52.Об эпохе барона Майгеля

52.Об эпохе барона Майгеля

Мы уже выяснили, почему и зачем Автор именно в 22 главе специально приглушил свет, путал следы, развешивал скрытые зеркала, чтобы менять направление нашего взгляда. Кульминация Романа – это и есть центр тайного Лабиринта Идей. Поэтому и нам тоже пришлось здесь поначалу двигаться на ощупь, от детали к детали, от эпизода к эпизоду. Теперь можно попытаться оценить в целом эту затянувшуюся на две главы стадию, завершающую большой ряд 11-22 (Надлом). Не забудем и о том, что параллельно развиваются две стадии 22 и 23 третьего большого ряда 21-32.

Можно утверждать, что одной из целей всего предшествовавшего повествования было научить нас различать эти две сопряженных линии сюжета. Одна относится к прошлому, другая к будущему. Светлая и теневая стороны единой Мистерии, которые переплетаются и проходят через души каждого из действующих лиц так, что порою и не отличить ведьму от ангела, сумасшедшего от гения, спасителя от лукавого, преданного от предателя. Лучшие ученики и любимые женщины вынуждены играть в этом представлении самые отрицательные роли, чтобы освободить остальных от всеобщего наваждения. Наверное, поэтому вся эта путаница длится уже две тысячи лет, пока мы не научились различать эту игру света и теней. Это я к тому, что 22 главу нужно сравнивать не только с 12-й и 13-й, но и со второй главой, где раскрывается теневая сторона ершалаимской Мистерии.

Но оценку 22 стадии в целом мы начнём всё равно со сравнения некоторых деталей. Например, в финале этой двуглавой стадии происходит преображение Воланда из домашнего облачения в романтический рыцарский облик. В зеркальном отражении 13 главы тоже происходит подобное преображение, когда незнакомец с балкона, который только что, в конце 11 главы, вещал шаляпинским басом, оказывается одетым в больничный халат обитателем соседней палаты. Вторую деталь мы обнаружили вместе с параллелью со сценой Тюрьмы в «Фаусте». В 13 главе Бездомному является дух Мастера с ключами, а у Гёте к несчастной Гретхен с ключами приходит сам Фауст. Но Фауст под маской Коровьева действует и в 23 главе. Он является распорядителем Бала, владеющим ключами от пятого измерения. Поэтому нам не уйти от сопоставления сценических пространств, где происходит действие.

В 13 главе палата №117 соединена с балконом, в котором мы опознали «коллективное бессознательное». В этом «внутреннейшем» пространстве, виртуальном мире психики живут «комплексы» – идеи, архетипы, они же демоны и ангелы. Раньше это интуитивное понятие называлось небесами, пока не досталось в ведение аналитической психологии при разделе отвоёванных наукой у религии сфер знания. Так вот, раньше считалось, что именно здесь обитает и верховодит Творческий дух. А поскольку балкон подсознания соединяет все персональные палаты, где обитают разделённые личности, Творческий дух может оказывать влияние и направлять развитие земной цивилизации.

При этом сама цивилизация, её материальная культура основана на внешнем по отношению к личности информационном пространстве, соединяющем не подсознание, а сознание людей. По мере развития информационных технологий это внешнее виртуальное пространство, подопечное князю мира сего, становится всё более обширным и интегрированным. Так что, в конце концов, владелец ключей от пятого измерения может попробовать бросить вызов владельцу ключей от балкона. Ведь современные масс-медиа действительно способны направлять развитие цивилизации в интересах сильных мира сего. Даже на заре возникновения пятого измерения в виде массовых печатных изданий его управитель сумел добиться больших успехов в деле изгнания Творческого духа из общественного сознания, так что тому пришлось снова, как во времена Нерона, скрываться в катакомбах. Впрочем, когда в развитии технологий на начальных этапах случаются трудности, Творческий дух бывает востребован и прорывается в пространство масс-медиа. Но с выходом масс-медиа на проектную мощность корпоративный дух всегда уверенно побеждает.

Между прочим, в ершалаимских главах мы тоже наблюдаем работу медиа-технолога Афрания. Только в древнем Ершалаиме роль масс-медиа играют активно распускаемые слухи, а также небольшие ухищрения при постановке сцен. Тем не менее, эти неувядаемые умения позволяют создать в общественном сознании требуемую картинку, например – общее мнение о самоубийстве Иуды. Сегодня, как и две тысячи лет назад, в развитии цивилизации случились серьёзные трудности, связанные с исчерпанием пределов экспансии при достигнутом уровне технологий. Мировой кризис, называемый финансовым или экономическим, на деле является кризисом развития не только системы управления, надстройки, но и цивилизации в целом. Поэтому опять настаёт время Творческого духа, время Воланда. Оказывается, всемогущая с виду свита, способная на самые ловкие трюки, сильно зависит от хозяина, хотя и пытается использовать его возможности в своих целях. Ведь это только сказать легко – оказывать влияние на большие сообщества и направлять их развитие, что и означает осуществлять власть. Но настоящая Власть основана на общезначимых символах и глубинных идеях, живущих во владениях Воланда, в «коллективном бессознательном». И без посредничества Творческого духа невозможно перевести эти идеи для новых поколений на понятный им язык образов и знаков, создать действенные символы. Потому как все прежние символы имеют обыкновение стираться от частого и неуместного употребления.

Опираясь на вездесущие технологии можно продержаться какое-то время, сохранять влияние за счёт атомизации и дезориентации общества, то есть разрушения и компрометации существующих символов, значимых для тех или иных больших и малых сообществ. Такой неизбежный «тёмный период» отражён в начале 22 главы. Да и позже единственным светлым пятном среди коварных теней будет принадлежащий Воланду «хрустальный глобус», он же «магический кристалл», который, как нам хотелось бы верить, символизирует новое качество знания, почти завершённую теорию новой гуманитарной науки о человечестве. Этот магический глобус позволяет Воланду наладить хоть какой-то контакт с желаемой аудиторией – столичной творческой средой в лице Маргариты. Но этот начальный успех Воланда и явится сигналом к вынужденному изменению стратегии его свиты. Теперь для борьбы за внимание общества нужно обратить против Воланда его же оружие. Вместо истинного солнечного света, отражающегося хотя бы с одного края глобуса, будет дан ослепительный искусственный свет. А каждое слово, каждый образ, каждый символ, созданный Воландом будет искажены и обращены против него самого.

Это в XIX веке творческий дух православной цивилизации зашёл в тупик, пытаясь хотя бы нащупать пути влияния на общество. Этот тупик проявился не только в сожжении второй части «Мёртвых душ», но и в «Легенде о Великом Инквизиторе» – попытке представить, каким могло бы быть в нашей реальности второе пришествие. Честным ответом Достоевского, заглянувшего в душу себе и обществу, было заключение мессии в темницу. Но даже эта самокритика выглядит прекраснодушным самообманом рядом с духовным наследием следующего ХХ века, в котором тоже не было недостатка в эсхатологических реконструкциях грядущего. Например, известный роман братьев Стругацких, где на планету Саракш прибывает пришелец из светлого будущего. И что же мы видим: заключать кого-то в тюрьму нет необходимости, поскольку планета является одной большой тюрьмой, из которой не сбежишь. При этом творческие способности пришельца востребованы в масс-медиа для создания интересных населению образов. Как-то так, если я не ошибаюсь?

Собственно, о том же и Автор. Искажённый, как положено в пятом измерении, образ Гретхен – Фриды означает, что Великий бал для нашей героини – как Тюрьма для бедной Гретхен. Окружение из отъявленных злодеев и преступников, тоже не оставляет надежды на более достойное определение происходящего. Впрочем, сравнение с «Зойкиной квартирой» тоже остаётся в силе. Тюрьма, совмещённая с борделем, – такое испытание будет ещё опаснее для души героини.

Вообще, это уже моё частное мнение, Булгаков здесь только созвучен, современные мегаполисы – это и впрямь наиболее эффективная модель концлагеря на самообеспечении. Только вместо стен и колючей проволоки – масс-медиа, направляющие повседневную суету в нужное начальству русло. Знаменитая антиутопия Оруэлла относится вовсе не к Советскому Союзу. «1984» – это ведь только начальная дата перестройки нашего глобального массаракша.

Не приходится сомневаться в том, что сильные мира сего будут использовать мощь масс-медиа для сохранения контроля над подопечными странами и территориями. При этом имперский принцип «разделяй и властвуй» остаётся в силе вместе с прилагаемыми к нему технологиями создания образа врага, дегуманизации соседей по планете, активного вытряхивания исторических «скелетов в шкафу», искажения, дискредитации общезначимых исторических символов. И вся эта смесь приправлена изощрёнными «оранжевыми» формами расизма и аморализма, то есть политкорректности и толерантности. Куда там Великому Инквизитору, здесь не только у Достоевского, у всех гениев прошлого не хватило бы фантазии. Впрочем, сегодня это уже не фантазии, а объективная реальность глобальных масс-медиа, которую можно было легко наблюдать в связи с нападением Грузии на Южную Осетию. Или достаточно взглянуть на технологии массового промывания мозгов, пышным цветом расцветшие на «оранжевом полигоне» соседней Украины. А ведь это только начало эпохи кризиса цивилизации.

Что радует, так это неготовность сильных мира сего перейти грань между информационной и горячей мировой войной. Но это лишь по причине отсутствия средств влияния на ситуацию в горячем режиме. Средствами медиа-технологий можно разрушить идентичность, превратить народ в население, а страну – в территорию, но нельзя этими же средствами создать армию, готовую сражаться и контролировать такие территории. Даже охрана в большом концлагере, как показал опыт Ирака, получается никудышная, занятая только своей персональной безопасностью.

Эти общие рассуждения имеют прямое отношение к конкретной фигуре барона Майгеля, казнь которого произвела такое впечатление на испуганную и уставшую Маргариту. Но, во-первых, успокоим излишне чувствительных барышень, казнь эта произошла исключительно в виртуальном пространстве пятого измерения, стала фактом общественного сознания, как самоубийство Иуды. А было или не было на самом деле с Иудой, будет или не будет с Майгелем – мы вместе с Автором сказать затрудняемся. Понятно, что образ самовлюблённого лгуна, склочника, подлизы и доносчика Майгеля является собранием негативных черт, тёмных сторон личности, которые нужно убить в себе Маргарите и олицетворяемой ею творческой общественности, чтобы стать по-настоящему свободной. В этом и заключается смысл теневой стороны Мистерии XXI века, разыгрываемой в виртуальном пространстве масс-медиа. Точно так же теневая сторона евангельской Мистерии заключалась в изобличении предательства Иуды, чтобы покончить с этим образом.

Но барон Майгель – это ведь не только персонаж пьесы, это тоже коллективный образ какого-то сообщества, не то общественной прослойки, не то профессии, не то секты. Судя по месту трудоустройства в Зрелищной комиссии, Майгель олицетворяет часть демократического истеблишмента современной России. В его официальные функции входит ознакомление иностранцев с достопримечательностями, а в неформальные обязанности – также и доносительство, не только на иностранцев. В общем, не буду долго интриговать читателей, скажу только, что эта либеральная секта нам хорошо знакома. Казалось, что её востребованность должна остаться в советском прошлом, но не тут-то было. Создание образа врага, дегуманизация образа целых народов, искажение действительности, психологическое давление в интересах сильных мира сего – всё это пригодится в новом, чудном оруэлловском мире информационных войн. Когда-то давно советские диссиденты при поддержке западных масс-медиа столь активно боролись с недостатками советского строя, что даже заработали некую харизму. Хотя и раньше эта публика в целом производила отталкивающее впечатление. Но советская власть и её чекистская альтер эго зачем-то заталкивали в эту нишу приличных людей вроде философа Зиновьева и поэта Бродского, писателей, режиссеров, ученых.

Теперь мы понимаем, что это была «борьба нанайских мальчиков», поддерживаемая лидерами двух частей единой индустриальной системы – советской и западной. А завтра отличить друг от друга оруэлловские Австразию, Океанию, Евразию можно будет разве что по титрам в телевизионной картинке. Да и то нам рассказывали, что в США на кадрах ракетного обстрела Цхинвала грузинами неизменно стоял титр «Русские обстреливают Гори». В отличие от наивного советского времени, в нише международных «правозащитников» остались циничные прохвосты, готовые на подлости ради денег и ощущения безнаказанности, которое даёт статус двойного агента. В силу этого символическое убийство барона Майгеля, то есть разоблачение и демонтаж «оранжевых сетей» с помощью «силовиков» (Абадонна и Азазелло), будет верным признаком завершения мирового кризиса и завершения глобальных информационных войн, необходимых элитам на период «перезагрузки системы».

Осталось понять, какую роль в этом самом представлении играет голова Михаила Александровича Берлиоза? Вам не показалось, что Автор описывает пострадавшего с живым сочувствием? Ведь М.А.Б. – тоже отчасти автобиографический персонаж, которого Автор не отделяет от себя. Усекновение головы с последующей доставкой на блюде на пир – это символика Иоанна Предтечи. Берлиоз как дух светской гуманитарной интеллигенции был предтечей Воланда в личности Булгакова. В 23 главе эта символика Предтечи усилена до предела, поэтому здесь и нужно искать ответ на загадку.

Возможно, М.А.Булгаков хочет сказать, что считает себя Предтечей следующего воплощения духа Воланда. В этом случае разговор Воланда с головой Берлиоза – это завершение диалога с Булгаковым, что вполне случается с писателями, даже если они живут в разных эпохах. А превращение головы в чашу, полную вина, может произойти лишь тогда, когда тайны булгаковских произведений станут достоянием общества, но не только. Тайный код, доверенный нам Автором, позволяет проникнуть в смысл гораздо более важных книг – в том числе Нового Завета. Вино в библейской символике означает «откровение». Поэтому речь может идти о самой яркой и таинственной книге Нового Завета – Откровении Иоанна Богослова. Хотя, связь булгаковского Романа с Апокалипсисом и другими эсхатологическими иносказаниями Нового Завета – тема настолько серьёзная, насколько и непростая. И уж во всяком случае, заслуживает отдельного рассмотрения.