5. Практический «поворот» в социологии права XXI века

5. Практический «поворот» в социологии права XXI века

Современное (постсовременное), «постметафизическое» мышление (по терминологии Ю. Хабермаса) характеризуется практическим «поворотом», дополняющим лингвистический и антропологический «переломы» в социогуманитарном знании. Лингвистический «поворот» акцентирует внимание на знаково-символическом опосредовании всех социальных (и правовых) явлений. Любое действие, предмет, сам человек становятся социальными явлениями, только будучи означенными и осмысленными в знаково-символических формах. Язык (точнее - человек, использующий язык) обозначает актами номинации, классифицирует, категоризирует и квалифицирует социальные ситуации, превращая некоторые из них - представляющиеся наиболее значимыми - в правовые. Таким образом, конструирование и воспроизводство правовой реальности происходит с помощью знаковых форм, наиболее важной из которых является язык[1385].

Антропологический «поворот» полагает человека во всех его проявлениях, прежде всего, как существа социокультурного, центром социальности и, тем самым, правовой системы. Именно человек создает правовую реальность, он же ее воспроизводит своими действиями и ментальной (психической) активностью. Поэтому субъектом права эмпирически всегда является человек - носитель статуса физического или должностного лица, либо коллективного субъекта.

Суть практического «поворота» применительно к юриспруденции состоит в том, что право существует только в том случае, если оно (его знаковое выражение) действует, т.е. претворяется в практиках людей - носителей правовых статусов. Действие (а значит - и бытие) права - это поведение и ментальные (психические) активности людей, взаимодополняющие и взаимообусловливающие друг друга как идеальное (психическое) значение и персональный смысл дополняет практическое действие и его результат, а не вступление в силу нормативного правового акта. Соотнесение своего представления, выраженного в ожидании, с нормой права - обезличенным (обобщенным и социально значимым) Другим (его образом), воплощаемым персональным человеком и типизированной ситуацией - и реализация его (представления - ожидания) в юридически значимом поведении и есть бытие права.

Такой подход предполагает переосмысление практически всех юридических категорий с формально-догматической на социолого-практическую. Система права, в таком случае, - это ментальные представления (и ожидания), воплощаемые в массовые практики в масштабах социума, соотносимые с господствующими (официальными) системами знаков. При этом действия и социальные представления референтной группы конструируют и трансформируют систему знаков (законодательство). То же самое касается и отдельной нормы права: это социальное представление, выражающее правовые статусы применительно к типовой ситуации и их воплощение в массовых практиках. Важно иметь в виду, что социальные представления и практики складываются из представлений и действий отдельно взятых индивидуумов и включают их личностное, неявное (или фоновое) знание[1386]. Механизм преломления законодательства в социальные представления и господствующие практики всегда соотносимый с этим личностным знанием должен стать объектом пристального внимания социологии права, если она претендует на то, чтобы стать основой практической юриспруденции.

219.

Практический поворот в социологии права призван показать, как именно конструируется правовая система и как она воспроизводится. Очень важным в этой связи является процесс создания реифицирующих понятий, юридических конструкций, составляющих догму права. Юриспруденция не может существовать без них. Но задача социологии права состоит как раз в том, чтобы «расколдовать» их якобы естественность, продемонстрировать их сконструированность и оценить эффективность, чтобы вовремя изменить. «Расколдовывание» реифицирующих понятий предполагает анализ первичного «произвола» (по терминологии П. Бурдье, заимствованной у Б. Пасаля) и его последующей социальной амнезии - институционализации на основе формирования массового поведения и социального представления, в котором эта многократно повторяющаяся деятельность воспринимается и закрепляется в ментальной (психической) форме. Принципиально важная роль в этом процессе принадлежит правящей элите и референтной группе. Выявление интересов, которые преследуются и теми, и другими и их последующей объективации в социальных представлениях и практиках - важнейшая задача социологии права[1387].

Еще более важной задачей, позволяющей повернуться социологии права лицом к практическим нуждам юриспруденции, является демонстрация действия права. Что означает эта фраза? В догматическом смысле слова - юридическое действие, т.е. вступление в силу нормативного правового акта. В социологическом же смысле - это многоуровневая деятельность[1388] по трансформации мировоззрения в принципы права, юридические конструкции, систему форм внешнего выражения норм права, господствующие методики практической деятельности, традиции и обычаи, в которых воплощаются массовые практики, трансформация всего этого в навыки (личностное знание) конкретного человека в соотнесении с его интересами (которые, в свою очередь, представляют собой пересечение интересов социальной группы и личных мотивов).

В этом процессе, выражающем сущность практического поворота, принципиально важную роль играют господствующие в соответствующей сфере юриспруденции практики, социальные представления о праве (типичных юридически значимых ситуациях), личностное фоновое знание (или юридические личностные стереотипы), персонализация типизации и идеализации, индивидуальные смыслы, которыми персонализируются господствующие значения применительно к юридически значимым ситуациям в их интерпретации, а также мотивация.

Практики субъектов права представляют собой массовые многократно повторяющиеся юридически значимые действия субъектов права, складывающиеся на основе социальных представлений о типичных правовых ситуациях. Они формируются как седиментации и хабитуализации индивидуального опыта в соотнесении с образами о должном, которые, в свою очередь возникают на основе норм права, методик применения норм права, рекомендаций опытных специалистов и т.п.

Юридические практики с антропологической точки зрения можно рассматривать как ритуалы: «телесные, перформативные, экспрессивные, символические, регулярные, неинструментальные, эффективные [практики - И.Ч.]; они имеют повторяющийся, однородный, ограниченный во времени и пространстве, публичный и операциональный характер; ритуалы — это институциональные образцы, в которых инсценируются коллективное знание и коллективная практика в том смысле, что подтверждается самопредставление и самоинтерпретация институционального или общественного порядка. /.../ Ритуалы вплетены в отношения власти и структурируют социальную действительность; они создают и изменяют порядок и иерархию. Для их инсценирования и исполнения требуется ритуальное знание. Это знание практическое, приобретаемое миметически при участии в ритуальном процессе. Как таковое оно есть чувственное знание, миметический характер которого гарантирует его перформативную силу»[1389]. Именно ритуалы с помощью мемезиса и перформативности «учреждают сообщество» порождая чувство сплоченности[1390].

Там же. С. 55. В другой работе К. Вульф пишет: «Ритуалы создают сообщество. Без них сообщества немыслимы. Поскольку сообщество формируется в ритуальных действиях и благодаря им. Сообщества—причина, процесс и последствие ритуалов. Через символическое и перформативное содержание своих ритуальных действий сообщества создают и стабилизируют свою идентичность. Ритуалы создают порядок, в формировании которого участвуют все, даже если с различными возможностями воздействия. Этот порядок реален и одновременно укоренен в воображаемом участников ритуала; тем самым он придает участникам уверенность в предсказуемости действий других участников ритуала. Ритуальное обрамление создает подобие между действиями в повседневной жизни». - Вульф К. Антропология: История, культура, философия. СПб., 2008. С. 170-171.

Юридически значимые практики формируются на основе социальных представлений о праве, и формируют (или переформируют) новые социальные образы, стереотипы права.

Под социальным представлением С. Московичи - автор этого термина - понимает набор понятий, убеждений и объяснений, возникающих в повседневной жизни по ходу межличностных коммуникаций. В современном обществе они являются эквивалентом мифов и систем верований традиционных обществ[1391]. Ж.-К. Абрик в социальном представлении выделяет центральное ядро, которое связано с коллективной памятью и историей группы, оно обеспечивает консенсус, а тем самым определяет гомогенность группы, выполняет функцию порождения значения социального представления и определяет его организацию. Кроме того, в социальное представление входит периферическая система, обеспечивающая интеграцию индивидуального опыта и истории каждого члена группы, поддерживает гетерогенность группы, выполняет функцию адаптации социального представления к конкретной реальности, предохраняет его центральное ядро[1392].

Применительно к праву социальное представление - это образ, господствующий в данной культуре (субкультуре) социума, о типичной юридически значимой ситуации. Такой образ производит категоризацию и квалификацию ситуации как правовой и задает рамку (фрейм) должного поведения.

Личностное, фоновое знание, знание «как» - процедурные умения, дополняющие традиционное знание «что», играют принципиально важную роль в том, что Л. Витгенштейн назвал «следование правилу». Оно наглядно показывает, как происходят трансформации законодательства и господствующей правоприменительной практики в конкретные юридически значимые жизненные ситуации, наполняя первое и второе конкретикой жизнедеятельности. Сюда относятся умения общаться с полицейским, начальником/подчиненным на службе, оформление юридических документов, проведение следственных действий, оценка собранных доказательств и т.д. Все нормы права, в том числе, и процессуальные, а также методики, выработанные юридической наукой, никогда не содержат всей полноты информации для разрешения конкретного дела - ситуации. Поэтому навыки человека, выступающего субъектом в данном конкретном случае, и образуют каркас юридической практики.

Типизации и идеализации - это способы оценки ситуации как типичной на основе прошлого опыта. Типизация, с точки зрения социальной феноменологии, - это «превращение незнакомого в знакомое», схематизация текучей и изменчивой социальности[1393]. На основе типизированных схем возникают идеализации - ожидания поведения от контрагента(ов) по ситуации в соотнесении с собственными действиями. А. Щюц вслед за Э. Гуссерлем выделял две идеализации: «И-так-далее», представляющей собой «доверие» окружающему миру, в том смысле, что известный мир останется таким же и имеющегося запаса знаний хватит для адекватности его восприятия и поведения в соответствии с ним, и «Я-могу-это-снова», позволяющую распространять положительный опыт на последующие ситуации[1394]. Кроме того, А. Щюц выделяет еще две идеализации, связанные с взаимозаменяемостью перспектив восприятия мира и поведения в нем: «взаимозаменяемость точек зрения» и «совпадение систем релевантностей». В первой идеализации содержится допущение, что другой, будучи на моем месте, видел бы мир в такой же перспективе, что и я; и наоборот, я видел бы вещи в его перспективе, будучи на его месте. Во второй идеализации я допускаю, что различия в воззрениях и истолковании мира, которые возникают из индивидуальных биографий, являются в принципе нерелевантными. Мы действуем и понимаем друг друга так, как будто мы судим о вещах на основе одинаковых критериев[1395]. Именно положительный опыт прошлых действий или информация, которой мы доверяем, является основой последующих практических действий. Это же касается не только обывателя - человека, не отягощенного специальными юридическими знаниями, навыками и умениями, но и специалистов. Р. Познер - лидер экономического анализа права США - доказывает, что основным методом, используемым в правовой практике, является «практическое мышление». Последнее включает в себя «анекдоты, самоанализ, воображение, здравый смысл, сопереживание, приписывание мотивов, авторитет говорящего, метафоры, аналогии, обычаи, память, интуицию, ожидание регулярностей»[1396].

Смысл в социальной феноменологии - это преломление господствующего в социуме (или социальной группе; значение в структуру личности. Приблизительно так же трактуется смысл в социальной психологии. Так, Д.А. Леонтьев полагает смысл интегративной основой личности, включающий несколько граней (онтологическую, феноменологическую и деятельностную). Смыл, по его мнению, - это эмоциональная индикация и трансформация психического образа, которая лежит в основе мотивации поведения (так называемый «личностный смысл мотива»)[1397]. Сталкиваясь с юридически значимой ситуацией (оценивая ее, таким образом, как правило, интуитивно, если это обыватель, а не правоприменитель) человек соотносит ее с личностными потребностями, интересами и ожиданиями, а тем самым наделяет персональным смыслом. Изучение того, как именно человек осмысляет типичные юридически значимые ситуации методами включенного наблюдения и другими «качественными» методиками позволит приблизить юридическую науку к практике - жизненному миру права.

Мотивация в социальной феноменологии трактуется как цель, которую действующий субъект намерен достичь определенным действием в соответствующей ситуации. В связи с этим А. Щюц выделял мотив «для-того-чтобы», относящийся к проекту социального действия. Кроме того, мотивация относится и к прошлому субъекта - это мотив «потому-что», выступающему основанием для будущего предполагаемого поведения[1398]. Именно мотивация преломляет потребности и интересы в поведение человека и определяется как личностными, идиосинкразическими факторами, так и соотносимыми с ними аспектами социальной и групповой, прежде всего, идентичности.

Через мотивацию, систему ценностей и интересов, присущих человеку, как носителю соответствующего социального статуса, в котором никогда полностью не «растворено» личностное начало, происходит интериоризация господствующих практик в психику и поведение этого конкретного человека. В этой связи принципиально важно исследовать те мотивации, которые диктуются соответствующими правовыми статусами и проявляются в так называемых «теневых практиках»[1399]. Специфический интерес, обусловленный правовым статусом в юридическом поле (например, уголовного процесса) в соотнесении с карьерным ростом или социальным признанием, шире - «максимизацией выгоды» (по терминологии неоинституциональной экономической теории), диктует выбор определенной линии поведения в конкретных юридически значимых ситуациях.

Практический поворот формирует новую постклассическую онтологию права. Право, с этой точки зрения, создается человеком как «первичный произвол» и последующая «амнезия его происхождения» (по терминологии П. Бурдье). Существует же право в знаковой форме социального представления и массовых практиках, его реализующих. Действие права - это трансформация норм в господствующие практики и личностное знание, а не юридическая сила нормативного правового акта[1400]. Существование и действие права - это всегда деятельность людей, воспроизводящих информацию, содержащуюся в знаковой форме правила поведения. Субъектом права является человек и только человек, а не безличностный правовой статус. Человек представляет в правовой реальности (в правоотношениях, прежде всего) либо самого себя, и тогда он именуется физическим лицом, либо должность (должностное лицо), либо коллективное образование - коллективный субъект. Норма права - это не просто формулировка статьи юридического текста (в большинстве случаев - нормативного правового акта), но формулировка, воспроизводимая социальным представлением и массовым действием (практиками) широких слоев населения.

Таким образом, можно резюмировать, что «человекоцентристское» измерение права, сформированное прагматическим поворотом в социальных науках, основанное на методологии социального конструктивизма, а также близких ему теоретических направлениях дискурс-анализа и теории социальных представлений предлагает следующую «картину» правовой реальности: 1) любое правовое явление (процесс, норма, институт) существует в трех модусах бытия - в виде массового поведения, знаковой формы и ментального образа, включая индивидуальные, групповые и коллективные (социальные, общественные) формы проявления, взаимодействующие друг с другом; 2) правовое явление является результатом предшествующей практики, в том числе, означивания, в определенном смысле результатом произвола (по отношению к предшествующим юридическим явлениям и практикам), который, впрочем, не может быть каким угодно, выступая, в то же время, относительно устойчивой структурой - массово повторяющимся поведением, зафиксированным знаком и общепринятым ментальным образом; 3) оно никогда не является окончательно завершенным, а находится в состоянии постоянного переосмысления, а тем самым, трансформации; 4) правовые институты (явления и процессы) контекстуально обусловлены культурой, другими социальными явлениями, социумом как структурным образованием и существуют в виде взаимодействий, включающих как социальное содержание, так и правовую форму, в которую это содержание облекается.