4. Обычные неверные представления о Фоне

Существует несколько аспектов непонимания значения гипотезы о Фоне, и я хочу их устранить прямо сейчас. Во-первых, много философов, познакомившись с гипотезой о Фоне, обескуражены ею в высшей степени. Им вдруг кажется, что значение, интенциональность, рациональность и т. д., каким-то образом оказываются под угрозой, если их применение основывается на случайно существующих биологических и культурных фактах, связанных с человеческими существами. Некоторых особо чувствительных философов повергает в панику осознание того обстоятельства, что проект основания интенциональнос-ти и рациональности на некотором чистом фундаменте, на некотором множестве необходимых и бесспорных истин ошибочен в принципе. Некоторым людям даже кажется, что невозможно иметь теорию Фона, потому как Фон есть предпосылка всякой теории, и в некоторых крайних случаях даже кажется, будто любая теория невозможна, потому что теория опирается на зыбучие пески необоснованных предположений.

Я хочу заявить против этого взгляда, что открытие Фона показывает только то, что определенная философская концепция была ошибочна. Оно не угрожает ни одному аспекту нашей повседневной жизни, включая нашу повседневную теоретическую жизнь. То есть, это открытие не показывает, что значение и интенциональность являются неустойчивыми или неопределимыми, что мы никогда не может добиться того, чтобы нас понимали, что коммуникация невозможна или деформирована; оно просто показывает, что все это функционирует на фоне случайно существующего множества Фоновых способностей и практик. Более того, тезис о Фоне не показывает, что теоретизирование невозможно, напротив, Фон сам кажется мне прекрасной почвой для теоретизирования, что, как я надеюсь, иллюстрирует эта глава.

Также важно указать на то, что Фон не имеет метафизических импликаций, так как он является свойством наших представлений о реальности, а не свойством репрезентированной реальности. Некоторые находят привлекательным, что из гипотезы о Фоне вытекает, что реальность так или иначе сама становится относительной к Фону и, следовательно, отсюда должна следовать разновидность релятивизма или идеализма. Но это ошибка. Реальный мир вообще не беспокоит то, как мы его представляем, несмотря на то, что наша система репрезентации требует множество нерепрезентативных способностей для того, чтобы работать; реальность, для репрезентации которой используется эта система, сама не зависит от этих способностей, или же от чего-либо еще. Короче говоря, Фон не угрожает нашей убежденности в существовании внешней реальности, или корреспонденткой концепции истины, или возможности прозрачной коммуникации, или возможности логики. Однако он позволяет иначе взглянуть на эти явления, потому что они не могут обеспечить трансцендентальные обоснования для наших рассуждений. Напротив, исходная предпосылка наших рассуждений состоит в том, что мы допускаем эти явления.

Одно неправильное понимание Фона, чрезвычайно важное в теориях интерпретации текста, состоит в ошибочном предположении, что любое понимание должно включать некоторый акт интерпретации. Из факта, что всякий раз когда кто-то понимает что-то, он понимает это определенным образом, но не другим, и из факта, что альтернативные интерпретации возможны всегда, просто не следует, что во всех рассуждениях мы вовлечены в постоянные “акты интерпретации”. Чье-либо непосредственное, нормальное, мгновенное понимание выражения всегда возможно только относительно Фона, но из этого не следует, что здесь есть некоторый отдельный логический шаг, некоторый отдельный акт, включенный в нормальное понимание. Та же ошибка делается в тех теориях познания, которые утверждают, что мы должны производить умозаключение, если мы смотрим на одну сторону дерева и при этом знаем, что дерево имеет обратную сторону. Напротив, единственное, что мы здесь делаем, так это просто видим дерево как реальное дерево. Конечно, при наличии другого Фона можно интерпретировать восприятие каким-то иным образом (например, видеть это как двумерную сценическую декорацию дерева), но из факта, что возможности альтернативных интерпретаций открыты, не следует также, что обычное восприятие всегда включает акт интерпретации или что при этом совершается ряд заключений, протекающих в актуально темпоральных психических процессах и завершающихся выводом о не воспринимающихся данных на основании воспринимающихся.

Фон никоим образом не является системой правил. В этом последнем допущении, как мне кажется, состоит слабость понятия дискурсивной формации Фуко (1972) и раннего исследования практики Бурдье в Очерке теории практики (1977). Оба думали, что правила неотъемлемы от тех типов явлений, которые я рассматриваю. Но важно видеть, что правила имеют применения только относительно Фоновых способностей. Правила не интерпретируют сами себя, и, как следствие, они нуждаются в Фоне для функционирования; сами по себе они не объясняют и не конституируют Фон.

В свете этих размышлений, иногда кажется, что будто Фон не может быть репрезентирован или сделан вполне явным. Но такая постановка вопроса уже содержит ошибку. Когда мы так говорим, мы уже имеем определенную модель репрезентации и эксплицитности. Проблема в том, что эта модель просто неприложима к Фону. Конечно, Фон может быть репрезентирован. Итак, мы говорим “Фон”. Это выражение репрезентирует Фон и, разумеется, Фон может быть “полностью эксплицирован” при помощи того же выражения — или при помощи написания книги о Фоне.

Дело в том, что мы имеем модель эксплицитности для репрезентации психических состояний, которая состоит в производстве предложений, которые имеют то же самое интенциональное содержание, что и репрезентированные состояния. Верование, что вода мокрая, я могу сделать полностью эксплицитным, сказав, например: это верование, что вода мокрая. Но поскольку Фон не имеет никакого интенционального содержания, в этом смысле мы не можем репрезентировать его так, как если бы он состоял из множества интенциональ-ных содержаний. Это не означает, что мы не можем описать Фон, или что его функционирование не может быть проанализировано, или что-нибудь в таком духе. Я пытаюсь обнаружить подступы к началу анализа Фона.