§ 3. Философия в Германии в XVII в. Объективный идеализм Лейбница

§ 3. Философия в Германии в XVII в. Объективный идеализм Лейбница

В сравнении с Нидерландами и Англией Германия второй половины XVII в. была страной отсталой. Вслед за потерпевшей неудачу Крестьянской войной (1525 г.) в XVII в. разразилась Тридцатилетняя война, которая сопровождалась небывалым разорением, разрушениями, гибелью городов и людей. Ни один из классов немецкого общества не был в силах стать центром объединения, организации прогрессивных и революционных общественных сил. Политически Германия оказалась раздробленной на огромное множество лоскутных государственных и административных единиц и центров. Всюду сохранялись феодальная чересполосица и обособленность.

В этих условиях религиозная идеология сохраняла свое господствующее положение. Материализм, который начал было развиваться в результате некоторых успехов физических, биологических и медицинских наук, вскоре заглох и не превратился в мощную идейную силу, как это было в передовых странах Западной Европы. В это тяжелое для Германии время в немецкой науке и философии явился гениально одаренный ученый Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716). Закончив университет в Лейпциге, где он обучался юриспруденции, Лейбниц отказался от профессорской карьеры и работал придворным историографом и дипломатом при ганноверском герцоге.

В стеснительных, а порой и унизительных условиях, требовавших изворотливости и даже прислужничества, Лейбниц развил разностороннюю практическую и теоретическую деятельность. Во всех областях знания он стремился к выработке широких объединяющих воззрений, но порой он пытался соединить несоединимое: науку с религией, философский материализм с идеализмом, априоризм с эмпиризмом.

Характерная черта научной деятельности Лейбница — стремление соединить теорию с практикой. Лейбниц открыл — независимо от Ньютона и почти одновременно с ним — дифференциальное и интегральное исчисление, он изобрел счетную машину, пригодную для ряда операций над большими числами вплоть до извлечения корней. В серебряных рудниках Гарца он изобретал и сооружал мельницы, насосы для откачивания подземных вод, изучал условия восстановления добычи руд, воевал с рутиной и формализмом чиновников рудного управления, рассыпая, по словам Энгельса, вокруг себя «гениальные идеи без заботы о том, припишут ли заслугу открытия этих идей ему или другим…». В письме к физику Дени Папену Лейбниц выдвинул мысль об автоматическом регулировании машин. Вопросы техники и технологии он ставил в связь с принципиальными вопросами науки и научного мировоззрения.

Взгляд Лейбница на связь теории с практикой привел его к новому пониманию организации всего научного дела. В записке об основании Берлинской академии наук Лейбниц указывал, что целью академии должно быть соединение теории с практикой, улучшение не только искусства и науки, но и земледелия, мануфактуры и торговли.

Его внимание привлекали и социальные вопросы. Так, он составил записку о реформе податной системы, об уничтожении барщины и крепостного права, об изменении общинного управления. Он разработал проект учреждения страховых обществ, наметил меры для предоставления работы бедным. Занимаясь вопросами улучшения коммунального хозяйства, он создал проект введения новой системы освещения в Вене, проект устройства булочных и т. д.

Учение Лейбница о бытии. Так же как Декарт и Спиноза, Лейбниц развивает учение о бытии в форме учения о субстанции. Декарт свел материальность, или телесность, к протяжению. Лейбниц полагал, что из протяжения могут быть выведены не физические свойства тел — их движение, действие, сопротивление, инерция и т. д., а лишь геометрические. Поэтому, утверждал Лейбниц, необходимо в субстанции предполагать такие свойства, из которых могли бы быть выведены основные физические характеристики тел.

Лейбница не удовлетворил ни декартовский дуализм субстанций, ни учение Спинозы о единственной субстанции; если бы существовала только одна субстанция, то, по мнению Лейбница, все вещи были бы пассивны, а не активны. Из того, что вещи обладают собственным действием, он делает вывод, что все вещи, в сущности, силы. Любая вещь — субстанция, следовательно, число субстанций бесконечно. Каждая субстанция, или сила, есть «единица» бытия, или «монада»[21]. Монада не материальная, а духовная единица бытия, своего рода духовный атом. Всякая отдельная монада есть и душа, и тело. Идеалистически решая основной философский вопрос, Лейбниц утверждал, что число есть внешнее выражение пассивности монады, ее ограниченности. Однако пассивность лишь производный момент монады, первичные качества которой — самостоятельность, самодеятельность. Благодаря монадам материя обладает способностью вечного самодвижения. Лейбниц говорил, что нигде не видел тех ничтожных, бесполезных, косных масс, о которых обычно говорят, ибо везде наблюдается деятельность и нет ни одного тела без движения, ни одной субстанции без активного стремления. В этой связи В. И. Ленин считал возможным сделать вывод о том, что Лейбниц «через теологию подходил к принципу неразрывной (и универсальной, абсолютной) связи материи и движения».

Каждая монада одновременно форма и материя, ибо любое материальное тело обладает определенной формой. Но форма, по Лейбницу, нематериальна и представляет собой целесообразно действующую силу, в то время как тело есть механическая сила. Поэтому природу нельзя объяснить законами одной только механики, необходимо ввести также понятие о цели. Каждая монада есть одновременно и основание всех своих действий, и их цель.

Таким образом, Лейбниц стремится сочетать учение Аристотеля о действующей в природе внутренней целесообразности с учением Спинозы о механической причинности. Эта попытка соединить телеологию с механицизмом ясно выступает в учении Лейбница об отношении души и тела. По Лейбницу, душа — цель тела, но цель внутренняя, то, к чему стремится само это тело. По отношению к этой внутренней цели тело есть средство души. По Лейбницу, отношение между душой и телом не сводится ни к их взаимодействию, ни к постоянному содействию или поддержке со стороны бога. Это — отношение «предустановленной гармонии». Бог раз навсегда установил соответствие между физическим механизмом тела и душой подобно мастеру, сообщившему строго синхронный ход двум часам.

Как субстанции, монады независимы друг от друга. Между ними нет физического взаимодействия, или, говоря словами Лейбница, «они не имеют окон, через которые что-либо могло бы в них входить или из них выходить». Однако, будучи независимыми, монады не изолированы безусловно: в каждой монаде отражается весь мировой строй, вся совокупность монад. Поэтому Лейбниц называет монаду «живым зеркалом» Вселенной. Так как действия монады — телесные акты, то они подчиняются природе тела и требуют механистического объяснения, т. е. объяснения через «действующие причины». Поскольку же действия эти суть действия развивающейся монады, то они подчиняются природе души, требуют объяснения при помощи целесообразности. Это и есть объяснение через «конечные» (целевые) причины.

Понятие развития у Лейбница весьма широкое. В природе, утверждает он, все находится в развитии. При этом не происходит ни возникновения в строгом смысле слова, ни уничтожения. Развитие есть лишь изменение первоначальных форм при помощи бесконечно малых изменений. Лейбниц в принципе отрицает возможность каких бы то ни было скачков или разрывов непрерывности в развитии. Он остается верен этому взгляду также в вопросах биологического развития. Здесь он заложил основы метафизического и идеалистического понимания, согласно которому биологический индивид, строго говоря, не рождается, а лишь развертывается из зародыша, уже предсуществующего. Это так называемая теория преформизма. Лейбниц дополняет ее теорией «трансформации»: согласно этой теории, везде в природе происходит непрерывный процесс изменения вещей. Вопрос о движущей силе развития Лейбниц решает на основе аналогии, почерпнутой из психологии. В монаде происходит непрерывное изменение, вытекающее из ее внутреннего принципа. Бесконечное разнообразие моментов, раскрывающихся в развитии монады, таится в ней, по Лейбницу, не «материально», а лишь «идеально», т. е. как представление.

Таким образом, сила, лежащая в основе развития всех монад, есть сила представления. Свойственную монадам силу представления Лейбниц называет перцепцией. Однако, утверждая, что все монады наделены способностью перцепции, или способностью представления, Лейбниц не отождествляет представления с сознанием. Он отвергает взгляд Декарта, по которому душе всегда присуще сознание, мышление. По Лейбницу, сознание присуще не всем монадам, а только существу, наделенному способностью самосознания, или апперцепции. Существо это — человек.

Полагая, что способность представления присуща всем монадам, Лейбниц делает вывод, будто вся природа одушевлена. К этой мысли Лейбница привели открытия мира микроорганизмов, сделанные на основе наблюдений с помощью микроскопа, изобретенного незадолго до этого. Монада Лейбница не только подобие атома, но также подобие микроорганизма. Это «малый мир», «сжатая Вселенная».

В теории развития Лейбниц дает схему перехода от неорганического мира к органическому. Монады представляют собой различные ступени развития, определяемые различием в способности представления. На низшей ступени стоят монады, обладающие темным представлением. Они не отличают представляемого ни от себя, ни от всего остального. Ступенью выше стоят монады, обладающие смутным представлением: они отличают представляемое от всего остального, но не от себя. На высшей ступени монады обладают отчетливым представлением: они отличают представляемое и от себя, и от всего остального.

Центральное понятие теории развития Лейбница — понятие о «малых перцепциях», т. е. о бесконечно малых разностях между ступенями развивающегося сознания. Переход от темного сознания к бессознательной ясности происходит, по Лейбницу, непрерывно и через бесконечно малые различия. Отсюда Лейбниц выводит, что всякое настоящее состояние монады всегда:

1) чревато будущим и 2) обременено всем ее прошлым. Будущее каждой монады (так же как и ее прошлое) заключено только в ней самой, и развитие может состоять только в последовательном развертывании ее изначального содержания. Воззрение это механистично. Лейбницу совершенно чужд взгляд, согласно которому развитие есть возникновение качественно нового, ранее не существовавшего.

Теория познания Лейбница. Учение Лейбница о монадах отразилось и на его теории познания. «Перцепция», по его мнению, есть бессознательное состояние монады. Напротив, «апперцепция» — это уже сознание собственного внутреннего состояния, или, иначе говоря, есть «рефлексия». Появление рефлексии означает переход к познанию. Эта способность свойственна не всем монадам, а лишь высшим из них — душам.

В учении о познании Лейбниц стремится преодолеть недостатки эмпиризма, а также декартовскую форму рационализма. Критику обоих этих типов теории познания Лейбниц ведет с позиций идеализма и априоризма. Лейбниц принимает положение эмпирической теории познания, согласно которой чувства необходимы для познания. Он заявляет о своем согласии с философами, утверждавшими, что в нашем уме нет ничего, чего раньше не было бы в ощущениях. Однако, по Лейбницу, опыт и, следовательно, ощущения не могут объяснить в знании главное: необходимость и всеобщность некоторых истин. Ни обобщение данных опыта, ли индукция не могут быть источником для таких истин. Всеобщность и необходимость — достояние ума, а не ощущений. Поэтому, принимая знаменитую формулу эмпиризма, Лейбниц утверждает, что в уме нет ничего, чего бы не было ранее в ощущениях, за исключением только самого ума.

Признавая наличие в уме некоторых врожденных идей, Лейбниц стремился отмежеваться от крайней рационалистической формы учения о врожденных идеях. Такой формой ему представлялась теория врожденных идей Декарта. Не зная всех разъяснений Декарта по этому вопросу, Лейбниц ошибочно приписал Декарту взгляд, будто врожденные идеи даны нашему уму в совершенно готовом виде, изначально. Этот взгляд Лейбниц отвергает. По его мысли, врожденные идеи не готовые понятия, а только задатки, предрасположения ума, возможности, которые еще должны быть реализованы. Поэтому человеческий ум похож, по Лейбницу, не столько на чистую доску, сколько на глыбу мрамора с прожилками, намечающими очертания будущей фигуры, которую может изваять из нее скульптор.

В соответствии с этим учением об источниках знания Лейбниц разработал и свое учение о двух видах истин: истинах факта и метафизических истинах (вечных). Вечные истины отыскиваются с помощью разума. Они не нуждаются в оправдании при помощи опыта. Для того чтобы признать их истинность, достаточно видеть невозможность того, что противоречит им. Истины факта, напротив, открываются нам только посредством опыта. Они не могут быть доказаны на основе одних лишь логических выводов. Они опираются на действительность наших представлений о предмете исследования. Однако действительность эта не исключает мысли о возможности противоположного им. Здесь мы ограничены пониманием одной лишь причинной связи, в которой одни факты нашего опыта находятся относительно других. Наивысшим законом для истин этого рода является, по Лейбницу, закон достаточного основания. Согласно этому закону, для каждого факта должно существовать достаточное основание того, почему он существует, и это основание всегда коренится в другом факте.

Наряду с вопросами теории познания Лейбниц много занимался разработкой вопросов логики. Он не только усовершенствовал и развил ряд учений аристотелевской логики, но и был подлинным основателем математической логики. Однако работы Лейбница по математической логике были опубликованы лишь на грани XIX и XX вв. и непосредственного влияния на развитие этой отрасли логики не оказали.

Свои воззрения по разнообразным вопросам науки и философии Лейбниц излагал не в бесстрастной форме академических и школьных сочинений, а в полемике и борьбе. Больше двадцати лет жизни Лейбниц провел в борьбе против Ньютона, у которого он оспаривал первенство в открытии дифференциального и интегрального исчисления. В полемической форме изложил Лейбниц и свои взгляды по теории познания. В 1690 г. появился и быстро завоевал огромную популярность трактат Локка «Опыт о человеческом разуме». Книга эта стала сильным средством распространения материализма и материалистического эмпиризма, несмотря на уступки рационализму, какие сделал в ней Локк. Идеалист Лейбниц решил противопоставить Локку собственное учение, защитить идеализм и априоризм в теории познания. Так возник трактат Лейбница «Новые опыты о человеческом разуме». В нем Лейбниц излагает содержание книги Локка и последовательно критикует основные его положения. Он принимает учение Локка об опытном происхождении знания, за исключением истин всеобщих и необходимых, имеющих априорный источник в самом разуме.

Широкую известность приобрела развитая Лейбницем в этике теория оптимизма. В популярном обширном трактате «Теодицея» («Оправдание бога») Лейбниц пытался доказать, что, несмотря на бесспорное наличие в мире несовершенства и морального зла, наш мир, созданный богом, все же есть наилучший из всех возможных. Черты несовершенства и явления зла — необходимое условие гармонии мира в целом.

В философии Лейбница, несмотря на непреодоленный механицизм его учения о физической природе, налицо явные зачатки диалектических представлений о природе и о человеческом познании. Зачаткам этим благоприятствовало глубокое изучение античной диалектики в философии Платона, Плотина и Аристотеля. К диалектике мысль Лейбница вели характерное для него динамическое понимание процессов природы, а в теории познания — стремление к синтезу эмпиризма и рационализма. Диалектические тенденции Лейбница не получили развития и даже заглохли в немецкой школе последователя Лейбница Христиана Вольфа и его многочисленных учеников.