1.4. Социалистический принцип распределения

Переход важнейших крупных средств производства в общественную собственность создаёт социалистические производственные отношения, и вследствие этого должен коренным образом измениться и принцип распределения в обществе, поскольку отношения распределения также являются аспектом производственных отношений. Производство при социализме осуществляется уже не ради прибыли владельцев капиталов, а для удовлетворения потребностей населения, прежде всего трудящихся.

Поскольку на этот счёт существовало множество широко распространённых экономически безосновательных и утопических представлений (например, что трудящиеся теперь должны получать «полный продукт труда» вместо заработной платы), Маркс, возражая на столь иллюзорные взгляды, был вынужден в «Критике Готской программы»[33] несколько более подробно разъяснить принцип социалистического распределения. Под влиянием Лассаля и остатков утопического социализма эти взгляды попали в программу Социалистической Рабочей партии Германии, образовавшейся в 1875 году при слиянии Социал-демократической партии и Всеобщего германского рабочего союза. Маркс разъяснял экономическую бессмысленность подобных требований, поскольку из «полного продукта труда», то есть из общественного совокупного продукта, всегда необходимо использовать определённую часть для простого и тем более для расширенного воспроизводства в качестве фонда накопления, если общество хочет производить и дальше. Кроме того, известная часть должна использоваться для нужд всего общества, например, образования, культуры, системы здравоохранения, пенсий и т. д. и т. д., поэтому она должна быть включена в фонд общественного потребления. Таким образом, объём «полного продукта труда» уже заметно сокращается, ещё до того, как станет возможно располагать средствами индивидуального потребления.

Таковые теперь должны поступать рабочим в форме заработной платы, однако в первой фазе новой социалистической формации, социализме, по экономическим причинам существует только единственная возможность распределения, а именно — по соответствующему объёму труда, выполненному каждым индивидуумом. Никто не может получить в виде зарплаты для индивидуального потребления ни полной, ни равной части общественного совокупного продукта, поскольку это, во-первых, означало бы экономический крах общества, а во-вторых, привело бы к такому уравниванию, которое задушило бы всякую готовность повышать квалификацию и умножать результаты труда.

Как видим, принцип распределения по труду, сформулированный как «от каждого по способностям, каждому по труду», необходим для социалистического общества, хотя и остаётся в определённой мере несправедливым. А несправедлив он, так как измеряет труд одной мерой для всех индивидуумов, чьи способности однако очень различны, и тем устанавливает естественные привилегии и принижает менее производительных работников. Вместе с тем принцип распределения по труду реализует ту степень социальной справедливости, которая объективно возможна в соответствии со степенью экономической зрелости новой общественной формации в её первой фазе развития. В то же время, благодаря материальной заинтересованности работников в более высокой производительности труда, он создаёт и необходимый стимул для развития производительных сил общества, прежде всего для повышения квалификации производителей. Уже из этого видно, что упрёк, вновь и вновь повторяемый идеологами капитала, будто социализм означает уравниловку и препятствует эффективности и личностному развитию, основывается либо на незнании, либо на сознательной подмене.

Однако, как показал исторический опыт социалистических обществ, практическая реализация такого принципа распределения характеризуется значительными проблемами и трудностями. Ни одно социалистическое государство не решило их удовлетворительно. Этого не произошло среди прочего и потому, что сложные теоретические проблемы политической экономии социализма не получили достаточно глубокой проработки из-за идеологического господства Сталина и его догматических концепций.

В принципе эксплуатация человека человеком преодолевается уже обобществлением большей части средств производства в форме государственной собственности и кооперативной коллективной собственности и введением распределения по труду, поскольку ни один класс или слой отныне не имеет возможности присваивать себе прибавочный продукт, произведённый трудящимися, создавать капитал, накапливать и производительно увеличивать его путём эксплуатации чужой рабочей силы.

Поскольку в социалистическом обществе не существует формы собственности, позволяющей проделывать это, то на его основе и не может возникнуть новый класс — в полной противоположности с распространёнными утверждениями о том, что якобы при социализме возник новый класс в виде правящей бюрократии. На экономической основе общественной собственности это уже невозможно. Даже возможные нарушения социалистического принципа распределения по труду лишь могут послужить индивидуальному преимуществу привилегированных лиц, но не возникновению новых классов. Несмотря на возможные искажения в процессе распределении, произведённый прибавочный продукт в полном объёме поступает в фонд накопления и в фонды общественного и личного потребления. В этих различных формах он служит всем членам общества.

С этим связано большое достижение социалистического общества, уже не знающего безработицы, а именно — высокая степень социальных гарантий для всех членов общества. Они имеют не только гарантированное рабочее место с фиксированным доходом, поскольку право на труд гарантировано законом и обеспечивается юридически. Они могут также пользоваться всеми общественными достижениями, такими как образование (от начальной школы до университета), культура, здравоохранение (включая любые медикаменты), уход за детьми в яслях и детских садах и т. д. — отчасти бесплатно, отчасти по очень низким ценам, так как их финансирование в основном осуществляется из фонда общественного потребления. Этим ещё не достигается полное общественное равенство, но впервые в истории человечества устанавливается реальное равенство возможностей для всех членов общества.

Если в наши дни такие ренегаты, как уже упомянутый Яковлев, утверждают, будто марксизм проповедовал иллюзорные надежды на спасение, которые в практической жизни растворяются в воздухе, то это выдумки. Они отвлекают внимание от задачи исследования истинных причин некомпетентных действий руководителей КПСС. Коллективные и субъективные заблуждения приписываются марксистской теории. Установление и формирование социалистических производственных отношений вовсе не было закончено огосударствлением средств производства и введением социалистического способа распределения по труду, как казалось сталинской примитивной теории социализма. Для того, чтобы социалистические производственные отношения смогли стать общественной движущей силой для непрерывного развития производительных сил и роста производительности труда, они должны быть сформированы так, чтобы возникла максимальная связь интересов с работниками, то есть истинными собственниками, и таким образом — как субъективная сторона производственных отношений — могло возникнуть и сознание собственника с присущим ему практическим поведением. Для этого нужно было наряду с государственной собственностью создать различные формы самоуправления, совместного определения и формирования системы зарплат и налогов, а не удовлетворяться простой формой государственной собственности и её государственным управлением. Сталинский догматизм воспрепятствовал комплексному и детальному развитию и формированию социалистических производственных отношений, и потому они не приобрели достаточно действенный характер материальных стимулов и движущих сил развития производительных сил и роста производительности труда.

В то же время Маркс пояснял, что первая (низшая) ступень нового общества не является конечной точкой, а выступает этапом (фазой) развития новой общественной формации. Невозможно просто ввести её в совершенной форме по намеченному идеальному плану, она должна шаг за шагом поэтапно формироваться в более длительном историческом процессе развития, по мере создания производительных сил и зависящих от них новых производственных отношений. На этот счёт Энгельс писал, что социалистическое общество «не является [...] какой-то раз навсегда данной вещью, а как и всякий другой общественный строй его следует рассматривать как подверженное постоянным изменениям и преобразованиям»[34].

Не гадая о чертах будущего общества, Маркс ограничился решающим прогнозом, который с определённостью можно вывести из экономических закономерностей, а именно, что будущая общественная формация в целом будет основываться прежде всего на общественной собственности на средства производства и что в ней в сущности можно различить две больших фазы развития, в которых критерием такого различия выступит степень экономической зрелости.

Первой (низшей) ступенью развития может быть лишь общество, непосредственно выходящее из недр капитализма и следовательно ещё отягощённое «родимыми пятнами» старого общества.

«Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет ещё родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло»[35].

Здесь уже преодолён классовый антагонизм и, следовательно, постепенно преодолевается также и классовая борьба, но классы, слои и социальная дифференциация ещё остаются, поскольку материальные причины их существования нельзя уничтожить простым решением, а нужно преобразовывать путём долгой экономической и социальной эволюции, то есть в первую очередь прогрессом производительных сил и производственных отношений. Однако на этой фазе развития социализма возникает также возможность вести всё ещё неизбежную классовую борьбу, происходящую наряду с подавлением свергнутых эксплуататорских классов и с постепенным социально-экономическим преобразованием мелкобуржуазных слоёв общества, в наиболее гуманных формах, избегая социальных потерь. Как отмечал Маркс, рабочий класс не может просто отменить классовую борьбу, поскольку она с необходимостью вырастает из экономических условий и противоположности интересов, возникающих из них, но он «создаёт рациональную обстановку, в которой эта классовая борьба может проходить через свои различные фазы наиболее рациональным и гуманным путём»[36].

Впоследствии Сталин утверждал, что классовая борьба должна обостряться по мере развития социалистического общества; это совершенно противоположно взглядам Маркса, равно как и объективным нуждам социалистического развития. Поэтому этот сталинский тезис является вовсе не дальнейшим развитием марксистской теории, а его деформацией и фальсификацией с целью оправдания насильственной практики.

Достигнутая в указанном обществе мера социальной справедливости в то же время ещё связана с элементами социальной несправедливости, которые хоть и смягчаются за счёт фонда общественного потребления, но которых ещё нельзя полностью избежать. Производимое общественное богатство ещё не достаточно велико, чтобы осуществить полное социальное равенство. Общественные отношения и деятельность сохраняют политический характер, так как они являются отношениями между классами и социальными слоями, обладающими как общими, так и различающимися интересами, поэтому государство со своими политическими и юридическими учреждениями (среди которых также и подавляющие, такие, как полиция, суды и тюрьмы) всё ещё остаётся необходимым для регулирования этих отношений и обеспечения соблюдения законов.

Кроме того, пока ещё остаются глубокие различия между физическим и умственным трудом, как и значительное различие в условиях труда и жизни между городом и деревней, поскольку их можно нивелировать и преодолеть лишь шаг за шагом в более длительных временных рамках. В каких конкретных формах это может произойти, будет видно лишь тогда, когда будут существовать необходимые для этого материальные условия, а они в разных регионах мира могут быть весьма различными. Предшествовавший практический опыт социалистического общества Советского Союза, как и других социалистических стран, ещё не позволяет высказать обоснованных оценок того, в каких формах может произойти уравнивание города и деревни.

Духовные, идеологические и моральные пережитки и остатки прошлого в форме общественной и индивидуальной психики, отмеченной эгоистическим мышлением и поведением, традициями и привычками, останутся ещё надолго, пока не будут окончательно отметены. И этого нельзя просто-напросто декретировать либо достичь всего лишь идеологическим и моральным влиянием и воспитанием — для этого нужны стабильные и вошедшие в привычку социалистические материальные условия жизни и соответствующий образ жизни и повседневная культура. А её развитие и формирование — очень долгий и сложный процесс, длящийся поколениями, прежде чем соответствующие образы мысли и поведение станут для большинства населения само собой разумеющейся нормой. Несомненно, что на этот счёт в социалистических странах бытовали весьма упрощённые представления и завышенные ожидания результатов воздействия кодифицированной и пропагандируемой социалистической морали, хотя элементы этого воздействия с ходом общественного развития всё-таки постепенно возникали. Но несмотря на это, предположение, что на основе социалистических отношений за короткий срок возникнет «новый человек», достаточно преувеличено и несвободно от утопически-иллюзорных представлений.