69
69
— Было ли подобное на Гардраре?
— Нет.
— Ты уверен?
— Да. Мы же прошли более долгий путь общественного развития, и слишком давно религия была объявлена заблуждением, порожденным недостаточным уровнем знаний. А раз так, то её больше нет места: людхи должны были полностью от неё очиститься.
И очистились: уничтожили все религиозные книги — едва ли что-то осталось. Как и подобия ваших храмов, где до самого их конца безжалостно сжигались многочисленные человеческие жертвы грозным богам космоса, имен которых теперь никто даже не знает.
Подобное возродили потом, уничтожая тех, кого отбраковывали. Так же — не жалея — совершенно: людхи были более бессердечными, чем люди.
К сожалению, мне почти нечего больше сказать, мой старший брат Дангкх. Поэтому давай снова вернемся к тому, что удалось вам обнаружить в архиве Ларлда Старшего.
— Как я уже сказал тебе, почти ничего. Только то, что нашел там Марк, имя которого дали мы Марику.
Как оказалось, Лал в определенной степени пересмотрел свои взгляды на религию. Основным предметом рассмотрения успел он сделать книги, входящие в так называемый Танах, то есть древнейшую часть Библии, с которой был знаком, еще когда начинал делать свою докторскую диссертацию.
«Шесть из десяти заповедей древнейшей части Библии, Торы, кажутся мне нисколько не устаревшими и сейчас.
В пятой заповеди сказано: Почитай отца твоего и мать твою, как повелел тебе Г-сподь, Б-г твой, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Г-сподь, Б-г твой, дает тебе. Кто сейчас знает своего отца или свою мать? Ведь оттого творится сейчас то, что значительная часть людей превращается даже не в рабов, а чуть ли не домашних скотов.
В шестой: Не убивай. А мы убиваем: доноров, подопытных. Не из жестокости, правда: исключительно «для пользы дела».
В седьмой: Не прелюбодействуй. А чем мы все занимаемся? Иначе, как промискуитетом не назовешь. Сколько-то постоянные связи, где присутствует определенная привязанность друг к другу, ведь являются редчайшим исключением.
В восьмой: Не кради. Иначе говоря, не бери не свое — тайно, без согласия владельца. Ну, так именно это делается с неполноценными донорами-смертниками: внушая им ложную мысль, что будущее у них еще счастливей, и они с нетерпением дожидаются «переезда», для которого старательно тренируются.
В девятой: Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Мы мысленно произносим, что неполноценные вообще не могут считаться людьми в полном смысле. Это открыто высказали некоторые в пылу полемики о допустимости употребления в пищу мяса неполноценных: я слишком хорошо запомнил.
И в десятой заповеди: Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего. То есть, имущества другого: но что теперь является главным имуществом этого другого? Ничего из перечисленного: только большая научная слава, предоставляющая координационное разрешение на проведение сложных и энергоемких экспериментов и увеличение фонда времени использования суперкомпьютеров. И как не пожелать того: недаром были попытки плагиата, повлекшие наказание длительным всеобщим бойкотом».
— Но это еще больше можно отнести к нам, людхам. Сразу две заповеди: нет ни отцов, ни матерей — убивали в неимоверных количествах собственное потомство. Насчет прелюбодейства — много хуже, чем у вас: совершенно не признавая примитивных людхами, беспорядочный секс с ними был, вообще, подобен скотоложству.
А заповедь «не кради» была уже точно не про нас! То, что ты рассказывал о плагиатах на Земле было еле слышным шепотом по сравнению с оглушительным громом на Гардраре. Почти каждый неудержимо желал отобрать у другого его славу и номер, не останавливаясь ни перед каким лжесвидетельством.
Но продолжай, пожалуйста. Или больше ничего сверх того, что сказал?
— Увы: почти ничего. Можно сказать, одна единственная фраза из древнего молитвенника. Упоминание о грехе, в котором каются и просят прощения. Но в ней-то, наверно, и содержится ключ к разгадке. Вот она: «И за то, что полагались только на собственный разум».
Понимаешь, дорогой мой Конбр, об опоре именно на разум мне пришлось услышать еще до того, как мы получили доступ к архиву Лала. От человека, являвшегося полным антиподом его: небезызвестного тебе крупнейшего генетика Йорга. Единственного, скорей всего, кто считал социальное расслоение людей на интеллектуалов и «неполноценных» ценнейшим шагом исторического развития на Земле: а потому страшный для всех научный кризис — необходимым благом. Того, кто боролся против Лала, а потом против нас.
Сделал попытку убедить меня после похорон нашего Малыша, не вышедшего из анабиоза во время возвращения на Землю, признать его и тогдашних генетиков правоту и прекратить пропаганду взглядов Лала. Вот, послушай!
«Я понимаю, что каждый имеет право на ошибки, — но из них необходимо своевременно делать соответствующие выводы.
— Какие же?
— Воспроизводство должно производиться на основе существующих научных методов. С помощь правильного, основанного на достижениях генетики, подбора с использованием всего генофонда Земли, осуществляемого путем перебора и обработки всего массива информации суперкомпьютером.
— И это гарантирует от нежелательных последствий?
— Да, с очень высокой степенью надежности. А в вашем случае — один из детей, если бы не погиб, стал бы отставать в развитии.
— Наверняка?
— Семьдесят процентов вероятности. Достаточно много. Я не отрицаю, что существующий метод подбора тоже не имеет стопроцентной гарантии — но, все же, гораздо надежней. Тебе трудно возразить против этого!
— Тем не менее — я попробую. Чем ты можешь объяснить стабильно высокий процент появления неполноценных, существовавший до начала ограничения отбраковки? Один на десять, не так ли?
— Да. Значительно меньше, чем в вашем случае. Но он был неизбежен: законы генетики носят статистический характер, и других быть не может. Ты это знаешь. К тому же, уровень требований к интеллектуальным способностям человека необычайно высок и не может быть снижен — наоборот, непрерывно повышается.
— Как же объяснить принятие снижения отбраковки?
— Как жертву неизжитым эмоциям, которую в период кризиса себе не могли позволить. Отдача от тех, кто только благодаря введению ограничения отбраковки будет заниматься нормальным трудом, недостаточна, чтобы окупить усилия на их вытягивание до предельного уровня. Это придется понять.
— Понять придется не только это. И то, что есть человек, каким он может и каким не должен быть ни при каких условиях. И что необходимо ему. Понять все это — еще раз. И может быть, не последний.
— Это был достаточно больной вопрос в каждую эпоху.
— Но всегда — неизбежный.
— И который каждый раз будет решаться по-разному. Меняются условия — и с ними взгляды, философия и мораль.
— Но — не безгранично. Есть черта, пересекать которую нельзя будет — никогда.
— Но отодвинуть саму черту? Если это окажется разумным? Даже вопреки эмоциям, которые мешают? Ведь разум выше эмоций, — человек должен пользоваться не ими.
— Без них он был бы намного сильнее?
— Безусловно.
— И перестал бы быть человеком. Стал бы бездушным роботом.
— Я не приемлю слово «душа». Оно годится только для поэзии. Я — за разум. Чистый разум, дающий безграничное господство над природой».
— Понимаешь: опять разум — чистый разум. Непогрешимый, почему-то.
— А еще и то, что было в речи жреца мистиков, произносившего в рассказе вам Ларлда проповедь. Помнишь? «Мир погряз в заблуждениях: люди, поверившие, что с помощью разума можно совершить всё, убедились в своем бессилии — мир катится в бездну».
— Да, именно так. Сочли разум всемогущим, а себя возомнили пределом совершенства во Вселенной. А так ли на самом деле? Имеем ли хоть какое-то доказательство этого? А может быть, просто пренебрегли доказательством иного, когда отвергли религию?
— Скорей всего. Ведь и люди и людхи — все без исключения — не случайно же имели какие-то религии, которыми признавалось существование высших существ — богов, духов. И даже Единого Б-га, всеобъемлющего вселенную и управляющего всем — Творца и Мирового Разума. Пользуюсь исключительно земными понятиями, полученными от тебя, старший брат: то, что было у нас, пока еще покрыто неизвестностью.
— Ты правильно всё запомнил. Но есть свидетельства того, что монотеизм на самом деле старше политеизма. В той же Торе встречаем: «и Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, — он был священник Б-га Вс-вышнего, — и благословил его, и сказал: благословен Аврам от Б-га Вс-вышнего». Упоминается Всевышний Б-г и в повествовании о прорицателе Валааме, который по Его велению произнес благословение вместо проклятия.
То, о чем повествует Тора, было, повидимому, не появлением, а возрождением старой веры в Высшую Силу, бестелесного Единого Б-га. Согласно Торе Его и признавали первыми созданные Им Адам и Ева. Затем их праведный потомок Ной, спасшийся во время всемирного потопа на Земле, о котором остались предания чуть ли не всех существовавших народов.
Совершенно непохожий на многочисленных богов различных земных пантеонов. Бессмертных, могущественных — но в остальном мало отличавшихся от людей: похотливых, коварных, нечестных. И только Единый Б-г неоднократно повторяет в Торе: «Будьте святы, ибо свят Я, Г-сподь, ваш Б-г». И дал главные десять заповедей, которые им надо выполнять для этого. И другие: в том числе «Люби ближнего твоего, как самого себя». А потому: не превосходит ли мудрость Его нашу?
— Трудно не верить, что не так. Но почему ж тогда смогли поверить в каких-то слишком похожих на самих людей многочисленных богов, забыв Его? Почему?
— Сохранившиеся мифы и сказания древнейших цивилизаций на нашей планете давали возможность предположить, что ими сочли посетивших её инопланетян. Огромных размеров, обладавших несравнимо большей по сравнению с людьми продолжительностью жизни — оттого казавшимися бессмертными. Владеющих знаниями и технологиями, благодаря которым то, что в состоянии были делать они, казались чудесами. И многим другим, недоступным пониманию людей.
Источники самого древнего народа, шумеров, и нескольких других народов, унаследовавших их культуру, позволили создать гипотезу, что это были аннунаки, «пришедшие с небес», явившиеся с некой планеты Нибиру для добычи необходимых им цветных металлов. Эти боги затем получили новые имена у других народов. Но вера в них почти вытеснила веру в Единого.
Однако, в XXI или XX веке до начала существовавшего когда-то на Земле летоисчисления последователь веры в него, носивший шумерское имя Аврам, вместе с теми немногими, кто разделял с ним эту веру, ушли из шумерского города Ур в страну Ханаан. Аврам затем принял имя Авраам и стал прародителем нескольких народов, из которых потомки внука его, Яакова, составили народ, чьей религией стала тогда вера в Единого Б-га.
Немногочисленный, он дважды терял свою государственность — последний раз на целых восемнадцать веков — и находился в изгнаниии, живя в других странах, где подвергался за приверженность своей вере преследованиям и истреблению со стороны господствующих там двух более поздних монотеистических религий. Не исчезнуть как народ дала ему только приверженность своей вере и надежда на появление избавителя — Мессии, после пришествия которого воцарится всеобщий мир среди всех народов на Земле. Как сказал один из их замечательных поэтов, всё это время Тора оставалась их портативной родиной.
Наконец, в XX веке, но уже после начала того летоисчисления, когда пытались полностью уничтожить его, им удалось воссоздать свое государство и затем отстоять его в войнах с врагами. И тогда же произошло то, что только лишь казалось чудом.