Полемика о борьбе со злом

Не успела книга «О сопротивлении злу силою» выйти из печати, как сразу же она получила широкий отклик в самых разных кругах русской эмиграции, и не только: в главной советской газете «Правда» появилась статья М. Кольцова «Омоложенное евангелие» — отклик на книгу изгнанного из советской России мыслителя³⁰⁴.

В эмиграции первыми, в июне — июле 1925 г., выступили авторы парижской газеты П.Н. Милюкова «Последние новости» И.П. Демидов и Н.П. Вакар³⁰⁵. Статьи обоих авторов были весьма критическими. В парижской газете «Родная земля» (№ 26, 10.08.1925) Л.М. Добронравов в статье «Единый путь. Оправдание меча и убийства» возражал против любых попыток православно обосновать приемлемость для христианина государственности, меча и сопротивления злодеям силой. Положительные отклики на книгу И.А. Ильина о сопротивлении злу силой на первом этапе дискуссии были в публикациях П.Б. Струве в «Возрождении», В.М. Даватца («Русь»), П. Петропавлова («Ревельское слово»), неизвестных авторов «Русской газеты» и «Еженедельника Высшего монархического совета». Последовали заметки и известных религиозных писателей А.В. Карташева и митрополита Антония (Храповицкого).

А.В. Карташев весьма высоко оценил книгу мыслителя, её научную и практическую значимость для современности: «Поставленный профессором Ильиным вопрос о “сопротивлению злу”, об активной борьбе со злом является кардинальной проблемой как этики, так и философии права, а пожалуй и философии религии... Чрезвычайно ценной является в книге Ильина глубокая, действительно уничтожающая критика индивидуалистического эгоизма-нейтрализма, заботящегося только о своём личном спасении, пытающегося отвергнуть основанную на общечеловеческой солидарности ответственность каждого за всё совершающееся, хотя бы и не им совершённое»³⁰⁶.

Митрополит Антоний (Храповицкий) в Белградской газете «Новое время» публикует отзыв «О книге И. Ильина (“О сопротивлении злу силой”)», защищая автора от «нанятых критиков». Главной ценностью книги И.А. Ильина известный русский иерарх и богослов (бывший ректор Московской духовной академии) увидел в том, что «он ясно и определённо указал на ложь и лицемерие непротивленцев, могущих продолжать своё существование только благодаря наличности армии и полиции во всяком культурном народе, а следовательно, ответственных за те карательные законы, которые действуют в их стране. Не все граждане палачи, не все сражаются на войне, но без армии и палачей они бы не могли жить в безопасности, и следовательно если война и казнь грех, то это грех всех. Вот эту истину И.А. Ильин выясняет со всею ясностью: если не казнить нераскаянных злодеев, то они будут казнить мирных граждан»³⁰⁷.

К концу года полемика затихла: основные споры были ещё впереди.

25 февраля 1926 г. в «Последних новостях» З.Н. Гиппиус выступила с весьма резкой статьёй «Предостережение», и обсуждение книги Ильина разгорелось с новой силой. Здесь высказались представители всех направлений, все наиболее авторитетные лидеры российского рассеяния. В поддержку Гиппиус в полемику вступили газета А.Ф. Керенского «Дни», журналы «Путь» (Н.А. Бердяев) и «Современные записки» (статьи З.Н. Гиппиус, Ф.А. Степуна, В.В. Зеньковского). В защиту идей Ильина выступила газета «Возрождение» (П.Б. Струве и профессор математики А.Д. Билимович).

З.Н. Гиппиус объявила Ильина бывшим философом, не считающимся более с условиями разумного мышления, буйствующим «одержимым», который «изрыгает свои беспорядочные проклятия и угрозы». В следующем отклике Гиппиус «Меч и крест» («Современные записки», 1926 г., NqXXVII) в адрес книги Ильина прозвучали слова — «военно-полевое богословие» и «палачество». Гиппиус «разоблачает» труд мыслителя — «политическая, монархически-пропагандная книга».

Газета Керенского «Дни» публикует две анонимные статьи с резкой критикой идей Ильина — «Военно-полевое богословие» и «Праведник». Обе статьи повторяют обвинения Гиппиус в «одержимости» и «палачестве» Ильина.

Наиболее серьёзным из критических отзывов на книгу Ильина можно считать большую статью Бердяева «Кошмар злого добра (О книге И. Ильина “О сопротивлении злу силою”)», появившуюся в июле 1926 г. в парижском журнале «Путь: Орган русской религиозной мысли», №4. Статья состоит как бы из двух частей: сначала Бердяев даёт общую характеристику Ильина и его книги, затем излагает и опровергает взгляды автора на государство, свободу, человека и любовь. Н.А. Бердяев считает основной ошибкой Ильина абсолютизацию относительного, смешение государства с Церковью. Он считает, что Ильин «приписывает государству цели, которые могут быть осуществлены лишь Церковью»³⁰⁸. По убеждению

Бердяева, побеждать зло может лишь Церковь, лишь свобода и благодать в их взаимодействии, и поэтому он считает необходимым признавать «не только свободу добра, но и некоторую свободу зла»³⁰⁹. У Ильина же, считает Бердяев, свобода носит нормативный характер, и государство есть система принудительной организации добра в мире. Добро получается принудительным. Персоналист Бердяев делает вывод, что Ильин смотрит на человека лишь как на орудие добра, так как для него вечно добро, а не человек. Он считает, что Ильин хочет не столько творить добро, сколько истреблять зло, и обвиняет его в «патетическом гимне смертной казни»³¹⁰.

Н.А. Бердяев считает взгляды мыслителя на государство, свободу, человека и любовь совершенно не христианскими и даже антихристианскими, объявляя философа чуждым «лучшим традициям нашей национальной мысли»³¹¹.

Газета «Дни» публикует статью с ещё более злобным заголовком: «Чекист во имя Божье». Некий «Церковник», повторяя обвинения Бердяева, делает политические выводы, наподобие Гиппиус: «Проф. И.А. Ильин взял на себя роль идеолога махровой правой эмиграции и в названной книге он делает попытку обосновать и от философии, и от религии, и от Священного Писания истинность устремлений правых к власти и истинность их методов борьбы со “злом революции”». Обозвав Ильина «чекистом во имя Божье», «Церковник» делает далее ещё большее обвинение: «Книга И. А. Ильина — хула на Духа!»³¹². И это — в абсолютно атеистической газете Керенского...

29 августа 1926 г. Иван Александрович пишет П.Б. Струве: «Сегодня получил от Нины Александровны номер “Дней” (15 августа), где некий “Церковник” с упоением излагает статью Бердяева против моего “Сопротивления злу силою”... Превращение меня в реакционного чекиста — и неверно, и неприлично, и просто подло. Подумайте: пять лет революции в Москве Бердяев преследовал меня своими возражениями на ту тему, что свобода и личность не нужны государству, что государство (даже большевистское) держится “священным гипнозом” (sic! сказано 100 раз публично). А я защищал свободу и личность в строении религии и государства. И ныне, когда к известному ему моему тезису я провёл грань воспитывающей государственности — он превращает меня в чекиста от реакции»³¹³.

В XXIX книге «Современных записок» за 1926 г. публикуются два отклика на книгу Ильина. Один из них принадлежит Ф. Степуну, который в духе статьи Бердяева, пишет: «Отповедь, данная Н.А. Бердяевым из глубины этих чувств И.А. Ильину (по поводу его увлечения “православным мечом”), превосходна и по своей личной страстности, и по своей объективной встревоженности, и по своей предметной существенности»³¹⁴.

Другой отзыв (и в содержательном плане тоже) принадлежит В.В. Зеньковскому, который отмечает логическую строгость и формальную законченность книги Ильина, и хотя находит в ней много риторики, всё же не может не отметить, что «от неё веет подлинностью и глубиной, в ней есть особая, суровая честность»³¹⁵. В.В. Зеньковский — патриот и сторонник Белого движения, отмечает, что «“белая идея” как религиозный императив для тех, кто пережил “русский опыт”, была единственным исходом как путь жертвенного религиозного служения добру» и хотя непримиренчество к большевикам не есть последняя правда в борьбе со злом (окончательная победа над злом дана только любви), однако «та святыня, которая зажигается в нашей душе в непримиренчестве, не только не тонет в общей правде христианства, но сама есть проявление в нас этой правды его!»³¹⁶ Это сближало В.В. Зеньковского с И.А. Ильиным и его сторонниками. Но Зеньковский обнаруживает «в книге Ильина нерасчленённость глубокого и тёмного», и хотя в ней «много подлинного, религиозного,... религиозное в ней — дохристианское»³¹⁷. Позже в своей «Истории русской философии» Зеньковский посвятит Ильину отдельную главу, высоко оценивая его творчество в целом.

23 сентября П.Б.Струве, публикуя свой отзыв о новой книге И.А. Ильина «Родина и мы» напоминает читателю о предыдущей книге автора «О сопротивлении злу силою», защищая её от «нелепых и недостойных нападок»³¹⁸. Иван Александрович, благодаря П.Б. Струве «за сочувственные и ободряющие строки в Возрождении», пишет: «Нужен ещё некоторый отпор Бердяеву лично... Я непременно отвечу и сам»³¹⁹ И он даёт развёрнутый ответ Бердяеву, опубликовав 26 октября 1926 г. в «Возрождении» статью «Кошмар Н.А. Бердяева. Необходимая оборона».

Прежде всего И.А. Ильин отмечает совершенно недопустимый в идейном споре общий тон статьи Бердяева: «Статья г. Бердяева написана тоном патологического аффекта, он сам так публично и характеризует своё собственное состояние, как переживание “кошмара”, “удушья”, “застенка”, “отвращения”»³²⁰. Обнаруживая несоответствие приписываемых ему мыслей, И.А. Ильин иронизирует: «Бердяеву приснился кошмар,... пригрезилась система идей, которую он пережил с тяжёлым отвращением, и эта система идей принадлежала в его галлюцинации некоему “И. Ильину”»³²¹. Но в том-то и дело, что у самого И.А. Ильина нет приписываемых ему идей. Автор защищает себя от наветов.

Если Бердяеву показалось, что в книге «О сопротивлении злу силою» выдвинута идея абсолютной власти государства над человеком и его духом, то Ильин показывает своё истинное отношение к духовной свободе человека: «Духовное начало в человеке требует для своего осуществления на земле именно личного, свободного, добровольного, не вынужденного и невыну-димого обращения души к предмету и Богу»³²². Ильин, наоборот, защищает свободу духовной жизни, ибо духовное обращение человека или совершается свободно, в глубине его самобытного духовного естества, или не совершается вовсе. И обвинение его в «языческой абсолютизации государства» не имеют под собой никаких оснований, ибо в книге всегда говорится о духовном компромиссе государства, вынужденном защищать граждан от насилия.

И.А. Ильин отвергает и другие обвинения, приписываемые ему Бердяевым: о смешивании и отождествлении церкви и государства, о нравственном оправдании смертной казни, об истязании человека, как проявлении любви... Подводя итоги, Ильин не удивляется, что Бердяев признал его воззрения кошмарными: «Ясно, что это не мои воззрения, а созданный им самим кошмар. Это ему самому пригрезился “кошмар злого добра”; а он реагирует на него, как на объективную действительность. И с какою злобою... Последние странички его статьи, где он объявляет меня “иностранцем”, “немцем”, человеком без будущего, соблазнителем “малых сих” и т.д. производят такое впечатление, как если бы человек торопился наговорить как можно больше неприятностей и дерзостей»³²³ Почему же у Бердяева могла возникнуть такая путаная статья? И.А. Ильин видит главную причину в том, что философские работы Бердяева никогда не взращивались духовным опытом и умственной аскезой, были лишь публицистикой. Независимо оттого, поносит Бердяев что-либо или превозносит, это всегда «его субъективные химеры». А потому «мудро будет поступать тот, кто будет читать и слушать его с крайней осторожностью»³²⁴.

Идейные противники И.А. Ильина пытались придать его книге «О сопротивлении злу силою» церковное осуждение. В письме к П.Б. Струве Иван Александрович делился: «Я на днях пришлю Вам копии с нескольких писем архиепископа Анастасия Иерусалимского ко мне (он просил их не печатать за его подписью) — и Вы увидите, как обстоит вопрос о “пра-вославности” моей книги. Нам надо ещё иметь в виду, что здесь вообще организованный поход: они решили — убить книгу, скомпрометировав автора. Напр., Франк писал даже Анастасию, понося книгу, но тот дал ему отповедь»³²⁵. Архиепископ Иерусалимский Анастасий, прочитав «О сопротивлении злу силою», писал автору о книге: «Она не просто убеждает, а покоряет читателя, зажигая его сердце горящим дерзновением правды. Главным достоинством её служит та “честность с самим собою”, которую Вы справедливо ставите необходимым условием для достижения истины... Вы взяли на себя благородный почин расчистить поле философской мысли и освежить духовную атмосферу, какою мы дышим... Пусть Ваше смелое слово ослепляет тех, кто боится смотреть на солнце... Оно является укрепляющей солью для нашего слабодушия, приведшего нас к нынешнему плачевному положению. Возрождение России начнётся только тогда, когда мы выверим свой моральный и умственный компас и возвратимся на царский путь истины, которая делает людей и свободными и могучими»³²⁶.

Тема сопротивления злу как политическая и социальнофилософская непрестанно оставалась во внимании И .А. Ильина, находя отражение во многих его статьях. Непосредственно к ней он возвращается в своей поездке в Ригу в марте 1931 г., где вновь читает лекции о сопротивлении злу силой³²⁷. Тогда уже ознакомившийся со всей критикой своего труда «О сопротивлении злу силою», И.А. Ильин озвучивает свой удивительный вывод: ни один из возражавших не читал его исследования и кампания против его книги шла по указке определённых кругов, решивших, что книга опасна для них нежелательными политическими действиями. Критики не заметили по христиански верного и философски доказательного решения вопроса о сопротивлении злу, ибо «ими владели политические страхи и интеллигентские предрассудки». Иван Александрович всё более понимал партийно-догматическую заражённость эмигрантщины и потому указал, что его исследование написано главным образом для молодых поколений, не виноватых в русском крушении³²⁸.

Глава 16.