§ 2. Прагматизм

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§ 2. Прагматизм

Прагматизм как философское течение возник и сложился в США. В 70-х годах XIX в. основные принципы этой философии были высказаны как бы мимоходом крупным американским логиком Чарлзом Пирсом (1839–1914). Они были развиты в более популярной форме Уильямом Джемсом (1842–1910). Главным же жрецом современного прагматизма в США был Джон Дьюи (1859–1952).

В начале XX в. прагматизм проник в Европу и приобрел энергичных защитников в лице английского философа Ф. Шиллера, итальянцев Папини и Преццолини и др. Перед второй мировой войной он получил некоторое распространение в Чехословакии (К. Чапек, И. Фишер) и весьма значительное — в Китае (Ху Ши). Прагматизм оставил свой след и во многих других странах, но нигде не играл такой роли, как в США, где он внедрился во все сферы духовной жизни и на ряд десятилетий подчинил себе систему народного образования. Выход прагматизма в широкую публику сопровождался большим шумом. Прагматисты заявили о произведенном ими «коперниковском перевороте», о полной «реконструкции в философии». Они уверяли, что нашли наконец ключ к решению вековечных вопросов философии, поняв, что смысл философских проблем заключается в практическом отношении к человеческой жизни. Философия, по утверждениям прагматистов, должна заниматься не «проблемами философов», а «человеческими проблемами», иначе говоря, человеческими целями и средствами их достижения; она должна быть преобразована в интересах того, что выгодно для нашей жизни. Эти декларации соблазнили немало людей, особенно в США, где интерес к отвлеченному теоретическому мышлению всегда был невелик и где лишь практически направленная теория могла рассчитывать на то, чтобы ею вообще стали заниматься.

На первый взгляд прагматизм производил впечатление оптимистической философии преуспевающих американских буржуа; на самом деле он проникнут пессимизмом, боязнью науки и неверием в разум человека. Сущность прагматизма может быть выражена очень кратко: человеку приходится действовать в иррациональном и непознаваемом мире, попытки достигнуть объективной истины бессмысленны, поэтому к научным теориям, социальным идеям, моральным принципам и т. д. следует подходить «инструментально», т. е. с точки зрения их выгоды и удобства для достижения наших целей, то, что полезно, что приносит успех, — то и истинно.

Ранний прагматизм Ч. Пирса. У родоначальника этого течения Ч. Пирса прагматизм выступает главным образом в виде двух теорий: теории сомнения — веры и теории значения. Отрицая бесспорный факт отражения объективной реальности в сознании человека. Пирс утверждал, что единственная функция мышления — это преодоление сомнения и выработка устойчивого верования. Под верованием же он понимал осознанную готовность или привычку действовать тем или иным способом при соответствующих обстоятельствах. Пирс смешивал гносеологический, психологический и биологический аспекты деятельности сознания. В контексте своей прагматистской доктрины[52] Пирс рассматривает познающее мышление как движение не от незнания к знанию, а от состояния сомнения и колебания к твердому мнению, к устойчивому верованию, способному направлять действие. При этом вопрос о том, соответствует ли верование человека не зависящей от него реальности, отбрасывается Пирсом как бессмысленный.

Пытаясь согласовать признание объективной истины, принимаемой всей подлинной наукой, с субъективистской теорией сомнения — веры. Пирс определял истину как такое устойчивое верование, к которому в конечном счете обязательно пришли бы все компетентные ученые, если бы исследование соответствующей проблемы продолжалось неограниченно долго. Однако на вопрос о том, почему все исследователи сошлись бы на одном и том же веровании. Пирс не мог дать ответа. В то же время он говорил, что верование считается истинным в том случае, если основанное на нем действие приводит нас к поставленной цели.

Агностицизм прагматистской интерпретации назначения и функции познания приводил Пирса к отрицанию объективного существования предмета познания. Пирс утверждал, что все содержание или значение наших идей и понятий исчерпывается теми практическими последствиями, которых мы можем от них ожидать. Этот основополагающий для всей прагматистской философии «принцип Пирса» обнажает ее субъективно-идеалистическую сущность. С этой точки зрения существовать — значит иметь практические последствия. Теоретический фундамент прагматизма составили три идеи, выдвинутые Пирсом:

1) понимание мышления как достижения субъективного психологического удовлетворения; 2) определение истины как того, что ведет нас к цели, и 3) фактическое отождествление вещей с совокупностью их чувственных или «практических» последствий.

Прагматизм Джемса. Подхватив прагматистские идеи Пирса, Джемс развил их и использовал прежде всего для защиты религиозной веры, что придало ярко выраженный фидеистический характер его варианту прагматизма.

Исходя из агностического понимания Пирсом мышления как средства достижения верования, Джеме выдвинул тезис о «воле к вере». Он утверждал, что при решении важнейших вопросов мировоззрения, в частности вопроса о том, нужно ли верить в бога, мы не можем рассчитывать на помощь разума и науки. Этот вопрос следует решать с помощью чувства и воли. «Мы имеем право верить на свой собственный риск в любую гипотезу…», которая способна принести нам удовлетворение, говорил он. Одного лишь желания, чтобы бог был, Джеме считает достаточным для веры в бога. Поскольку такая вера дает человеку удовлетворение и покой, она получает полное прагматическое оправдание. Провозглашение права на иррациональную веру в бога не было у Джемса случайным отступлением от научного взгляда на мир. Вся действительность представлялась Джемсу как хаос несвязанных событий, как «плюралистическая Вселенная», в которой нет ни необходимости, ни причинной связи, в которой безраздельно царит случай. Согласно Джемсу, окружающий нас мир в существе своем непознаваем. То, что мы обычно считаем нашими знаниями об окружающем мире, не имеет никакого объективного источника и содержания, оно целиком заключено в пределах «опыта», понимаемого как «поток сознания».

В прагматизме, так же как и в философии махизма, понятие «опыт» прикрывает спутывание материалистической и идеалистической линий в философии. Развивая свою концепцию опыта, названную им «радикальным эмпиризмом», Джеме объявил первичной основой мира «чистый опыт», природа которого не материальна и не идеальна и по отношению к которому различие между субъектом и объектом имеет чисто условное значение. Если взять любой «отрезок опыта», то «в одном сочетании он фигурирует как мысль, в другом — как вещь». Джеме считает все вещи, реальности, с которыми мы имеем дело в опыте, продуктами нашего произвольного постулирования. Усилием внимания и воли мы выделяем из непосредственного потока сознания или «чистого опыта» отдельные сгустки, которые таким образом становятся вещами окружающего мира. Они существуют лишь постольку, поскольку в них верят; в свою очередь «объекты верования… суть единственные реальности, о которых можно говорить». Признав вещи объектами веры. Джеме объявляет всю реальность абсолютно «пластичной», поддающейся нашим познавательным, т. е. чисто идеальным, усилиям. Достаточно напряжения воли, и реальность приобретает ту форму, которую мы пожелали ей придать. Эмпиризм Джемса оказывается субъективным идеализмом и волюнтаризмом. «Радикальность» же его эмпиризма состоит в том, что понятие «опыт» растягивается настолько, что охватывает сны и галлюцинации, религиозный экстаз и спиритические видения и вообще все то, что может так или иначе переживаться человеком. В результате это понятие утрачивает познавательное значение и становится таким же иррациональным, как понятие «жизнь» в «философии жизни».

Так как, согласно учению Джемса, в опыте мы не имеем дела с объективной реальностью, наши понятия, идеи, теории, создаваемые в процессе опыта, лишены объективного содержания. Они представляют собой не слепки или копии объективной реальности, а орудия, которыми мы пользуемся для достижения наших целей. Поэтому идеи могут оцениваться лишь прагматически, и говорить об их истинности нужно не в смысле их соответствия действительности, а в смысле их работоспособности. Иначе говоря, истинность идеи — это ее полезность.

Прагматистскую теорию истины Джемс применил и для защиты религии. Он утверждал, что поскольку религиозные идеи, внося в жизнь успокоение и надежду, имеют огромную ценность, то «с точки зрения прагматизма они будут истинны в меру своей пригодности для-этого». Таким образом, философия Джемса разными путями подводила к одной и той же цели — к защите религии против науки. «Прагматизм, — писал В. И. Ленин, — высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику… и… преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта».

Прагматистская теория истины использует тот факт, что истинное знание приносит пользу людям и что практическая проверка в конечном счете остается единственным критерием истинности. Но порочность этой теории состоит, во-первых, в неправомерном выводе о том, что если истина полезна, то полезность и есть все содержание истины; во-вторых, в том, что прагматисты отрывают знание от успешного действия. Человеческое действие, как правило, может быть успешным в том случае, если оно опирается на истинное знание тех вещей и их свойств, с которыми приходится действовать человеку. Прагматисты же останавливаются на одном лишь факте полезности идеи или теории, уклоняясь от вопроса о том, почему данная идея могла оказаться полезной Как писал В И Ленин, «для материалиста „успех“ человеческой практики доказывает соответствие наших представлений с объективной природой вещей, которые мы воспринимаем. Для солипсиста „успех“ есть все то, что мне нужно на практике…».

Прагматизм, говоря о практической проверке истин, трактует практику чисто субъективистски, не видя в ней ничего, кроме осуществления целей и намерений отдельного индивида, В действительности же практика как критерий истины — это совокупная общественно-производственная и критически-революционная деятельность масс, деятельность, основу которой составляет взаимодействие человека и объективного мира и изменение человеком окружающей действительности. Поэтому вопреки утверждениям ревизионистов и многих буржуазных философов между прагматистским пониманием практической проверки истины и марксистским положением о практике как критерии истины лежит целая пропасть, отделяющая субъективный идеализм от диалектического материализма

Принципы прагматизма Джеме распространил и на область общественных отношений. Поскольку для Джемса общественная жизнь — это тот же поток субъективно-идеалистически понимаемого опыта, человек оказывается не подчиненным никакой объективной необходимости, он волен выбирать любую линию поведения, руководствоваться любыми моральными нормами и убеждениями Единственная заповедь морали, которая вытекает из учения прагматизма, — это «делать то, что окупается», что дает «платежи».

Развивая свою индивидуалистическую и волюнтаристскую мораль, Джеме выдвигает точку зрения мелиоризма, признающего возможность постепенного улучшения мира усилиями каждого отдельного индивида. Давая теоретическое обоснование американской легенде о равных возможностях, Джеме утверждает, что успех в жизни целиком зависит от энергии и воли личностей, что каждый — кузнец своего счастья, которого он может добиваться любыми доступными ему средствами

Учение Джемса о морали смыкается с его социологической концепцией, в которой он отвергает законы истории и «доказывает», что никакое научное предвидение ее хода невозможно. Джеме защищает волюнтаристскую, антинаучную теорию элиты, согласно которой история общества определяется не деятельностью народных масс, а лишь энергией, волей и индивидуальной инициативой выдающихся личностей, за которыми послушно следуют массы.

Инструментализм Дьюи. Философия Джемса, пленившая умы американской буржуазной публики, имела, однако, серьезные недостатки: крайний субъективизм, слишком явный индивидуализм и откровенный антидемократизм и аморализм в области этики и социологии, неприкрытый иррационализм и воинствующую антинаучность, приводившие Джемса к оправданию спиритизма. Все это ослабляло позиции Джемса в борьбе против материалистического мировоззрения в то время, когда наука приобретала все большее значение. Когда же в годы, последовавшие за социалистической революцией в России, а затем и за мировым кризисом 1929–1933 гг., американская интеллигенция стала все чаще выражать симпатии к марксизму, прагматизм в том виде, который придал ему Джеме, практически сошел со сцены. Он был заменен новой разновидностью прагматизма — инструментализмом Дьюи.

Самая важная причина огромного влияния Дьюи в США состоит, по-видимому, в том, что он чрезвычайно умело использовал две идеи, близкие и дорогие многим американцам; эти идеи — наука и демократия Дьюи претендовал на создание научной философии демократического общества, философии, которая по его замыслу противопоставила бы марксистскому пролетарскому мировоззрению буржуазно-идеалистическое учение, выдержанное в духе «американской традиции». Философия Дьюи должна была сыграть роль преграды, задерживающей распространение марксизма в США, и в значительной мере действительно сыграла такую роль.

Сторонники Дьюи видят одну из его главных заслуг в том, что он разработал «логику науки», теорию научного исследования и применил этот научный метод ко всем отраслям общественной жизни. Однако Дьюи считает науку и научный метод не средством познания объективного мира, а лишь методом, обеспечивающим успешное поведение человека в мире, о котором никакое объективное знание, по сути дела, невозможно. Важнейшее требование «научного метода» Дьюи — отказ от признания объективной реальности как предмета познания Дьюи утверждает, что в процессе познания мы не имеем дела с «предшествующей реальностью», т. е с реальностью, существовавшей до ее познания. Справедливо критикуя тех философов, которые считали познание пассивным созерцанием внешней реальности, Дьюи утверждает, что познание предполагает энергичное вмешательство познающего субъекта в познаваемое явление, активное экспериментирование, которое приводит к преобразованию познаваемого предмета. Однако при этом Дьюи смешивает материальную физическую деятельность человека, изменяющую тот объективный предмет, на который он воздействует, с идеальной познавательной деятельностью, при которой человек лишь все глубже отражает различные стороны познаваемого предмета.

Дьюи абсолютизирует активный характер познавательного процесса настолько, что объективно существующий предмет познания утрачивает свою реальность и исчезает, остается только сам волюнтаристски понимаемый «процесс исследования». Джеме утверждал, что вещи возникают в результате нашей веры в их реальность и представляют собой «объекты верования». Дьюи исправляет Джемса в том духе, что вещи возникают в процессе познания и представляют собой объекты научного исследования, создаваемые этим процессом. Так, например, вода как химическое соединение, обозначаемое формулой Н2О, согласно Дьюи, не существовала до ее исследования, она — результат, продукт химических исследований.

Таким образом, Дьюи фактически отождествляет существование объективной реальности с ее познанием, объективный мир — с научной картиной мира. Изменение наших представлений о предмете, все более глубокое познание его, открытие его новых свойств и сторон расцениваются Дьюи и его последователями как «создание реальности». Если для Беркли «быть — значит быть в восприятии», то для Дьюи быть — значит быть объектом научного исследования. При этом и сам процесс исследования Дьюи толкует превратно. Согласно Дьюи, жизнь ставит человека в различные затруднительные ситуации, в которых он первоначально не знает, как себя вести. Задача мышления — преобразовать «проблематическую», или «неопределенную», ситуацию в определенную, решенную. Для этой цели-человек создает различные идеи, понятия, законы, которые служат ему инструментами для ориентировки в этой ситуации. Они не отражают никакой объективно существующей реальности, а лишь используются в меру их выгодности и Удобства. Наука в понимании Дьюи — это своего рода ящик с инструментами (понятиями, теориями), из которых чисто эмпирическим путем выбираются те из них, которые оказываются наиболее полезными при данных обстоятельствах. Этот грубо эмпирический метод проб и ошибок Дьюи и объявляет экспериментальным методом современной науки. Но современное естествознание является не только экспериментальным, но и теоретическим; его метод предполагает эксперимент, который ставится на основе научной гипотезы и который ведет к широким теоретическим обобщениям. Действительное развитие научного познания ничего общего не имеет с примитивной эмпирической схемой, предлагаемой Дьюи.

Свой «научный метод» — «логику ситуаций» — Дьюи использует для оправдания и защиты «американского образа жизни». Инструментальный метод, по характеристике Дьюи, предполагает свободное, не связанное никакими догмами исследование, постоянно расширяющийся и идущий вперед опыт. Но именно в реализации такого опыта и состоит, если верить Дьюи, сущность американской демократии, которая-де обеспечивает людям возможность беспрепятственного экспериментирования и поисков путей улучшения социального опыта. Однако понимание Дьюи «социального опыта» столь же антинаучно, как и прагматистское понимание опыта вообще.

В общественной жизни Дьюи видит нагромождение социальных событий и влияющих друг на друга факторов. Сваливая в одну кучу различные «взаимодействующие компоненты» социальной жизни, такие, как искусство и политику, воспитание и торговлю, промышленность и мораль, он отрицает определяющее значение какого-либо фактора и закономерный характер общественного развития. С его точки зрения, результаты перекрещивающихся влияний всех факторов и сил, действующих в обществе, не поддаются учету, рациональное познание общественной жизни и создание общественной науки невозможно. Поэтому и при решении социальных проблем Дьюи рекомендует обратиться к тому же «экспериментальному» методу проб и ошибок и с его помощью искать способы улучшения каждой конкретной социальной ситуации.

В области морали этот метод неизбежно приводит к этическому релятивизму. Инструментализм по самой сути дела отвергает какие-либо общеобязательные правила морали и твердые нравственные убеждения; он считает моральные принципы такими же инструментами, как и вообще все понятия. С точки зрения инструментализма моральность поступка должна оцениваться лишь в зависимости от успешности решения каждой отдельной моральной «проблематической ситуации», т. е., по сути дела, совершенно субъективно.

В применении к политическим отношениям развитый Дьюи принцип инструментализма легко может быть использован для оправдания самого безрассудного авантюризма, произвола и любых насильственных действий в качестве средства решения политических проблем. Но основное социальное назначение инструментализма состояло в том, чтобы приучить трудящихся терпимо относиться к капиталистическому обществу, несмотря на все его очевидные пороки и противоречия. Ведь любое социальное зло с точки зрения инструментализма рассматривается как преходящая фаза в незавершенном, незаконченном, но непрерывно растущем опыте, как еще не полностью решенная задача, пли «проблематическая ситуация», которую вполне возможно разрешить, если будут проявлены терпение и изобретательность в поисках соответствующих средств.

Отрицая возможность социологической теории, инструментализм лишает людей перспективы, не позволяет им заглянуть в будущее, а потому и трезво оценить настоящее. Общественный прогресс, по Дьюи, может быть достигнут не путем классовой борьбы и социальной революции, а путем постепенного решения отдельных частных социальных проблем в рамках существующего капиталистического общества. Инструментализм с его проповедью мелких, частичных улучшений как единственной формы социального развития оказался идеальной теоретической базой реформизма и оппортунизма.

Прагматизм господствовал в духовной жизни американского общества в течение полувека. Он оказал огромное влияние на мышление ученых и философов, общественных деятелей и политиков США; его идеи проникли в сознание некоторой части американского рабочего класса. В настоящее время он как самостоятельное философское течение находит все меньше последователей, однако многие идеи прагматизма были восприняты другими философскими течениями и органически слились с ними.

Сам Дьюи в последний период своей жизни начал искать сближения с неопозитивизмом, попытавшись создать некий синтез прагматистских и неопозитивистских идей. Ч. Моррис сделал попытку соединить прагматизм с учением Пирса о знаках и дать систематическую разработку семиотики на прагматистско-бихевиористской основе. Известный американский физик П. Бриджмен воспользовался некоторыми прагматистскими и неопозитивистскими идеями для идеалистической интерпретации метода современной физики в форме «операционализма». Влиятельный американский логик К. Льюис внес принципы прагматизма в проблемы символической логики. По его стопам пошел и известный логик более молодого поколения У. Куайн. Среди наиболее ортодоксальных прагматистов пользуется скандальной известностью С. Хук, «прославившийся» не столько «экспериментальным натурализмом» — его собственным малооригинальным вариантом прагматизма, — сколько попытками прагматистской фальсификации марксизма, антисоветскими выпадами и активным участием в преследовании прогрессивных деятелей США.

Философия прагматизма до настоящего времени используется в США врагами марксизма, пытающимися, в частности, противопоставить беспринципный прагматистский плюрализм единству марксистско-ленинского учения. В последнее время сторонники и комментаторы Дьюи и других основоположников прагматизма нередко предпринимают попытки преодолеть субъективизм этого учения и интерпретировать некоторые его стороны в более «реалистическом» духе. Но прагматизм по самому своему существу есть субъективно-идеалистическая философия, и подобные попытки не ведут ни к чему, кроме эклектического соединения разнородных идей, свидетельствуя лишь о продолжающемся разложении прагматизма.