1

1

 Язык превосходит тишину, поскольку в нём оглашается истина. Тишине также присуща истина, но она не так характерна для тишины, как для языка, в котором она обитает.  Истина присутствует в тишине лишь постольку, поскольку тишина принимает участие в истине, т.е. в порядке бытия вообще. Пребывая в тишине, истина пассивна и бездеятельна; в языке же она бдительно-бодрствующа, т.к. именно в языке принимаются активные решения на основании истинности или ложности. 

Сам по себе, по своей природе, язык сиюминутен - он словно недолгая пауза, возникшая в долговременности тишины. И именно истина одаряет язык долговременностью, позволяя ему таким образом стать самостоятельным миром; истина, заключённая в непреходящести языка, придаёт ему качество долговременности. Породившее язык безмолвие  отныне преображено в окутанную тайной истину.

Без истины язык был бы не более чем общим туманом из парящих над тишиной слов; без истины он превратился бы в невнятное бормотание. Именно она делает язык ясным и устойчивым. Грань, разделяющая истину и ложь, есть та самая опора, которая удерживает язык от падения. Истина - это подмости, дающие ему точку опоры в тишине. Как мы уже сказали, язык стал самостоятельным миром - миром, не только оставившим за своей спиной мир тишины, но и миром, распоряжающимся миром истины на своё собственное усмотрение.

  Однако слово истины вынуждено оставаться в согласии с тишиной, иначе истина была бы слишком грубой и жёсткой. Тогда казалось бы, что существует лишь одна единственная истина, поскольку строгость отдельно взятой истины подразумевала бы отрицание её взаимосвязанности со всеми прочими истинами. Важнейшим свойством истины является её связь с другими истинами во всеохватывающем контексте.   

Близость тишины подразумевает также близость прощения и близость любви, ибо тишина составляет естественную основу для прощения и любви. Наличие этого естественного основания крайне важно, ибо в таком случае прощение и любовь уже не нуждаются в дополнительном создании среды для своего появления.