121 МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР
121
МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ
В МАНЧЕСТЕР
[Лондон], 23 сентября 1851 г. 28, Deanstreet, Soho
Дорогой Энгельс!
С парижским документом[325] вышло очень глупо. Немецкие газеты, кёльнская и аугсбургская{477}, как и следовало ожидать от этих лишенных всякого критического чутья собак, приписывают его нам. С другой стороны, жалкий Виллих и К° распускают слух, будто бы мы через посредство наших знакомых в Париже выдали полиции эту дрянь. Что ты на это скажешь?
К. Шрамм тоже арестован. Habeat sibi{478}. В следующий раз — по получении еще некоторых сведений — я напишу тебе опять о здешней дряни. Сегодня я угощу тебя следующим резюме пространного манифеста гражданина Техова, напечатанного в «New-Yorker Staatszeitung» и озаглавленного: «Контуры грядущей войны. Лондон, 7 августа»[326]. (Плохо, доктринерски написано, всевозможные старые мотивы из нашего «Revue»; по форме как будто бы понятно, но плоско по содержанию; никакой живости в изложении, ничего меткого.) Считаю лишним излагать то, что Техов сначала напыщенно заявляет о революции 1849 года. Он делает из этого прежде всего следующие практические выводы:
1. Против насилия нет иного способа сопротивления, кроме насилия.
2. Революция может победить лишь тогда, когда она становится всеобщей, то есть когда она разгорается в больших центрах движения (баварский Пфальц, Баден), и когда, далее, она не является выражением одной какой-нибудь оппозиционной фракции. (Пример: июньское восстание 1848 года.)
3. Национальная борьба не может иметь решающего значения, так как она раздробляет.
4. Баррикадная борьба не имеет никакого иного значения, кроме того, что она сигнализирует о сопротивлении населения и подвергает испытанию силы правительств, то есть настроение войск по отношению к этому сопротивлению. Каковы бы ни были результаты этого испытания, первой и важнейшей мерой революции остаются всегда организация для войны и создание дисциплинированных войск. Ибо только благодаря этому возможно наступление, и только наступление дает победу.
5. Национальные учредительные собрания не в состоянии организовать дело войны. Они теряют все свое время на вопросы внутренней политики, для разрешения которых время наступит лишь после победы.
6. Чтобы осуществить организацию для войны, революция должна выиграть пространство и время. Она должна поэтому политически нападать, то есть втягивать в сферу своего влияния возможно большие пространства земли, так как в военном отношении она вначале всегда вынуждена ограничиваться обороной.
7. Организация для войны как в республиканском, так и в роялистском лагере может основываться лишь на принуждении. При помощи политического воодушевления и с фантастически разукрашенными повстанческими отрядами еще никто никогда не выиграл ни одного открытого сражения в борьбе против дисциплинированных и хорошо руководимых солдат. Военное воодушевление появляется лишь после ряда успехов. — Для этих успехов нет вначале лучшей основы, чем железная строгость дисциплины. Еще в большей степени, чем во внутренней организации страны, демократические принципы могут быть применены в армиях лишь после победы революции.
8. Грядущая война, это по природе своей война на уничтожение — народов или государей. Отсюда вытекает признание политической и военной солидарности всех народов, то есть интервенции.
9. Территория грядущей революции совпадает пространственно с границами побежденной революции — Франция, Германия, Италия, Венгрия, Польша.
Из всего этого вытекает следующее: Вопрос о будущей революции равнозначен вопросу о грядущей европейской войне.
Основной вопрос войны: быть ли Европе казацкой или республиканской? Арена войны — старая: Верхняя Италия и Германия.
Затем г-н Техов подсчитывает: 1) боевые силы контрреволюции; 2) боевые силы революции.
I. Боевые силы контрреволюции
1. Россия. Допустим, что она могла бы довести свои вооруженные силы до 300000, это было бы очень много. Через сколько времени и с какими силами она сможет тогда появиться на Рейне или в Италии? В лучшем случае через два месяца. Не меньше трети она потеряет больными и при занятии военных дорог. Остаются 200000 человек, которые смогут появиться в решающих пунктах театра войны через два месяца после начала движения.
2. Австрия. Состав ее армии исчисляется в 600000 человек. В 1848 и 1849 гг. ей понадобились в Италии 150000 человек. Такого же количества Радецкий требует сейчас и для мирного времени. В Венгрии она теперь в мирное время нуждается в 90000 человек. В последней войне 200000 человек оказалось недостаточно. Треть этой армии состоит из венгров и итальянцев, которые перейдут на сторону противника, В лучшем случае, если восстание в Венгрии и в Италии вспыхнет не одновременно, Австрия сможет — задерживаемая различными баррикадным» боями — появиться на Рейне через 6 недель с армией в 50000 человек.
3. Пруссия. Насчитывает 500000 человек, включая резервные батальоны и ландвер первого призыва, не идущие на фронт. Для боевых операций — 300000 человек: половина линейных, половина ландвера. Продолжительность мобилизации: от двух до трех недель. Офицерский корпус в прусской армии аристократичен, унтер-офицеры бюрократичны, масса «насквозь демократична». Дальнейшие шансы революция приобретает с мобилизацией ландвера. Дезорганизация прусской армии благодаря революции, которую король сможет подавить лишь при помощи русской армии, для того чтобы вместе с русскими повести остатки своей армии против повстанцев. Рейнская провинция, Вестфалия, Саксония потеряны для него, то есть важнейшие линии крепостей и, по меньшей мере, треть его армии; треть понадобится ему против восстаний в Берлине, Бреславле{479}, Познанской провинции и Западной Пруссии. Остается, самое большее, 100000, которые смогут появиться на поле битвы не раньше самих русских.
4. Германская союзная армия. Баденские, шлезвиг-гольштейнские, кургессенские и пфальцские полки принадлежат революции. Лишь обломки союзной германской армии, следуя мольбам государей, усилят собой войска реакции. Не имеет военного значения.
5. Италия. Единственная военная сила Италии, сардинское войско, принадлежит революции.
Итак, общий итог: Германский театр войны
150000 русских
100000 пруссаков
50000 австрийцев: 300000 человек
Итальянский театр войны
150000 австрийцев
50000 русских: 200000 человек
Всего 500000 человек
II. Боевые силы революции
1. Франция. В распоряжении революции 500000 человек уже в первый момент. Из них 200000 на Рейне, 100000 в Италии (Верхней) обеспечивают итальянской и германской революциям пространство и время для их организации.
2. Пруссия. 50000 а именно, организованная половина
3. Австрия. 100000 отпавшей армии.
4. Небольшие немецкие армии: 100 000.
Затем он делает следующий подсчет:
Действующая французская армия 300 000 человек
Немецкая революционная армия 150 000»
Италия и Венгрия 200 000»
=650 000 человек
Таким образом: революция ведет за собой 650000 человек против 500000 человек абсолютизма. Кончает он следующим образом:
«Какие бы национальные, какие бы принципиальные различия ни раскалывали постоянно великую партию революции, — все мы поняли, что для борьбы всех этих различных взглядов между собой время настанет лишь после победы» и т. д., и т. д.
Что ты думаешь об этом подсчете? Техов исходит из предположения, что дезорганизация будет в рядах регулярной армии, а организованность в рядах революционных боевых сил. Это составляет основу его подсчета. Но ты лучше сможешь судить об этой статистике, чем я.
Однако собственно политическая тенденция этой статьи, которая еще яснее видна в оригинале, сводится к следующему: не будет никакого революционного взрыва, то есть никакой борьбы партий, никакой гражданской войны, никаких классовых раздоров до окончания войны и поражения России. Но чтобы организовать эти армии для этой войны, нужно насилие. А от кого это насилие будет исходить? От генерала Кавеньяка или подобного ему военного диктатора во Франции, который имеет своих генералов в Германии и в Верхней Италии. Вот решение вопроса, которое недалеко уходит от идей Виллиха. Мировая война, то есть, согласно теории революционного прусского лейтенанта, господство, хотя бы временное, военщины над штатскими. Но каким образом какой-нибудь генерал, — даже если бы восстал из гроба сам старый Наполеон, — сможет получить не только эти средства, но и это влияние без предшествующей и одновременной внутренней борьбы, без проклятой «внутренней политики», — об этом оракул молчит. По крайней мере, здесь ясно высказано «благое пожелание» будущего мирового вояки, которое находит свое соответствующее политическое выражение как раз во внеклассовых политиках и демократах как таковых.
Будь здоров!
Твой К. М.
Только что получил твое письмо, что и подтверждаю.
N. В. Ты ведь знаешь, что Штехан или Штекхан, был арестован в Ганновере и что, прежде чем он установил связь с нами, он вел переписку с комитетом Шаппера и т. д. И вот оказывается, что два письма, написанные им секретарю этого комитета Дицу и полученные этим тараканом, находятся теперь в бюро полицейского инспектора в Ганновере. Ульмер был нами уполномочен запросить по этому поводу г-на Дица и К° в ближайшую пятницу на публичном заседании «Союза изгнанников», или «Эмигрантского союза». Но мы затем отменили наше указание. Штехан бежал. Значит, он, вероятно, на пути в Лондон или уже здесь. А кто нам поручится, что Шт[ехан] не отправится к нашим врагам, вместо того чтобы явиться к нам?
Эти штраубингеры способны на все. Новое доказательство: г-н Пауль Штумпф за свое короткое пребывание в Лондоне не заглянул ни ко мне, ни к Лупусу{480}, а имел дело исключительно с этими негодяями. Твои сообщения о торговле меня чрезвычайно заинтересовали.
Что касается К. Шрамма, то он получил от меня небольшое письменное удостоверение, которое вложил в бумажник. Эти строчки могли оказаться для него чем-то вроде письма Урии[327]. Они были даны ему тогда как поручительство, для того чтобы у него создалось впечатление, что мы ему доверяем, так как этот человек мог нам сильно повредить. В то же самое время Рейнхардту написали, чтобы он был осторожен — если Шрамм к нему явится с письмом общего характера. Самое фатальное в этом деле, что там стоит моя подпись. Шрамм из-за этого может получить шесть месяцев.
Прощай!
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Перевод с немецкого
Печатается по рукописи