Бросок вдогонку

Бросок вдогонку

В 1926 г. сельское хозяйство в России достигло предвоенного уровня, в 1928 г. того же добилась и промышленность. Но в отсутствие массовых инвестиций будущее обещало только медленную эволюцию, а нужно было стремиться к обещанному властью чуду. Трудностей на этом пути было бесчисленное множество: не сравнимая с Западом потеря ресурсов в мировой войне, неорганизованность, волевая дряблость, безразличие, неспособность к самоорганизации, пренебрежение к талантам, лакейство, малая стоимость человеческой жизни.

На XV съезде ВКП(б) в 1927 г. было принято решение о необходимости «широчайшего использования западноевропейского и американского научного и научно-технического опыта». Сталин провозгласил цель — «догнать и перегнать технологию развитых капиталистических стран». Эту гонку за лидером предполагалось проводить в два этапа. На первом этапе (первый пятилетний план) за счет продажи даже хлеба голодающей страны была осуществлена закупка огромного количества западной техники и оборудования. Средства для ускоренного промышленного роста Сталин добыл там же, где Вышнеградский и Витте до него, — у огромной массы российского крестьянства. Битва русского большевизма с крестьянством была самой суровой. В 1933 г. она завершилась жесточайшей победой — доля бюджета, выделяемая на индустриальное развитие достигла феноменальной цифры — 25%. В XX в. такого не добивалась ни одна страна. На втором этапе (второй пятилетний план) Советская Россия сделала акцент на развитии собственной технологии. На XVII съезде ВКП(б) в 1934 г. была поставлена задача — превратить Советский Союз «в технологически и экономически независимую страну, в наиболее технически развитое государство Европы» посредством коллективизация крестьянства и индустриализации.

В марте 1930 г. Сталин выступил со знаменитыми словами, ставшими едва ли не манифестом для целого поколения: «Нас били монгольские ханы и германские рыцари, польская шляхта и французы Наполеона, немцы и все, кто был сильнее нас. Били нас потому, что мы были слабы. Мы отстаем от развитых стран на 50— 100 лет. История дала нам лишь десять лет. Либо мы ликвидируем отставание, либо будем снова биты».

Для создания индустриального сельскохозяйственного производства Сталин использовал историческую склонность российского крестьянства к общинному землепользованию. Ценой огромных жертв в традиционную сферу национальной жизни были внедрены массовые промышленные методы, тем самым утвердился способ хозяйствования, абсолютно отличный от западного индивидуального фермерства. Столь же трагичным и героическим был процесс превращения России, потерпевшей поражение от индустриального гиганта — Германии, во вторую промышленную страну мира. Сталин никогда бы не добился этих целей (и даже не поставил бы их), если бы не глубинное убеждение народа в том, что дальнейшая потеря времени грозит России потерей исторического места в мировом развитии.

Между 1921-м и 1940 гг. в стране произошли огромные перемены: доля городского населения повысилась с 29 до 50%. Численность инженеров возросла с 47 тыс. в 1928 г. до 289 тыс. в 1941 г. За две пятилетки (1928—1937) валовой продукт страны вырос с 24,4 млн руб. до 96,3 млн. Выплавка стали увеличилась с 4 млн т до 17,7 млн, добыча угля — с 35,4 млн т до 128 млн. Страна пятикратно увеличила производство самолетов, прочно заняв первое место в мире (10 тыс. самолетов в 1939 г.). В течение одного десятилетия Россия сделала то, чего не смогла за предшествующие века, — обошла Италию, Францию, Японию, Британию и Германию по основным экономическим показателям.

Таблица 1

Доля мирового промышленного производства (в %)

Источник: Kennedy Р. The Rise and Fall of the Great Powers. L., 1988, p. 426.

Уровень науки в 30-е гг. вызывает споры сейчас, вызывал полемику и в свое время. В 1936 г. академик А. Иоффе заявил, что Россия, прежде имевшая незначительные достижения в физических науках, в середине 30-х гг. заняла четвертое место в мире, а в технической физике — третье. Более критичный директор Харьковского политехнического института А. Лейпунский указал, что если СССР и занимает четвертое место в мире (после Британии, США и Франции), то «между нами и европейской наукой существует качественный отрыв». Еще более скептически был настроен акад. П. Капица: «Мы, может быть, и сильнейшие в политике, но в науке и технологии мы подлинная колония Запада». Репрессии 30-х гг. безусловно ослабили советскую науку. При острой нехватке специалистов, просто организованных людей тысячи специалистов испытали муки тирании. Был погублен Харьковский политехнический институт. Не менее ста физиков арестовали в Ленинграде в 1937—1938 гг. Можно найти позитивную сторону «броска вдогонку» — внедрение новой техники, создание целых отраслей современной индустрии, обретенный навык организованной части общества работать спонтанно; мобилизация героического начала; массовое освоение технического опыта; чувство единого народа. Американец Лауэ писал, что «в этой жестокости была своя логика. Замаскированная политическим инстинктом и цензурированная уже политикой террора, она заслуживает рационального анализа там, где мы касаемся ключевой проблемы насильственной рекультуризации. Как еще могли быть изменены углубленные убеждения народа, расширены устоявшиеся перспективы; как еще могла твердая человеческая воля — особенно упорная воля русских — быть приведена во флюидное состояние с тем, чтобы слить ее в общей воле крупных коллективов? Как еще столь своеобразные и самоутверждающие себя народы Советского Союза могли покорно приступить к решению задач, диктуемых людьми, машинами и организациями индустриального общества?». На Западе это слияние воль происходило в течение столетий в ходе становления наций-государств, в гораздо более благоприятных обстоятельствах.

Негативные стороны очевидны — уничтожение миллионов людей, паранойя в национальных масштабах, упрощение жизни на низком уровне, удушение свободной мысли, фантазии — основы дерзаний в науке и искусстве. Насилие и волевое бессилие порождали исполнителей, имитаторов, подчиненных, лишенных воображения, исторического чутья, но не людей западного типа, не волевых личностей, наделенных ответственностью.

А тем временем в Германии, в стране, больше всех других помогшей России к индустриальному приобщению — к власти пришли люди, параноидальный национализм которых не мог быть сразу даже реалистически оценен.