Гомосексуальность не аморальна

ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ однополые браки разрешили в Нидерландах, Бельгии, Испании и Канаде. Кроме того, некоторые страны признают гражданские союзы с аналогичным юридическим статусом. Еще больше стран, где законодательно запрещена дискриминация на основе сексуальной ориентации при аренде жилья и приеме на работу. Но в Индии — крупнейшей в мире демократической стране — секс между мужчинами остается преступлением и по закону карается пожизненным тюремным заключением.

Конечно, суровое наказание за гомосексуальные связи сохраняется не только в Индии. В некоторых исламских странах, в частности в Афганистане, Иране, Ираке, Саудовской Аравии и Йемене, содомия — преступление, за которое полагается наказание вплоть до смертной казни. Но легче понять живучесть таких законов в тех странах, где, нравится это кому-то или нет, в уголовное право плотно вплетена религиозная догматика, — в отличие от светской демократии вроде Индии.

Кто бывал в Индии и видел в местных храмах каменную резьбу, изображающую откровенные сексуальные сцены, не может не знать, что индуизм относится к сексу совсем не так чопорно, как христианство. Индийский запрет на гомосексуальность восходит к 1861 году, когда страной правила Британия и насаждала там викторианскую мораль. По иронии судьбы, сама Британия уже давно отказалась от подобных запретов, в то время как в Индии этот реликт колониального законодательства сохранился.

К счастью, фактически в Индии за содомию к суду не привлекают. Но сам закон дает почву для шантажа и запугивания гомосексуалистов и очень осложняет работу просветительских организаций, рассказывающих населению про ВИЧ и СПИД.

Викрам Сет, автор «Подходящего жениха» (A Suitable Boy) и других превосходных романов, недавно обратился к правительству Индии с открытым письмом, где призвал отменить закон против гомосексуалистов. Под его письмом уже подписались многие известные индийцы, другие, в том числе нобелевский лауреат Амартья Сен, высказались в его поддержку. Сейчас в Верховный суд Дели поступил официальный запрос об отмене этого закона.

Примерно в то же время, когда в Индии ввели законодательный запрет на содомию, писал свое знаменитое эссе «О свободе» Джон Стюарт Милль. В нем он сформулировал следующий принцип: «…Проявлять власть над членом цивилизованного общества против его воли допустимо только с целью предотвращения вреда другим… Его собственное благо, физическое или моральное, не может служить для этого основанием… Собой, своим телом и сознанием индивид распоряжается единолично».

С принципом Милля согласны не все. Известный британский философ права XX века Герберт Л. А. Харт отстаивал его сокращенную версию. Так, Милль утверждает, что благо индивида, «физическое или моральное, не может служить достаточным основанием» для вмешательства государства, в то время как Харт признает физическое благополучие индивида «достаточным основанием» в тех случаях, когда человек явно действует во вред себе, а ограничение его свободы незначительно. Например, государство вправе потребовать, чтобы водитель пристегивал ремень безопасности или чтобы мотоциклист надевал на время поездки шлем.

Но Харт решительно отделяет этот правовой патернализм от правового морализма. Он отвергает запрет на действия, которые не причиняют физического вреда, на одном только моральном основании. Государство, по его мнению, не имеет права карать за гомосексуальность на том основании, что она аморальна.

У такой аргументации есть одно слабое место: непонятно, почему правовой патернализм — это нормально, а правовой морализм — нет. Те, кто считает, что это разные вещи, часто требуют от государства нейтралитета по отношению к конкурирующим моральным идеям, но возможен ли он? Будь я защитником правового морализма, я бы возразил, что широко распространенная уверенность в том, что поездка на мотоцикле с развевающимися волосами стоит риска разбить голову при крушении, — это по сути суждение моральное.

Более убедительное возражение на преследование гомосексуальности — отрицание лежащего в его основе убеждения, что секс по взаимному согласию между однополыми взрослыми аморален. Иногда гомосексуальность обвиняют в «противоестественности» и даже «извращении нашей природной сексуальности», видимо имеющей смысл единственно ради размножения. Но с тем же успехом можно назвать заменитель сахара извращением вкуса, назначение которого — помогать нам в поиске питательной еды. Вообще ставить знак равенства между «естественным» и «благим» следует с большой осторожностью.

Почему невозможность зачатия при гомосексуальном половом контакте делает его аморальным? Особенно странной такая логика выглядит в перенаселенных странах вроде Индии, с ее продвижением идей контрацепции и стерилизации. Если та или иная сексуальная активность удовлетворяет ее участников и никому не причиняет вреда, что в ней аморального?

Главная беда законодательного запрета на однополый секс не в том, что государство пытается посредством правовых норм предписать гражданам некий тип морали, а в том, что такой запрет основан на ошибочной вере в аморальность гомосексуализма.

Project Syndicate, 16 октября 2006 года