежд тоже идёт о совершенном знании, но иного рода или же иного источника. Так что мы, скорее, обнаружили не скрытый ответ, а один из открытых вопросов, на который нам самим нужно дать ответ в этих двух последних главах.

Подчёркнутая лаконичность 31 главы подразумевает, что ответы нужно искать не столько в её тексте, сколько во взаимосвязях с другими главами Романа. Обязательная параллель с 11 и 21 главами подсказывает нам, что и в 31 главе обязательно присутствует двойственность героев. И в самом деле, они уже обрели нездешний вид, но всё ещё сохраняют последнюю связь с грешной землёй, проявляя эмоции смертных героев. А вот в 32 главе все герои теряют связь с московской почвой и приобретают свой истинный небесный облик. Как и в случае с параллельными 12 и 13 главами происходит разделение двух пространств – небесного в 32 главе и земной суеты в Эпилоге. При этом Эпилог не получает статуса полноценной 33 главы. И вообще, нам давно известно, что последними словами Романа будут «пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат». Так что Роман как бы оканчивается дважды – в 32 главе и в Эпилоге. В 32 главе заканчивается символический текст Романа и отсутствует обыденный фон. А в эпилоге заканчивается внешняя оболочка, но нет символики, мяса. Нет смысла искать здесь скрытые смыслы или открытые постановки философских вопросов, в лучшем случае эпилог играет роль каталога дополнительных указателей. Следовательно, это тот самый хвост при цельной сёмге.

Что ещё можно выяснить из ожидаемой параллели 31 главы с 21-й? Новый вечерний полёт Маргариты уместился в лаконичное описание радуги над Москвой. Собственно, первые две трети 21 главы ушли у Маргариты на обучение искусству Полёта. Теперь же на грани полного совершенства возобновить навыки – дело мгновений. Поэтому краткая мизансцена 31 главы связана с отдыхом Маргариты на берегу реки. Напротив Воробьёвых гор тоже располагалась болотистая низина Лужников. Связь между Бегемотом и толстяком в цилиндре мы тоже уже выяснили. Шутовской свист нужен для отвлечения внимания Маргариты от грустных мыслей и для подготовки к финальному полёту.

Ключ зеркальной симметрии отсылает нас к символике второй главы. Явных параллелей с мрачным дворцом Ирода, возвышающимся над Ершалаимом и противостоящем городу, не так много. Хотя, не исключено, что Автор видел в скрытом плане совсем другой Дворец науки на Воробьёвых горах. Есть антитеза ушедшей грозы и заходящего солнца в 31 главе утреннему солнцу и предгрозовой духоте во 2 главе. Тёмная фигура мастера, прощающегося с Москвой, чем-то похожа и одновременно противоположна светлому образу Иешуа, идущего навстречу городу и своей судьбе.

Символическое значение 2-й стадии – проявление двух сторон каждого явления, светлой и тёмной. Святой мудрец и безумный преступник в одном лице. Солнце, источник жизни и смертельная угроза. Даже прекрасные розы могут свести с ума своим запахом. Смысл 31 стадии – жизнь, посвящённая любви, объединяющая противоположности – белое и чёрное – в истинное единство.

Скупая символика 31 главы позволяет нам заметить, что не только здесь, но и все предыдущие главы мастера и Маргариту всюду сопровождает Азазелло, третий необходимый в психологической триаде «мастерство-душа-дух». Открытие это выглядит довольно непривычно, но мы можем вспомнить самого Булгакова, который не только посвятил жизнь «тайному знанию» (№50), но и был вынужден руководствоваться духом настоящей конспирации. Поэтому присутствие Азазелло должно удивлять нас не больше, чем упоминание в 28 главе Гаруна-аль-Рашида – легендарного правителя, известного своими конспиративными привычками. Тем более что правило «четвёртого ключа» соединяет середину 31 главы с 28 главой. Но только вопрос, что считать в данном случае серединой? Ведь мы уже выяснили, что параллели с двумя частями 21 главы уложились в лаконичные фразы. Но мы точно можем связать прилёт свиты Воланда на Воробьёвы горы с полётом силуэтов над крышей здания, выстроенного покоем. Хотя теперь среди свиты Воланда нет Геллы, но зато есть Маргарита. Это тоже зацепка, которая может позволить найти ответ на открытые вопросы двух финальных глав.

Последние шутки Коровьева и Бегемота являются пародийным повторением их собственных последних похождений из 28 главы. Речной трамвай, выброшенный на низменный берег, поэтому как-то связан с пострадавшим торгсином. Но это ещё и напоминание о прибрежном трамвае из начальных глав на Патриарших. Кстати, одновременно смывает в реку пласт земли с рестораном и пристанью.

Роман, который начался гибелью редактора и главы Массолита, завершается происшествием, которое должно пародировать гибель издательских технологий. Раскрою ещё один секрет библейской символики, в которой морские или ручные суда могут означать учения или теории, позволяющие не утонуть в бурных волнах фантазии. Выброшенное на низменный берег судно – это безбедное завершение существования какой-то прикладной теории, связанной с литературными текстами. Ясно, что это уже очень отдалённые последствия. Если начало второй главы отстоит от нашего времени на 80 лет назад, то и конец 31 главы может соответствовать событиям конца нового века. Так что нам остаётся только гадать, что за тихая пристань издательской деятельности закончит свою работу вместе с теорией. Разве что единственная жертва – убитая галка сможет нам что-то подсказать? Галка, галочка ассоциируется у нас, прежде всего, со школярством или иной формалистикой. Так что речь здесь может идти об издании учебников и о педагогической теории их составления.

Есть и более широкое толкование в рамках заданного русла движения мысли. В библейском символическом языке морской корабль уподобляется фундаментальной теории, которая позволяет чувствовать уверенно в любых проливах, бухтах и открытых пространствах предметного моря информации. Кроме фундаментальных наук существуют эмпирические теории, которые можно сравнить с каботажным или речным судном, которое придерживается твёрдой почвы видимых берегов. А вот речной трамвай – это не только постоянное русло течения, но ещё и установленный маршрут.

Речь идёт о вполне определённом классе эмпирических теорий, которые правильнее назвать теоретическими дисциплинами, содержащими нормативные предписания. К таким дисциплинам относятся гуманитарные теории, служащие скрепами социального порядка – политология, юриспруденция, экономика, педагогика, психология. Поэтому слетевшие кепки пассажиров речного трамвайчика могут означать утраченный авторитет таких дисциплин, а последнее пристанище в болотистой низине – маргинальное существование в отдельных особо консервативных странах. Заодно такое толкование подтверждает уже найденный ранее смысл симметричного трамвая из первых глав Романа. Превращение на рубеже 1920-30-х годов гуманитарной науки в догматическую дисциплину, отданную в руки задорных комсомольцев – это и есть суть той «культурной революции», потребовавшей отрезания головы Берлиоза – изоляции лучших ученых, писателей и философов.

Следующая 32 глава опять, как и финальные стадии первых двух рядов, заслуживает отдельного подробного рассмотрения в смысле ответов на главные вопросы. Но именно поэтому стоит сейчас завершить все формальности в смысле обязательных параллелей и взаимосвязей. Ясно, что небесная линия сюжета 32 главы параллельна не сеансу чёрной магии в 12 главе или событиям в пятом измерении в главах 22-23, а первой части главы 13, общению ученика с духом Мастера и общению Маргариты с Воландом в 22 главе. Последовательность прощания со свитой Воланда в 32 главе соответствует порядку появления Коровьева, Бегемота и Азазелло перед Маргаритой в 22 главе. Да и вся финальная глава описана тоже глазами Маргариты.

Прощание с Пилатом – это уже симметрия с концом первой главы, где мы впервые услышали от Воланда: «– Всё просто: в белом плаще с кровавым подбоем…» Кроме того, 32 глава является ещё одним быстрым повторением всего третьего ряда глав (21-32). Поэтому черепки разбитого кувшина и невысыхающая чёрно-красная лужа – это и отсылка к 25 главе, где описано начало вечных переживаний героя романа мастера. Впрочем, будет правильнее рассмотреть эти связи с текстом предшествующих глав, когда будем искать ответы на каждую из загадок завершающей главы.

Первая глава символически посвящена вопросу о Боге или, иначе, вопросу о существовании совершенства и о необходимости стремления к нему. Для ответа на этот первый вопрос и были необходимы все остальные тридцать вытекающих из него вопросов и тридцать промежуточных ответов. Теперь мы должны задать себе последний, 32-й вопрос и дать на него ответ. Когда все формальности улажены и городская суета осталась далеко позади, можно начинать думать о главном. Образы закончились, дальше остались только идеи.