Нѣсколько словъ о слогѣ Вильменя. (1832).

Н?сколько словъ о слог? Вильменя.

(1832).

Предыдущая статья объ Император? Іуліан?[17] принадлежитъ къ т?мъ немногимъ произведеніямъ Вильменя, гд? благородная простота слога не изукрашена кудреватою изысканностью выраженій и оборотовъ. Ибо, говоря вообще, языкъ Вильменя не столько отличается красотою правильною, строгою и классически спокойною, сколько живою, прихотливою граціозностью, щеголеватою своеобразностью и часто изученною небрежностью. Это особенно зам?тно въ его импровизированныхъ лекціяхъ, гд? литераторъ не им?етъ времени быть сочинителемъ и переработывать свои невольныя внушенія по законамъ отчетливаго вкуса, и гд?, сл?довательно, природный талантъ является со вс?ми особенностями своихъ красотъ и недостатковъ, какъ разбуженная красавица въ утреннемъ неприбор?. По той же причин?, по которой Гизо на лекціяхъ говоритъ больше д?ла и меньше фразъ, ч?мъ въ сочиненіяхъ обд?ланныхъ на досуг?, по той же причин? въ импровизаціяхъ Вильменя больше фразъ и меньше д?ла, ч?мъ въ его твореніяхъ кабинетныхъ. За то фразы его, какъ удачный стихъ, какъ счастливая тема, остаются въ памяти даже и тогда, когда он? не выражаютъ мысли новой или необыкновенной, хотя общая система мыслей Вильменя и нова и необыкновенна для Франціи. Я говорю система, ибо не могу согласиться съ т?ми, которые не находятъ ее во мн?ніяхъ Вильменя. Да, не смотря на наружный безпорядокъ его мыслей, не смотря на небрежность его изложенія, не смотря на кажущуюся легкость и случайность его положеній, Вильмень им?етъ свою систему, и систему зр?ло обдуманную, ибо утвержденія его нигд? не противор?чатъ одно другому; систему глубокую, ибо его мысли наравн? съ в?комъ; систему твердо понятую и строго связанную, именно потому, что онъ можетъ выражать ее такъ легко, такъ удопонятно по видимому, такъ поверхностно: ясность есть посл?дняя степень обдуманности.

На слогъ Вильменя бол?е другихъ Французскихъ писателей походитъ слогъ Бальзака, сочинителя Посл?дняго Шуана, Картинъ изъ частной жизни и пр. и пр. Бальзакъ, также какъ Вильмень, любитъ удивлять неожиданностью оборотовъ, необыкновенностью выраженій и небывалымъ сц?пленіемъ разнозначительныхъ эпитетовъ; онъ, также какъ Вильмень, большую часть сравненій своихъ заимствуетъ изъ жизни д?йствительной и настоящей; онъ также позволяетъ себ? иногда неправильность и нововведеніе для того, чтобы нарисовать мысль въ ея живомъ цв?т?, съ ея н?жн?йшими отт?нками; — но не смотря на это сходство манеры, слогъ Бальзака, по моему мн?нію, отличается отъ слога Вильменя т?мъ, что посл?дній всегда почти в?ренъ чувству изящнаго приличія, между т?мъ какъ первый, не смотря на весь талантъ свой, часто переступаетъ за пред?лы граціозности въ область неестественности. Вильмень скажетъ иногда фразу мишурную, но кстати; Бальзакъ повторитъ ту же фразу и часто не къ м?сту. Вильмень иногда неправиленъ какъ литераторъ, но въ самыхъ неправильностяхъ его вы видите челов?ка со вкусомъ тонкимъ и воспитаннымъ посреди отборнаго общества; говоря мысль новую, для которой еще н?тъ выраженія, онъ скор?е выберетъ оборотъ капризно разговорный, ч?мъ тяжело ученый, по такому же чувству приличія, по какому наши дамы, не находя Русскихъ словъ, скор?е р?шаются на галлицизмъ, ч?мъ на выраженіе Славянское. Бальзакъ неправиленъ не меньше Вильменя; но неправильность его часто ни ч?мъ не оправдывается, и его изысканность иногда оскорбляетъ не только вкусъ литератора, но и хорошій вкусъ вообще, какъ слишкомъ высокій прыжокъ танцующаго не на театр?.

Особенно прим?чательно въ Вильмен? то, что, не зная по-Н?мецки, онъ въ своихъ основныхъ мысляхъ и особенно въ ихъ литературныхъ прим?неніяхъ, почти всегда сходится съ мыслями господствующими въ Германіи. По моему мн?нію, это одно могло бы доказать намъ, что познаніе Н?мецкой литературы значительно распространено между образованными Французами; что результаты Н?мецкаго мышленія обращаются тамъ какъ монета, бол?е или м?нее знакомая каждому, хотя еще новая и не вс?ми принимаемая, подобно нашимъ деньгамъ изъ платины.