39

39

Ракетоплан летел к горам, в которых были их убежища.

— Устал? — спросил Конбр полулежащего в своем кресле Горгла.

— Ну, да. Всё ж время пришлось быть начеку: не ужалят ли в любой момент эти серпы. Но больше одного раза не посмели: боялись. А ты разве не устал? Такие речи произнёс.

— Ты тоже: горжусь. Будем показывать их записи учащимся. Кстати, ты сумел принять и записать всё, что транслировалось?

— Да: помех не было. А что?

— Хочу прослушать речь Погра: что-то беспокоит меня.

— Повтори-ка еще раз это, — сказал он, когда прослушали произнесенное Погром:

«Молодые не способны и ко многому другому. В первую очередь, к самодисциплине: кто справится с разрушительным их действиям, если они выйдут из-под контроля даже Конбра, надеющегося возглавить их? И что тогда? Не сдерживаемые никем, они нанесут всему — науке, производству, самому образованию — непоправимый ущерб».

Насторожился и Горгл:

— Не намёк ли на то, что они рассчитывают на это? Что тогда мы не будем едины, и с нами можно будет справиться? Ты об этом сейчас подумал, командир Конбр?

— Да. И не только. Это удобный повод для срыва голосования: наши требования для них неприемлемы — они их ни за что не примут.

— Это понятно. Значит…

— Значит, надо не откладывая разослать наши группы по всем учебным центрам. Путь следят непрерывно и предотвращают возможные попытки броситься мстить мудрым и педагогам.

— Прямо сейчас?

— Немедленно: это самое опасное. Радируй.

— Сигнал 21.

— Правильно: предотвращение актов мести, выполнение — сразу.

— Отправил. А мы что будем делать?

— А нам с тобой положен отдых: заработали. И нас там ждут: Сиглл и моя дочка.

— Валж тоже ждет тебя.

…Но их опередили.

В убежище их, и правда, ждали с нетерпением. Хотя и немногие: только те, кто не отправился патрулировать учебные центры — Сиглл, Валж, Маркд и дежурная охрана.

К счастью, рассказывать ничего не требовалось. Трансляцию суда все находившиеся в убежищах видели: установив в отдалении от них приемные антенны, от которых протянули кабели. Поэтому можно было пойти обоим отдыхать.

И Сиглл сразу увела Горгла в их комнату, Конбр последовал за Валж в свою.

Она обняла его сразу, как только дверь задвинулась. Прижалась и долго не отпускала.

— Пусти, — наконец сказал он. — Я уже есть захотел.

— Ой, прости: я об этом не подумала. Сейчас, — стала вызвать она робота с ужином.

Потом, пока он ел, молча сидела напротив и неотрывно на него смотрела. А он не торопился: устал неимоверно — медленно откусывал и не сразу проглатывал, наслаждаясь вкусом мяса молодого суса.

Только когда он насытился, она придвинулась к нему, снова обняла.

— Вы разве совсем не ели: даже после суда?

— Просто еще не лезло. А сейчас я и парльсинчик пососать не откажусь.

— Тебя, что, не удивляет, что я здесь, а не улетела вместе с остальными?

— Нет. А почему меня это должно удивлять? Впрочем, я уже плохо соображаю: прости. Ну, наверно, оставили в охране: да?

— Нет: другое совсем. Хочешь знать, почему?

— Еще бы!

— Потому что у меня менструация вовремя не началась. Не поняла, почему, но Валж, когда ей сказала, ощупала меня и потом сказала, что я беременна. Она, оказывается, столько знает, эта примитива Валж. Еще и сказала об этом, когда группы после вашей радиограммы собирались, чтобы улететь патрулировать. Представляешь: кричала, что мне надо теперь быть осторожной, а то ребенок может родиться плохой. Мы все не понимаем, а она понимает и без доктора: не одного уже родила. Что не пустит меня. Вот такая она, наша Валж!

— Наша?

— Конечно. Хорошая она, добрая. Сказала, что будет смотреть за мной, чтобы я, совсем ничего не зная, не делала, что нельзя. И что роды примет.

— Значит, нас будет трое? Да, Сиглленыш?

— Ну, да. И мы все будем любить друг друга: так говорила Цангл.

— Конечно: он уже не будет знать то, через что мы с тобой прошли. Пусть только родится: ты слушайся Валж, Сиглленок!

— И ты береги себя. Как я испугалась, когда робот-убийца летел на тебя!

— Ерунда. Нажал кнопку, и он сдох. Командир — гений, всё-таки: такие излучатели создал. Ты видела ведь: они чуть в штаны свои экскременты со страху не вывалили.

— Знаю, ты у меня храбрый. Наверно, другого я бы и полюбить не смогла бы. — Откуда ей было знать, что повторила она слова земной женщины Малгхи, родившей ребенка своему мужу, бунтарю Александру.

Конбр, уставший не меньше Горгла, так же неторопливо откусывал и потом проглатывал мясо. Совсем другое, чем ел Горгл: боса, а не суса — к тому он питал какое-то непонятное отвращение. Смотрел, как сидящая напротив Валж кормит грудью маленькую дочь, и умиротворение смывало возбуждение сегодняшнего дня.

— Она не плакала? — спросил он, проглотив кусок.

— Нет: зачем ей плакать — я же рядом. Ведь никто не забирает её у меня: не увозит. Хорошо это! Там всегда забирали и следующий раз привозили кормить другого ребенка.

— А которого ты родила больше не привозили?

— Иногда привозили: да. Иногда нет: совсем. Маленькие быстро меняются, но своего я обязательно узнавала.

— Как?

— Узнавала почему-то. Чувствовала, что мой.

— Ты их любила?

— А как их можно не любить, маленьких? Всех: и своих, и других. Роженица с ними долго: вынашивает сначала; кормит, когда родит; потом снова вынашивает и снова кормит.

— И ухаживает?

— Другие: которые уже вынашивать и рожать не могут, старые — они. Роботы больше, но они ведь не приласкают. Да: плохо. Хорошо сейчас.

— Здесь?

— Здесь: с ней. И с тобой. Её никуда у меня не забирают. Если заплачет, на руки возьму, поговорю с ней. Я её люблю. Тебя тоже: ты её отец. А я её мать теперь, да? Я тебе сама потом еще рожу: как Сиглл скоро Горглу своему — она мне сказала, как можно без операции. Соитием, сказала: а что это не сказала — я ведь не знаю. А ты знаешь?

— Да, знаю.

— Покажешь?

— Объясню. Не сейчас. Потом.

— Ладно. Только лучше покажи: понять мне легче.

— Так говоришь, Сиглл беременна?

— Вы тут никто ничего не понимает: она тоже. Я только. У неё задержка кровей была ведь.

— Только из-за этого бывает?

— Такая большая? Я что: не знаю? А она совсем ничего не знает и не понимает. Собралась лететь куда-то: разве ей можно? Нельзя: я и не дала. Ничего не дам ей делать, если не то захочет.

— Вот ты какая! Молодец!

Разговор прервал сигнал вызова. На экранчике радиобраслета появился Маркд: сильно возбужденный.

— Командир, только что поступил сигнал от седьмой группы: гимназисты четыреста пятой гимназии на острове Ваардар захватили своего педагога, заставили его вызвать ракетопланы и полетели в Город Мудрости. Грозились припомнить мудрым их отбраковку с ликвидацией. Так сказали оставшиеся там, избитые почему-то.

— Сообщи Горглу: пусть готовится к экстренному вылету. Сообщи и Варлху: пусть пришлет двойной комплект роботов. Выполняй!

— Я полечу с вами, командир.

— Ни в коем случае! Остаешься в убежище.

— Командир, меня они скорей послушаются. Тебя они еще не знают, Горгл старше их. А я как раз почти их ровесник.

— Ты землянин. И выглядишь из-за своей мускулатуры старше.

— Так и хорошо, что землянин: им интересней меня слушать. Вот увидишь. Возьми с собой: не пожалеешь.

— Я обещал твоей матери…

— Но я внук Дангкха: я должен сейчас быть с вами там.

— Командир Конбр, он прав: он сумеет лучше нас, — сказал появившийся без стука в дверь Горгл. — Я сам обеспечу его безопасность: отдам ему свой аппарат. Он сможет в случае необходимости включить защитное поле: против их камней это вполне достаточно.

И под их напором Конбр вынужден был согласиться.