Духовные основы общества

Приват-доцент Кафедры энциклопедии права И.А. Ильин в своей первой работе по теории права «Понятия права и силы (Опыт методологического анализа)» (1910 г.) ставит одну из «проклятых» в теории права проблем — о соотношении права и силы. Эта, казалось бы, теоретическая проблема правоведения имеет важное жизненное значение: «Самые различные социальные группы заинтересованы в том или ином практическом разрешении конфликта между правом и силой, в установлении так называемого "‘правильного” соотношения между этими моментами общественной жизни»¹⁴⁷. Поэтому данная проблема играет видную роль в истории политических учений и «самые различные философские, политические и юридические доктрины подходят к ней с тем, чтобы дать ей то или иное истолкование и решение»¹⁴⁸.

Ясно, что «понятие силы имеет всегда онтологическое значение» — эмпирически или метафизически, во времени или вне времени, самостоятельно или зависимо. При этом сила как способность к действию, всегда связывается с «представлением о каком-нибудь носителе, который сам является членом реального ряда: элементом внешнего мира или элементом психической жизни»¹⁴⁹. И «для того, чтобы понятие права сближалось с понятием силы или тем более поглощалось им, необходимо, чтобы оно само переносилось в онтологический ряд, чтобы право так или иначе само становилось членом реального ряда, получало значение чего-то реального. Вне этого понятия силы и права не могут сближаться»¹⁵⁰.

И.А. Ильин идёт путём рассмотрения понятия права через понятие порядка. Любой правовед и тем более юрист-теоретик понимает, что «право есть норма или совокупность норм». «Порядок есть известное постоянное отношение между элементами множества» и он непременно предполагает наличность не одного элемента, а двух или многих, между которыми «устанавливается известное отношение, ибо элементы, мыслимые вне всякого отношения друг к другу, как взятые из разных, взаимно индифферентных, плоскостей, не могут образовать ни порядка, ни беспорядка»¹⁵¹. Итак, порядок есть известное постоянное отношение между элементами множества. Этот порядок устанавливается в норме как должный. Если суждение устанавливает известное постоянное отношение между элементами множества как обобщение, добытое анализом временной или пространственно-временной данности (т.е. действительности), то оно формулирует закон. Конечно, трактовка права как нормы и как суждения даёт возможность отвлекаться от всякой временности и действительности, бытия и реальности.

И.А. Ильин делает замечательный вывод об объективности права: «Возможность и ценность нормативного рассмотрения права в отрыве от политического, социологического, исторического и психологического и возможность логического рассмотрения суждения в противоположность психологическому — должны получить и получают постепенно в последние годы признание в разных областях научного мышления — в логике и юриспруденции. Это, несомненно, знаменательный плод методологического углубления познания»¹⁵². С первых своих работ Ильин отстаивает важнейшую для себя истину о существовании объективных понятий, в том числе — социальных. И для него «значение права, правильно установленного..., в том, что оно хранит в себе некий верный масштаб и некое верное правило поведения»¹⁵³, а не является выдумкой определённых социальных групп.

Объективность права Ильин обосновывает, исходя так же из духовных оснований общества: «Право есть явление духовной правоты; оно имеет объективное значение, и это значение покоится, в свою очередь, на безусловной ценности духа, его содержаний и его состояний. Поэтому право всегда таит в себе некое безусловное достоинство и с основанием притязает на признание и повиновение; право есть нечто объективно “верное”, “правое” и “ценное”»¹⁵⁴. Задача законотворца — уловить это объективно верное в духовной жизни общества, и тем самым обеспечить здоровую жизнь государства, нации. Верное законодательство формирует и верное правосознание граждан. И.А. Ильин указывает, что «три великие аксиомы лежат в основе здорового правосознания:

чувство собственного духовного достоинства, способность свободного человека к самоуправлению и взаимное уважение и доверие людей друг к другу»¹⁵⁵. Прежде всего, в основе здорового правосознания лежит «чувство собственного духовного достоинства, внутренняя

дисциплина воли»¹⁵⁶. «Чувство собственного духовного достоинства, — это воспитанная в нас христианством живая основа личности и её служения (морального, общественного, гражданского и воинского), есть дело свободного опыта и свободного утверждения: кто сам не воспринимает в себе Божьего сына, того не исправит никакой террор»¹⁵⁷. Великое социальное значение верного чувства собственного достоинства, которое доступно только духовной личности, в том, что «человек без чувства ответственности и чести — неспособен ни к личному, ни к общественному самоуправлению», «человек, способный только к повиновению из страха, превращается в волка, как только отпадает страх»¹⁵⁸. '

И.А. Ильин также убеждён, что «все живые источники человеческого качества — от элементарной порядочности до высших ступеней святости, — суть дело свободы,... самостоятельного приятия и осуществления»¹⁵⁹. Поэтому, «кто берёт у людей свободу, тот лишает их всех источников добра в жизни. Путь к вере, к любви, к смирению и геройству, к очевидности и художественному созерцанию — есть путь свободы, личного обращения к лучу Благодати. ...Без свободной любви — иссякает в жизни всяческое благо: — вера и знание, совесть и честность, правосознание и верность, художество и хозяйственный труд, патриотизм и жертвенность» ¹⁶ Безличной свободы у нации нет исторической перспективы.

Лишь в обществе свободных личностей с чувством собственного духовного достоинства рождается взаимное уважение и доверие людей друг к другу. Правосознание есть достояние лишь свободных граждан, воспринимающих право как «нечто “верное”, “правое” и “ценное”»¹⁶⁰. Поэтому они могут воспринимать его регулирующее значение и необходимость повиновения его объективным нормам.

Без права и правосознания невозможно существование общества и государства. Как пишет Ильин, политическая, государственная власть есть «социально сосредоточенное и юридически организованное влияние воли одних, лучших и уполномоченных людей на волю других, подчинённых, причём подчинённые связуются не только правотою и силою власти, но и собственным правосознанием; это влияние должно служить торжеству естественного права, т.е. его обретению и осуществлению как единого и общего порядка жизни»¹⁶¹. И как показывает исторический опыт, «авторитет положительного права и создающей его власти покоится не только на общественном сговоре, не только на полномочии законодателя, не только на внушительном воздействии приказа и угрозы, — но прежде всего и глубже всего на духовной правоте, или, что то же, на содержательной верности издаваемых повелений и норм. Именно эта духовная верность творимого права является всегда лучшим залогом того, что авторитет права и власти будет действительно признан правосознанием народа и что их политическая прочность соединится с жизненною продуктивностью»¹⁶².

Государство совсем не есть «система внешнего порядка», осуществляемая через внешние поступки людей. Для Ильина материалистическое понимание сущности государства есть «дурной предрассудок». Ильин указывает на духовную сущность государства: «Государство не есть система внешних явлений, поступков и событий. За каждым явлением скрыт дух, который всё определяет»¹⁶³. И как «внешние проявления политической жизни совсем не составляют самую политическую жизнь», так и «внешнее принуждение, меры подавления и расправы... совсем не определяют сущность государства»™. «Государство творится внутренно, душевно и духовно; и государственная жизнь только отражается во внешних поступках людей, а совершается и протекает в их душе; её орудием, или органом является человеческое правосознание¹¹¹.

«В истинном и полном смысле слова, — права и государства нет вне множества индивидуальных, но связанных постоянным общением правосознании, — указывает Ильин. — Именно этим определяется связь государственности со всею духовною культурою народа и особенно с его религиозною культурою»¹⁶⁴. Как право имеет полноту бытия только через правосознание, так «государство имеет полноту бытия, только через душевно-духовное переживание и осуществление людьми его цели и его средств, его содержания и его формы»¹⁶⁵. Государственное состояние людей есть прежде всего духовное состояние множества индивидуальных душ. «Стихия государства, — по глубокому убеждению Ильина, — есть стихия человеческого духа. Но именно в этой стихии зарождается и созревает — и прекрасное искусство, и истинное знание, и нравственное совершенство; сюда нисходит и божественное откровение»¹⁷⁴.

И тем не менее, тысячелетняя история мировой цивилизации свидетельствует о том, что право и государство периодически вступают в состояние глубокого кризиса. Несмотря на то, что по своему объективному назначению право есть орудие порядка, мира и братства; в реальном историческом осуществлении оно слишком часто прикрывает собою ложь и насилие, бунт и войну. Причину этого Ильин видит в том, что «человечество, строя правопорядок, теряет из вида единую, безусловную цель политического единения и превращает его в орудие для условных, малых заданий и частных вожделений; отсюда вырождение правовой и государственной жизни — безыдейность власти и умаление её авторитета, отсутствие солидарности между гражданами и классами, гражданская война внутри государств и постоянные вспышки открытых войн между народами»¹⁶⁶.

Первой аксиомой власти для здорового государственного бытия Ильин называет то, что «государственная власть не может принадлежать никому помимо правового полномочия», ибо «законодатель естественной правоты должен обладать особою — предметною и духовною компетентностью». В порядке политической целесообразности этого требует принцип организации, покоящийся на разделении функций, на их распределении, на общественном соглашении и признании. Мало того, правосознание требует, чтобы самая власть воспринималась не как сила, порождающая право, но как полномочие, имеющее жизненное влияние (силу) только в меру своей правоты. Поэтому только «духовно-зрячий человек может иметь основание и право принять на себя властное руководство общественной жизнью». И исторически существующее положительное право «родится не от силы, но исключительно от права и в конечном счёте всегда от естественного права»¹⁶⁷.

Ильин также указывает на «единство государственной власти», которое следует понимать не в смысле единства органа власти или нераспределимости властных полномочий, а «в смысле единого организованного воленаправления, выражающегося в единстве обретаемого и осуществляемого права»: «положительное право по самому смыслу своему определительно, недвусмысленно и едино; это единство его есть проявление присутствующей в нём и освящающей его естественной правоты»¹⁶⁸. Единство государства определяется его целью, ибо Ильин считает, что «государство есть явление целевое». Цель приемлется волею, которая определяется духом нации, формирующей государство. Государства могут быть похожи внешне, на самом же деле одно из них может стать «радостным событием истории, а другое скверным злодейством», ибо важно внутреннее целеполагание: «Что любил? Чего добивался? Чего хотел? Куда ведёшь? Любишь свой народ, бережёшь его, растишь его культуру и веру — или тиранствуя, мучаешь его, злоупотребляешь им, ведёшь его на мучительное оскудение и в прорву духовной пошлости? Это не только не безразлично, в этом всё»¹⁶⁹.

Высокое социальное назначение государственной власти — «формулировать естественно правоту в виде положительных норм», отсюда оно получает «значение единого и единственного компетентного источника права; так что только полномочное приобщение к ней может сообщить человеку или органу правоустанавливающую компетенцию»¹⁷⁰. Как «всякое искусство призвано создавать гармонию», так каждое государство призвано к формированию «социальной гармонии»¹⁷¹.

Таким образом, по убеждению Ильина, «государство есть организованное общение людей, связанных между собою духовной солидарностью и признающих эту солидарность не только умом, но поддерживающих её силою патриотической любви, жертвенной волей, достойными и мужественными поступками»^т. «Государство, в его духовной сущности, есть не что иное, как родина, оформленная и объединённая публичным правом, или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания. ...Этим всё сказано»¹⁷².

«Все мы одна ткань Божия, — напоминает Ильин, — и смысл нашей жизни в поддерживании и штопании этой ткани; каждый голодный и мучающийся — порвавшаяся нитка; а когда умирает человек, то он делается узелком с изнанки, закрепляющим общую цельность ткани»¹⁷³. Для поддержания здорового состояния «ткани жизни», для того чтобы в обществе было меньше страданий и горя, «учение о нормальном правосознании столь же необходимо человечеству, сколько учение о теоретической очевидности, о совести, об эстетическом вкусе и об аксиомах религиозного опыта»: «предметом такого учения является некоторое, объективно верное и безусловно ценное состояние человеческой души, которое в строении своём имеет не только познавательный, но и чувствующий и волевой характер. Это есть не только верно знающее, но и верно чувствующее, и верно желающее душевное состояние; и именно предметная верность и духовная ценность его придают ему ту жизненную мощь и ту безусловную ценность, которые позволяют назвать его здоровым и верным правосознанием»¹⁷⁴.

Глава 8.